Наследство колдуньи - Мирей Кальмель

Дрожа от волнения, мадемуазель де Сассенаж вернулась к кровати и приподняла одеяло. Альгонда лежала на спине, чуть согнув одну ногу и откинув другую, безотчетно являя себя всю жадному взгляду своей юной госпожи. Дыхание Филиппины участилось, когда она взяла подсвечник и поочередно осветила тяжелые крепкие груди, нежность кожи которых так хотелось ощутить пальцами, и талию, по ее мнению, чуть полноватую. Наверное, это оттого, что здесь, в Бати, Альгонда стала есть слишком много… Однако Филиппина желала ее так сильно, что готова была примириться с мелкими несовершенствами. Рука с подсвечником опустилась еще ниже. Когда показался покрытый пушком лобок, у Филиппины закружилась голова.

Девушка с трудом перевела дыхание. Как долго сможет она сопротивляться желанию, обжигавшему ее плоть там, между бедрами? Что, если Альгонда проснется? Задрав сорочку, она зажала свободную руку между ног и медленно погрузила ее туда, где уже давно было влажно и жарко. Филиппина закусила губу, чтобы не застонать, и стояла какое-то время, чуть раскачиваясь, в умирающем свете свечи, продолжая ласкать взглядом такое желанное тело, которого она по-прежнему запрещала себе касаться. С ручного подсвечника, дрожащего в ее судорожно сжатых пальцах, капал обжигающе горячий воск.

Несколько капель упали в пупок спящей. Альгонда вздрогнула и, борясь со сном, открыла глаза. Прочла в глазах стоящей у постели Филиппины обуревавшее ее вожделение. Все ее существо откликнулось на этот призыв.

Филиппина стыдилась своего желания, с которым больше не было сил бороться, и то, что Альгонда застала ее «на месте преступления», возбуждало еще больше. Достигнув пика сладострастия, она запрокинула голову, с губ сорвался глухой хрип. Подсвечник выпал из руки, и свеча моментально потухла.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, в окружившей их темноте Альгонда схватила Филиппину за руку и притянула к себе.

Глава 5

Альмейда еще спала, когда Джем проснулся и потянулся. Ночь показалась ему слишком короткой, припухшие веки не хотели открываться. Совсем как в детстве, когда брат, получая нездоровое удовольствие, говорил ему на ночь, что прикажет отрубить ему голову, сны его были мучительны и мрачны. Во сне Джем вернулся в самое начало войны. Он ехал на коне по главной улице Бурсы, в Анатолии. Время от времени принц отхаркивал кровь и мокроту, потому что в горле образовался абсцесс. Не желая внимать голосу осторожности, вопреки советам докторов, невзирая на снедавший его жар, Джем настоял на том, чтобы возглавить свою армию. И вот, когда конь его шел шагом, поскольку всадник едва держался в седле, из толпы наперерез бросилась какая-то старуха и уцепилась за ногу принца. Несмотря на слабость, Джем натянул поводья. Женщина протянула ему флакон синего стекла в оправе из переплетенных серебряных нитей, похожей на кружево.

— Сделай глоток, принц! Несколько капель этого эликсира, и ты будешь здоров! Всего несколько капель! Остаток сохрани. Он спасет тебя в тот день, когда яд отравит твое тело.

— Кому нужно травить меня? Или ты сама задумала это сделать? — спросил он хриплым голосом, поскольку горло болело немилосердно.

— Твоему брату, Баязиду.

Глаза у старухи были такие же голубые, как и у него самого. И он решился. Сняв с пояса кошелек, спросил:

— Сколько ты за него хочешь, колдунья?

— Я отдам его в обмен на обещание. Тебе оно ничего не будет стоить, но для меня бесценно.

— Говори!

— Посмотри на этот флакон. Доводилось ли тебе видеть подобный?

Джем покачал головой в знак отрицания.

— Не расставайся с ним никогда, где бы ты ни был и что бы ни делал, даже когда в нем не останется ни капли. Придет день, и я приду за ним. И в этот день, если ты вернешь мне флакон, к тебе вернется твой трон.

Джем дал старухе свое слово. Он сделал глоток из флакона, и уже через пару секунд горло перестало болеть, а жар прошел. Джем подстегнул коня, оставляя старуху позади. С тех пор, верный обещанию, он хранил флакон в ларце, который прятал в одном из своих сундуков, поскольку события последующих лет показали, насколько права была колдунья. Баязид не раз пытался его убить, и Джем не сомневался, что однажды брату это удастся.

Молодой принц потер лоб. Ему было не по себе. Чем навеян этот сон? Внезапно, он сам не знал почему, но ему захотелось прикоснуться к флакону — реальному, осязаемому доказательству того, что эликсир может еще его спасти.

Он встал. Альмейда вздохнула во сне. Перевернувшись, она обняла руками подушку. В свете пламени, все еще пылавшего в очаге, Джем неслышными шагами прошел в глубину комнаты. За двойной бархатной занавесью, украшенной гербами хозяина этого замка, стояла дюжина больших, обитых кожей и окованных железом сундуков. Прямо над ними на стене имелось небольшое окно. Джем аккуратно приоткрыл внутренний ставень. Белый слепящий свет заставил его смежить веки. Он моментально понял, откуда исходит свет. Ночью выпал снег. Однако в настоящий момент это мало его заботило. Принц поднял крышку сундука и присел перед ним на корточки. Уверенной рукой он стал раздвигать роскошные рубашки, расшитые золотом халаты и украшенные драгоценными камнями тюрбаны. С каждой секундой беспокойство его нарастало. Последние вещи, которые, как он думал, закрывали собой ларец, он просто вышвырнул из сундука на пол. Ничего. Задыхаясь от волнения, он пытался убедить себя, что попросту ошибся сундуком. Он перерыл один за другим все свои кофры, прежде чем смирился с очевидным: ларец, в котором хранился флакон с драгоценным эликсиром, пропал.

Первое, что он почувствовал, был гнев. Он вскочил на ноги, подбежал к кровати и стал трясти Альмейду так яростно, что молодая женщина, проснувшись, вскрикнула от боли.

Джем ударил ее по щеке, после чего схватил за запястья и дернул вверх, заставляя приподняться так, чтобы он мог видеть ее лицо.

— Говори, куда ты его дела? Говори, или я перережу тебе горло!

Гречанка, в лице которой не было ни кровинки, разрыдалась. Высвободив одну руку, Джем снова ударил женщину, уверенный в ее виновности. Кто, если не она, мог свободно проникнуть в его комнату? Он швырнул женщину обратно на кровать и выхватил из-под, матраса изогнутый кинжал с инкрустированной бриллиантами ручкой, который всегда хранил в этом месте.

— Пощади меня, господин! Я ничего не знаю, клянусь тебе! Пощади! — взмолилась Альмейда.

Снедаемый гневом, он не хотел ничего слышать. Повалив жену на спину, Джем оседлал ее и приставил лезвие к ее шее.

— Говори! Приказываю тебе! Где ларец, который ты у меня украла? Куда ты его дела?