Неукротимая Анжелика - Голон Анн

– Я вижу, вы знаете о том, что я виделся с адвокатом Дегре.

– Он сам мне рассказал об этом.

Она ждала, не спуская глаз с его лица, и, так как он продолжал молчать, настойчиво повторила:

– Кто вас послал?

Священник вздохнул:

– Я действительно не знаю. Это случилось несколько лет назад. Я занимался тогда в Марселе устройством лазарета для каторжников. Ко мне пришел один арабский купец – это нередко случается в огромном портовом городе. Под большим секретом он сказал мне, что некто желает знать, что стало с графиней де Пейрак. Меня просили поехать в столицу. Нужные сведения могли быть получены от адвоката Дегре и еще от некоторых лиц, список которых был мне вручен. За свои услуги я получил кошелек со значительной суммой денег. Я принял его, думая о моих бедных каторжниках. Но я напрасно просил этого человека рассказать мне побольше о том, кто его послал. Он только показал мне золотое кольцо с топазом, которое было среди драгоценностей графа де Пейрака. Я отправился в Париж выполнять это поручение. Там я узнал, что графиня де Пейрак стала женой маркиза дю Плесси-Бельера, маршала, что она очень богата и хорошо принята при дворе, как и ее сыновья.

– Вы, конечно, пришли в ужас, узнав о том, что я вышла замуж за другого, когда мой первый муж еще жив! Может быть, ваша совесть служителя Церкви теперь успокоится – ведь маршал убит при осаде Доля, и теперь я уже дважды вдова.

Отца Антуана эти горькие слова нисколько не обеспокоили. Он даже слегка улыбнулся, заметив, что знал в жизни немало весьма необычных коллизий и должен признать, что Провидение вело Анжелику по весьма крутым тропам. Он глубоко сочувствовал ей.

– Итак, я вернулся в Марсель и, когда купец снова явился ко мне, сообщил ему все, что узнал. С тех пор я о нем больше не слышал. Вот все, что я могу сказать вам, сударыня. Больше я действительно ничего не знаю.

В сердце Анжелики боролись сожаление, раскаяние, отчаяние. «Он хотел все-таки узнать, что со мной стало».

– А этот араб… что вы о нем знаете? Откуда он приехал? Вы помните, как его звали?

Священник напрягал память, брови его поднялись от усилия.

– Я стараюсь вспомнить еще что-либо, но напрасно. Он назвался Мохаммедом Раки, но он не был арабским купцом. Я понял это по его наряду. Арабские купцы с Красного моря обычно одеваются как турки. Купцы из Берберии носят широкие шерстяные плащи, бурнусы. Этот купец, видимо, был из Алжира или из Марокко. Больше мне ничего не известно, а этого, конечно, мало. Вот только я еще припоминаю, что он рассказывал мне об одном из своих дядей, – сейчас я вспомнил, что его звали Али Мехтуб. Мы говорили об одном пленнике-бербере, которого я видел на галерах и которого этот дядя – человек очень богатый – выкупил из плена. Али Мехтуб вел большую торговлю жемчугом, губками и прочим добром в этом роде. Он жил в Кандии и, наверно, живет там и до сих пор. Может быть, он сумеет что-то сообщить о своем племяннике Мохаммеде Раки.

– В Кандии? – задумавшись, прошептала Анжелика.

Анжелика в сопровождении Флипо отправилась в гавань, надеясь отыскать судно, которое взяло бы ее в дальний путь к островам Средиземного моря. По дороге Анжелика вдруг замерла, протирая глаза, – казалось, что ей нечто померещилось. В нескольких шагах от нее стоял маленький старичок в черном. Цвет его одежды особенно выделялся на фоне ярко-голубого неба. Он стоял у края набережной, глубоко задумавшись, не замечая ни задевавших его прохожих, ни ветра, шевелившего его седую бородку. Нельзя было усомниться, что это мэтр Савари собственной персоной, с его заношенной ермолкой, черепаховыми очками, давно вышедшим из моды круглым воротником, полотняным зонтиком и бутылью, оплетенной лозой, аккуратно поставленной у ног, – мэтр Савари, парижский аптекарь с улицы Бур-Тибур.

– Мэтр Савари! – окликнула его Анжелика.

Он так вздрогнул от неожиданности, что чуть не упал в воду. Анжелику он узнал сразу, и его глаза за стеклами очков засияли удовлетворением.

