Долина дракона - Ванда Алхимова

Бритый оскалился в ухмылке, его ручища метнулась с невероятной скоростью и сгребла взвизгнувшего Ангуса за волосы.

Незнакомец ловко подкинул мальчика в воздухе и перехватил той же рукой за одежду на груди. Поднял повыше к глазам. Беспомощный Ангус, задыхаясь, болтался в воздухе и что есть силы лупил по каменному запястью, отбивая себе ладони.

Льдистые глаза внимательно рассматривали его. Ангус тоже в них вгляделся. Глаза были серые. Слишком светлые. Слишком холодные. Слишком проницательные — они видели мальчика насквозь. Желудок свело от страха.

— Ты не с улицы, — сплюнул в сторону шелуху бритый. — Ты откуда-то из богатого дома. Спрятался во время резни. Всего боишься. Грязный, но все еще думаешь, что кто-то придет и спасет тебя. Чем скорей поймешь, что никто не придет, тем лучше. Научись сквернословить, воровать и врать, тогда, может, выживешь.

Ангус хотел ответить, что ни на что не надеется, что все, кто мог бы прийти за ним, умерли и лежат в этих безымянных могилах, и собаки воют над ними, но не смог выдавить ни слова.

Бритый вернул его на землю и приказал:

— Подставь ладонь.

Ангус завороженно подчинился. Нагнувшись с высоты своего нечеловеческого роста, незнакомец насыпал ему полную горсть семечек. И пошел дальше. Ангус так и остался стоять, глядя ему вслед, с раскрытым ртом и колотящимся сердцем.

— Ну, ты даешь, — послышался знакомый голос.

Бледный от страха Ланси осторожно приблизился к нему мелкими шажками.

— Знаешь, кто это был? — выдохнул он.

— Нет.

— Это Куланн Две Половины, — пробормотал Ланси. — Небеса всеблагие, я чуть штаны не намочил.

— Кто он? — спросил Ангус, чувствуя, как ветер леденит его мокрую от пота спину.

— Третий тысячник Вольного воинства. Серьгу-то в ухе видел? Наемник, из тех, что брали город вместе с Бресом.

— Почему его называют Две Половины?

— Потому что он одним ударом разрубает человека пополам, вместе с кольчугой и доспехами от макушки до седла, — судорожно сглотнул Ланси, глядя перед собой потемневшими глазами. — Говорят, что в своей первой битве он умер на поле боя, но Безносая Богиня, танцевавшая на трупах, наклонилась и поцеловала его, и он снова встал и взял в руки меч. Говорят, его нельзя убить, потому что на самом деле он и не живой по-настоящему, а человека для него прихлопнуть все равно, что муху.

Невольно сжав руку, Ангус почувствовал, как что-то впилось в кожу. Он опустил взгляд и увидел — семечки.

* * *

Куланн кивнул дежурному у входа в казармы. Раньше здесь останавливались воины знатных гостей Эннобара, теперь с удобством расположились наемники. Вольным воинам нечасто доставалось такое роскошное жилье, да еще и приспособленное специально под нужды войска.

Куланн поднялся на второй этаж и вошел в большую захламленную комнату. Посредине стоял широкий стол, уставленный едой и вином, и за ним в одиночестве трапезничал косматый седовласый здоровяк.

— Не подавись, Лютвин, — ухмыльнулся Куланн.

Он обошел стол, плеснул себе вина и развалился на лавке рядом с толстяком.

— Не дождешься, — рассмеялся Лютвин, отчего его сытое брюхо заходило ходуном, а серьга в ухе качнулась, блеснув в свете свечей, — и еще усердней вгрызся в мясо. Куланн тоже взял себе кусок.

— Вечером на игру собираемся, — Лютвин слизал жир с пальцев и подмигнул. — Хочу обставить парней и отыграться за прошлую. Пойдешь?

— Да ну, — зевнул Куланн. — Не понимаю я этой вашей радости.

— Ты не азартен, — ухмыльнулся Лютвин. — Холодная кровь.

— Не азартен, — согласился Куланн. — Я даже в сражении всегда голову ясной сохраняю.

— Вы, лугайдийцы, все такие, — кивнул Лютвин. — Холодная кровь и светлые усы. И Брес такой же.

— Не, — поморщился Куланн. — Брес любит кровь. Он не любит убивать сам, но ему нравится смотреть, когда другие убивают для него.

— А ты, значит, не любишь? — расхохотался Лютвин, забрызгав каплями жира свою кожаную куртку.

— Если я б еще что умел, то не убивал бы, — пожал плечами Куланн. — Но я больше ничего не умею, кроме как мечом махать. Не милостыню ж просить на площадях.

Оба расхохотались, и Лютвин протянул Куланну свой кубок с пряным красным вином. Тот залпом осушил его и вернул.

В коридоре послышались быстрые шаги, и пару мгновений спустя дверь распахнулась настежь и в комнату ввалилась женщина в помятых потускневших доспехах. В ухе у нее ярко сверкала серебряная серьга наемника. Вторая серьга блестела в носу, а во втором ухе висело сразу несколько тонких серебряных колец. Короткие темно-русые волосы свисали вокруг лица неровными лохмами, серые глаза смотрели исподлобья. Нос был чуть свернут на сторону, а губы с левой стороны кривились, захваченные паутиной шрамов. Куланн знал, что такие следы остаются на лице от удара латной рукавицей. Остаются навсегда. Он в который раз вспомнил, как нежна и миловидна была эта женщина в юности. Но сейчас Куланн не захотел бы лечь с ней в постель — слишком мускулистыми выглядели ее плечи и руки, а злость в глазах внушала неприязнь.

— Привет, Ильди, — выпрямился Лютвин.

В ответ женщина подбоченилась и разразилась такой отборной и похабной бранью, что мужчины недовольно скривились.

— Все жрешь, скоро в тебе дерьмо помещаться перестанет! — орала Ильди грубым низким голосом. — А там двоих ребят упекли за решетку!

— За что? — хмуро спросил Лютвин.

— За драку в борделе! — Ильди пнула пустой стул. — Солдаты милого Брайена взяли их пьяными и уволокли. Я пошла разбираться с самому Брайену, так эта тупая тварь меня даже не порог не пустила. Велел прийти мужчинам.

Тут Ильди задохнулась от злости и снова принялась сыпать ругательствами.

— Ладно, я сам завтра с утра к нему схожу, — вздохнул Лютвин. — Прекрати браниться, уши вянут.

— Завтра? — заорала Ильди. — Что, им всю ночь сидеть в камере из-за того, что лорду Брайену класть на наемников? Он нас не уважает! А вы сидите тут и пьете! Дерьмо вы после этого!

— Ильди, уймись, — неохотно вмешался Куланн. — Брайен — глава Таумрата до возвращения Бреса. Он издал указ, запрещающий драки, город на военном положении. Парни сами виноваты, посидят ночь, протрезвеют.

— Парни виноваты? — Ильди набрала в грудь побольше воздуха. — То есть это мы все виноваты в том, что торчим тут за городскими стенами, вместо того, чтобы сражаться за золото? А не вы ли с Лютвином, два трусливых пса, решили на сборе, что мы перезимуем здесь до прихода Бреса?!

— Да, мы решили, и что? — сдвинул брови Куланн.

— А то, что парни скоро на стену полезут! — рявкнула Ильди. — К демонам Бреса и зиму