Шахматы - Андрей Дорофеев

Впрочем, на трансгалактических картах знающих людей галактику давно уже звали Лаской.

В последние шестьдесят лет, однако, воздух был уже не так чист – желтая пыль Скунсовских полигонов висела на горизонте тяжелыми тучами, напоминая о войне. Галактика, лакомый кусочек для Скунсов из-за непосредственной близости к своей гигантской соседке Андромеде, материнской галактике Леммингов, в кровопролитных боях была завоевана. И стала мигренью: для Леммингов иметь врага на Ласке было все равно, что иметь его в собственном кармане.

В один из таких напряженных дней, когда полковник Розенбеккер, полковник скунсовской пехоты, проходил перед строем, солнце светило ярко и не предрасполагало к работе, нагревая фуражку до температуры плавления. Однако полковнику было не до того.

Он наполовину грозно, наполовину удовлетворенно прохаживался перед строем уже в пятый раз. Его глаза бегали, перебирая солдатские тела, как клавиши рояля, но взгляду не на чем было остановиться – солдаты были одинаковыми, как две капли воды.

«Магистр это оценит…» – с чувством безопасности в душе подумал Розенбеккер, заложив руки за спину. – «Такая честь… Такая удача. Увидеть великого Магистра – это уже предел мечтаний солдата, а если еще и поговорить с ним… Впрочем, о чем с ним говорить?»

Полковник посмотрел колючим взглядом куда-то в вышину, и только на такой приятной ноте собрался приказать распустить строй в казармы зубрить «Устав Магистрата», как в дальнем конце услышал еле заметный чих. Соседи провинившегося солдата мгновенно вытолкали его из строя, как и полагалось по Уставу, и он стоял, одинокий, озираясь и дрожа, словно от холода.

Розенбеккер молнией навис над ним, став багровым, и рявкнул, завершив фразу злым шипением, как его и обучали:

– Имя, звание, воинский номер.

– Р-рабиз. Эс-Эм, э-э… – Солдат не успел закончить, как полковник залепил ему такой удар под дых, что бедняга чуть не упал.

– Молчать!!! В глаза смотреть, отребье!

Солдат побледнел, как смерть, преданно посмотрел полковнику в глаза и честно попытался встать смирно, но после такого удара ему это не особо удалось. Полковник рявкнул еще раз.

– Капитан!

Капитан браво и с энтузиазмом выскочил из начала строя и оттарабанил:

– Капитан Сталевски Эр-Эс, пехота Великого Магистрата, 336557!

– Этого на Ваше усмотрение. Распустить строй.

– Есть!

Под вопли истязаемого солдата полковник удалился в свои апартаменты, сел за стол, налил себе местного виски, и, не выпив, уставился в одну точку. «Надо не провалить… Когда Магистр прибыл в галактику Ласки, был Праздник его почитания, а сейчас – конкретная, моя планета… Это он тогда схватил Ментора и засунул его в тупое тело в каком-то пыльном углу Млечки… Это – сила! Только бы не опростоволоситься! Всю жизнь себе не прощу.»

Он залпом опрокинул в себя стакан и налил себе еще.

На следующий день войска были построены засветло. По всему полигону почти до горизонта стояли полки пехоты такими ровными рядами, что казались нарисованными гигантским карандашом по линейке серыми тенями. Сбоку стояли сотни единиц бипланов и другой техники, снабженной как спейсерами, так и простыми атомными двигателями для переброски пехоты на соседние звезды.

Демонстрация была внушительной. В восемь утра была объявлена боевая готовность – на девять намечалось прибытие Магистра. Солнце освещало косым утренним светом прямоугольники войск и немногочисленные точки пробегавших между ними посыльных, более не находя на Алигаме никакого движения. Была почти полная тишина.

Вместе с тем по базе бегали плохие слухи о том, что Ментор бежал и вернулся. И что предвещает визит Магистра – новую войну, награждение или ссылку на каторжные работы – не знал никто.

Корабль Магистра появился внезапно, виртуозно выйдя в пространство у самой поверхности в сотне метров от ворот базы, располагавшейся на некотором возвышении над полигоном. Из него, практически безо всякой охраны и в простом мундире полковника, даже без регалий, в сопровождении двух человек в черном вышел тот, кого боялись несколько галактик – и свои, и чужие. Человек постоял несколько секунд, посмотрев на свои легионы, пошагал к штабу.

