Сумеречное состояние - Игорь Колосов

— Йи ни приги, йи ни приги…

Он почувствовал, что его накрывает черная волна — так он воспринимал приближение истерического припадка, вызванного страхом или еще каким-нибудь дискомфортом, который не часто обрушивается на него.

— Йи ни приги, йи ни приги! — рвалось из его легких.

И тут он почувствовал тепло — это его обняла мать. Она услышала его крики, вбежала в спальню, обняла, оттягивая от окна.

— Да, да, — запричитала женщина. — Ты не прыгнешь, не прыгнешь. Зачем тебе прыгать? Не надо, нельзя.

Коля оглядел комнату, но никого, кроме них с матерью, здесь не было. Кресло, на котором сидел Черное Пальто, было пустым.

— Успокойся, мой мальчик, успокойся. Все хорошо, все хорошо. Я с тобой, я никуда не ушла. Не бойся.

— Чери пито, чери пито, — пробормотал Коля. — Ини в кесо сидил.

Но мать его не понимала. Она была слишком напугана, чтобы разбирать новые непонятные слова. Она лишь успокаивала сына, а он расширенными глазами все еще искал Черное Пальто.

Утро было солнечным и жарким, как вчера, но на душе у Арсения было пасмурно.

Жена приготовила завтрак, неестественно притихшая, сказала всего пару слов, и они молча покушали. Поглядывая на нее, Арсений вновь почувствовал, что с Лерой что-то происходит и надо бы с ней поговорить, причем не так, как обычно, когда все заканчивалось взаимными обидами, и они расходились ни с чем, уверенные каждый в своей правоте. Сейчас не мешало поговорить откровенно, с участием, поставить себя на место другого.

Не мешало. Но Арсения сильнее беспокоило то, что происходило с ним лично. Эти звонки, вчерашний монолог слабоумного калеки. Казалось, нечто, будучи не в силах добраться до Арсения лично, пыталось что-то передать ему посредством кого-то другого. Или Арсений был лишь ступенью к некой иной цели?

Он чувствовал раздражение от собственного бессилия, от невозможности пойти к кому-нибудь и получить ответы на вопросы. Арсений вышел из квартиры уставший, как будто только что вернулся домой после рабочего дня, а жена попросила сходить в магазин. Никуда не хотелось. И чем дальше от дома, тем настойчивей стучала мысль-вопрос: идти ли сегодня в китайский ресторан на Земляном Валу?

Это по-прежнему казалось абсурдом, все эти предупреждения калеки, но почему-то абсурд все больше напоминал картину, висевшую на стене тыльной стороной. Переверни ее, и — быть может, глазам предстанет некий осмысленный сюжет. Конечно, был вариант, что с лицевой стороны окажется жуткая бессмысленная мазня или вообще чистый холст, но в этом еще нужно убедиться. Вариантов было несколько. Предупреждал же его какой-то ненормальный, что нельзя ходить на вечеринку к шефу? Предупреждал! И что случилось? Ничего существенного! Ничего, что можно даже с натяжкой истолковать, как проблему или, тем более, несчастье.

Арсений увидел шпиль Останкинской телебашни и осознал, что идет к «ВДНХ» быстрее обычного. Перейдя проспект Мира, он прошел к месту, где вчера столкнулся с калекой. Конечно, это было наивно, рассчитывать, что он снова встретит на этом же месте слабоумного подростка: здесь проходили за день десятки тысяч человек, если не больше; он это знал, но ничего не мог с собой поделать — потоптался минут десять возле автобусной остановки, прежде чем направился в контору.

Весь день на рабочем месте Арсений ловил себя на том, что отвлекается, думает о вечернем походе в китайский ресторан с целью проверки. Он убеждал себя, что всего лишь пройдет мимо, заглянет туда, но даже за стол не сядет. Ему необходимо убедиться, что смысл в словах слабоумного ему померещился, только и всего.

После обеда стало невмоготу. Арсений покинул свой кабинет на час раньше, благо была пятница, и шеф уже отсутствовал. Он вышел из конторы, направился к метро. Он спешил так же, как и утром.

Спустя полчаса он уже выходил на станции «Чкаловская» поблизости от Курского вокзала. Потоптался возле книжных лотков у выхода из метро, где шла распродажа, и каждая книга независимо от известности автора, толщины и переплета стоила всего пятьдесят рублей. Он даже взял несколько, почитал текст на задней обложке, но смысла не понял. Теперь, когда цель была близка, он сбавил обороты, будто чего-то боялся.

Ему уже никуда не хотелось. Казалось, если он игнорирует все, что связано с калекой и рестораном на Земляном Валу, ничего не случится, не будет никаких последствий. Не лучше ли обо всем забыть и больше никогда об этом не думать?