– Так вы здесь, любопытствующая особа! Я так и думал, что встречу вас тут.

– Как же это? Ведь я попала сюда совсем случайно.

– Гм-гм… Случай всегда приводит людей, склонных к приключениям, в одни и те же места. Есть ли на свете другое место, откуда можно было бы пуститься в плавание навстречу самым неожиданным свершениям? Вы честолюбивы, вам обязательно следовало оказаться в Марселе. Это у вас просто на лбу было написано. Чувствуете волшебный аромат, который носится в воздухе над этим берегом? Это аромат дальних странствий.

Он восторженно взмахнул руками:

– Пряности! Ах, пряности! Чувствуете их запах? Эти волшебные приманки увлекли в дальние края самых смелых мореплавателей…

И он увлеченно и уверенно стал перечислять эти сокровища, загибая пальцы:

– Имбирь, корица, шафран, паприка, гвоздика, кориандр, кардамон и самое главное, превыше всего, – перец! Перец! – повторил он с восторгом.

Она оставила его и дальше предаваться упоительным мечтам об этих сокровищах и отвернулась в сторону Флипо, который подвел к ней словоохотливого молодца в красном матросском колпаке.

– Это вам не жаль денег, лишь бы отправиться в Кандию? – вскричал он, воздевая руки к небу. – Несчастная! Я думал, что это какая-то старая дева, которой нечего терять, кроме своих костей. Значит, у вас нет мужа, который бы вас утихомирил? Или вы уж такая распутная, что хотите доживать свой век в гареме Великого турка?

– Я сказала, что хочу ехать в Кандию, а не в Константинополь.

– Так в Кандии-то турки, дурочка. Там полно евнухов, черных и белых, которые приезжают за свежим товаром для своего хозяина. И вам еще очень повезет, если вы доберетесь туда, не попав раньше в руки какому-нибудь разбойнику!

– Но вы отправляетесь в Кандию? На самом деле?

– Отправляться-то я отправляюсь, – пробурчал марселец, – да вот не знаю, доберусь ли туда.

– Послушать вас, получается, что берберы сторожат суда прямо у выхода из марсельского порта.

– Так они там и держатся, голубушка. Только на прошлой неделе турецкую галеру видели возле Йерских островов. Она там что-то высматривала. У нашего флота не хватает сил отгонять турецкие корабли. Можете не сомневаться, вас очень быстро возьмут на заметку, и все средиземноморские торговцы рабами, белые, черные и коричневые, христиане, турки и берберы, вступят в драку, чтобы перепродать вас за большие деньги какому-нибудь ожиревшему старому паше. Взгляните! – Яростно жестикулируя, он указал на толстого турецкого купца, подходившего к берегу с целой свитой. – Вам что, очень понравится участвовать покорной куклой в таком карнавале?

Анжелика с любопытством вгляделась в эту группу людей. Для марсельцев зрелище было привычное, а она видела это впервые. Огромные тюрбаны из оранжевого или зеленого муслина покачивались разбухшими тыквами над темными лицами турок; их яркие атласные одежды, туфли с загнутыми носами, вышитые жемчугом, и широкие зонтики, которые держали над своими господами два негритенка, – все это казалось сценой из забавной комедии.

– У них вовсе не злой вид, да и одеты они хорошо. – Анжелике хотелось подразнить марсельца.

– Тьфу! Не все то золото, что блестит. Они же знают, что тут мы у себя дома, и те купцы, что приезжают в Марсель по делам, умеют притворяться и выглядеть прилично. Но стоит отплыть дальше замка Иф, там уж начинаются пиратские нападения… и нечего там ждать, кроме пиратства. Нет, сударыня, не смотрите на меня такими глазами. Я к такому делу рук не приложу. Богородица мне этого не простит…

– А меня возьмете на свой корабль? – спросил Савари.

– Вы что, тоже хотите добраться до Кандии?

– До Кандии, а потом и дальше. Признаться, я еду в Персию. Но это пока тайна, и разглашать ее не следует.

– Сколько вы мне заплатите за перевоз?

– Я, собственно, небогат. Могу предложить тридцать ливров. Но я владею тайной, которой нет цены.

– Ладно-ладно! Я уж вижу, что тут к чему. – Мельхиор Паннасав нахмурил свои лохматые брови. – Очень жаль, но ничего я для вас сделать не могу, ни для вас, сударыня, ни для вас, дед, – ваших денег не хватит и до Ниццы доехать…