Его только заметили. Генералы различных частей, в сумятице спотыкаясь и толкая друг друга, поспешили наперерез Магистру, чтобы поблагодарить его за приезд и отметиться. Но не успели – Магистр вошел в штаб, где сидели высшие чины планеты, а два человека в черном молча встали у входа и так же молча подняли оружие на приближающихся генералов. Разумеется, было понятно, что вход закрыт.

Магистр вышел через двадцать минут. Ни говоря ни слова, он прошел обратно к кораблю в сопровождении людей в черном, не подпускавших никого в радиусе десяти метров и вошел в его внезапно открывшийся люк. Люк закрылся и корабль стартовал, причинив ожоги нескольким не успевшим отбежать от атомного пламени желтопогонникам.

Так буднично и без помпы прошел визит Магистра. Генералы еще целый час не могли поверить, что это всё. Казалось – сейчас он вернется, прикажет организовать торжественный обед, к которому повара базы готовились целый день, как был объявлен приезд Главного. Пригласит к себе генералов и расспросит их о нелегкой, но верной службе на благо Магистрата… Побродили, поворчали, и один за одним стали распускать построения. Настроение было ни к черту.

Начали ползти слухи о разговоре Магистра с начальниками секторов, но расшириться они не успели. Через два часа в кратчайшие сроки была подготовлена секретная даже для самой планеты операция.

На базе был собран большой сбор – для укрепления боевого духа и последних новостей.

Зал, стилизованный под старину, с балконами и светильниками, выполненными под люстры, вмещал в себя только две тысячи человек. Судя по техникам, однако, чуть ли не висящим на этих самых люстрах, все пять тысяч базы были здесь. Народ – кто в белых халатах лаборантов, кто в серых комбинезонах техников, кто в офицерских мундирах – толпился и ожидал выхода Ментора.

Наконец, сцена осветилась, и на сцену вышла Лиза. Шум мгновенно прекратился, но оваций не произошло, только несколько хлопков, в замешательстве утихших через несколько секунд.

Лиза предвидела это. Она подняла руку в приветствии.

– Дорогие товарищи по сопротивлению!

Она умолкла на секунду, а потом продолжила совсем другим тоном.

– Напряжения, которое я чувствую в зале, запросто хватит для защиты станции на год вперед, – она улыбнулась и расслабилась. – Ладно.

Вы видите перед собой тело девочки, с несерьезными веснушками, летним платьицем и всем остальным, к чему в нашем обществе принято относиться как к легкомысленному или не внушающему доверия.

Но моя память вернулась ко мне, я сам вернулся, и, чувствую, мне придется доказывать вам, что перед вами человек, что когда-то вел вас в бой.

Хочу сразу оговориться. Семнадцать лет я прожил на Земле, этой ничего не значащей точке в просторах Вселенной. Но она стала мне крышей над головой, ее воздух и города кормили мою плоть и давали успокоение, люди помогали понять мир, а Солнце давало тепло – она была моим домом. Дом, где родилось мое предыдущее тело, которое вы все так хорошо знали, – тело рослого мужчины с черными волосами, был неподалеку от Тау Кита, в той же галактике, что и Земля, чуть ли не по соседству. Но что мне считать домом? Что бы вы делали на моем месте?

В зале стояла гробовая тишина.

– И еще более интересный вопрос – что мне считать своим телом? Я думал – или думала – над этим со вчерашнего дня. Того тела больше нет, как нет и сотен предыдущих тел. И я решила довериться моей интуиции, так как логика никакого выхода не подсказывала. И что бы вы думали?

Я заметила, что продолжаю говорить о себе в женском роде. Я комфортно чувствую себя в этом теле. Мне кажется, что это я – та, что вела сражение против Скунсов в течении пятидесяти лет. Мне хочется уложить мои волосы в прическу. У меня есть чисто женские потребности, которые кажутся мне соответствующими правилам приличия.

Я женщина! Да, у меня остались те же цели, знания, те же силы и намерения, что и в прошлом теле. И они крепнут! Но я женщина! И поэтому…

Лиза сделала глубокий вздох и мысленно зажмурила глаза – что последует за ее словами?

– Поэтому меня зовут не Ментор. Зовите меня Лиза. Елизавета Петровна Лютикова. Мне было бы обидно, если бы… мой вклад в общее дело приписали моему прежнему телу, а не мне.