Арсений уже шел к подземному переходу. Еще пару секунд, и стало ясно, что назад дороги нет.

На другой стороне он замедлил шаг. Захотелось, чтобы заведения, в которое он когда-то ходил, больше не было. Пусть там будет что-то другое, все, что угодно. Он смутно помнил, как близко от подземного перехода располагался ресторан, на тротуаре было немало пешеходов, но заметил заведение Арсений еще на расстоянии.

Перед входом он остановился. Ресторан оказался не совсем китайским, а японско-китайским, Арсений забыл даже об этом. Теперь он вспомнил, что название «КАНПАЙ» было сочетанием японского и китайского языков и переводилось, как «Пей до дна». Три четверти блюд были японской кухни, лишь одна четверть — китайской.

Поколебавшись с минуту и не обнаружив ничего существенного, Арсений вошел внутрь. К нему сразу шагнула официантка, ожидая просьбы потенциального клиента. Арсений быстро осмотрелся. Если снаружи ресторан вроде бы остался прежним, внутренний интерьер изменился. Теперь здесь преобладал темно-красный, винный цвет. По левую сторону узкого прохода шли кабинки, прикрытые шторками, справа были свободные столики. В глубине помещения тихо шуршал маленький фонтанчик. Посетителей было немного, Арсений никого не узнал, и эти люди ему ни о чем не говорили. Пару кабинок было занято, но рассмотреть сидевших там людей, не заглянув без всяких церемоний внутрь, было нельзя.

На всякий случай он прошел вперед, сделав вид, что высматривает место, которое ему понравится больше всего. Официантка следовала за ним, указывая на свободные места. Арсению удалось заглянуть в одну кабинку сквозь щель в неплотно прикрытой шторке, там сидели мужчина и женщина, но их лица он не рассмотрел. Арсений вернулся назад и сел за столик ближе к выходу. Здесь он мог видеть любого входящего.

Он заказал лапшу с рыбой, решил, что раз уж сюда пришел, почему бы ни посидеть какое-то время, и прибавил к заказу темного пива. Он не знал, чего ждал, но постепенно к нему возвращалось прежнее спокойствие. Таяли терзания, связанные с лепетом слабоумного. Он здесь, и что? Ничего! Арсений даже поблагодарил калеку про себя, что тот вынудил его зайти сюда и окунуться в воспоминания. Арсений ел медленно, те, кто входил, были ему незнакомы и не вызывали никакого интереса, и ему ничего не оставалось, как вспоминать. Вскоре это вызвало такую ностальгию, что Арсений совершенно обособился от происходящего, погрузившись в прошлое.

В какой-то момент он вздрогнул: официантка спрашивала, не принести ли еще что-нибудь. Он покачал головой и, осмотревшись, попросил расчет. Теперь ресторан заполнился народом, Арсений не заметил, когда это случилось. Он глянул на часы и удивился: время приближалось к девяти. Как он просидел столько времени? Да, он задумался, но не настолько, чтобы не контролировать происходящее вокруг. По его расчетам он просидел не больше часа, и сейчас время должно приближаться к семи вечера.

Расплатившись, он вышел на улицу и только там окончательно убедился, что его часы идут правильно — приближались сумерки. Видимость была еще нормальной, но дневной свет поблек. Куда-то подевались минимум два часа! Арсений направился к подземному переходу, вновь попытался представить, мог ли он незаметно для себя просидеть три часа вместо одного. Вспомнил о жене, занервничал. Он даже не позвонил ей, предупредив, что задержится — не знал, что просидит в ресторане так долго. Поначалу он вообще не собирался что-то заказывать.

Арсений набрал номер Леры, остановился, ожидая, когда жена ответит, оглянулся. Он сделал это не потому, что хотел еще раз посмотреть на ресторан, он посмотрел туда машинально.

Увиденное ввергло его в шок.

В трубке послышался голос Леры. Она спросила, где Арсений сейчас, когда вернется домой. Она приготовила отличный ужин и без него не хотела бы садиться за стол. Арсений все это слышал, но смысла не понимал.

Только что он видел двух мужчин, вошедших в ресторан. Он видел их всего три секунды, но этого оказалось достаточно. Он даже пошатнулся, настолько подействовало на него увиденное.

Одним из этих мужчин был Дима, его покойный друг. Арсений видел его со спины, но то, что это был Дима, сомнений быть не могло. И дело даже не в его бежевом спортивного покроя пиджаке, который он носил перед смертью, таких пиджаков было немало. Самой важной деталью была прическа старого приятеля. Светлые, чуть желтоватые волосы, короткая стрижка, выбритые виски, но при этом удлиненные волосы на затылке, они чуть вились внизу, иногда Дима делал из них хвостик.