Кузнец Песен - Ким Кириллович Васин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Акмат, садись сзади, — сказал Кождемыр раненому марийцу. Левой рукой он помог Акмату взобраться на своего коня, правой продолжал отбиваться от врагов.
Но вот немцы, не сломив отчаянного сопротивления русских, потеряв убитыми много рыцарей и простых латников, начали отступать.
Вечером на привале Акмат подсел к огню рядом с Кождемыром. Раненую руку Акмата воин-чувашин смазал чем-то пахучим и перевязал.
Ужинать воинам пришлось из собственных запасов, потому что обозы где-то отстали. Кождемыр вытащил из котомки краюху хлеба, разломил ее и больший кусок протянул Акмату. Акмат побледнел, губы его задрожали:
— Прости меня, Кождемыр! Я всегда желал тебе зла. И знаешь, — Акмат опустил голову, — тогда Пайрему о твоем русском друге сказал я…
— Знаю, — ответил Кождемыр, — я тогда случайно услышал ваш разговор. Не будем говорить о старом! Лошадь на четырех ногах, да и та спотыкается. А мы живем в такое трудное, кровавое время, что порой не можем разобраться, где добро, где зло…
— Нет, я очень виноват, — твердил Акмат. И он поклялся Кождемыру, что загладит все содеянное им зло.
Акмат и сам поверил тому, что говорил, ему казалось, что он в будущем нерушимо исполнит свою клятву. Кождемыр сказал Акмату:
— Я зла на себя не держу. Хочешь, будем друзьями, всегда вместе, как пальцы, сжатые в кулак? Если мы друг друга не бросим, никогда не пропадем!
— Будем друзьями, Кождемыр! — сказал Акмат, но в душе он не совсем верил словам Кождемыра: уж очень легко тот был готов забыть зло.
Кождемыр задумался. Откуда берутся в мире горе и вражда? Кто горстями бросает зло в людские сердца? Жили бы все на свете в мире и дружбе, верили бы друг другу, как родные-братья. Кождемыр тихонько и грустно запел:
Течет маленький ручеек, —
Пена откуда берется?
Душа наша чиста,
Как вода в ручейке.
Горе откуда берется?
На другой день, вечером, русские воины догнали отступавших немцев возле какого-то замка. Кождемыр никогда не видел подобного сооружения. До сих пор встречались на эстонской земле лишь маленькие илемы, даже не огороженные забором. А тут на обрывистом холме чернел высокий каменный замок. Построен он был еще во время первого вторжения крестоносцев в Прибалтику, два столетия тому назад. Толстые стены, башни с узкими бойницами замшели, камни кое-где стали уже выпадать.
Замок стоял возле самого леса. Неподалеку от замка, на опушке, Кождемыр увидел нескольких немцев. Тучный татарский сотник, что-то крикнув и хлестнув плетью своего аргамака, бросился к ним, остальные татары поскакали вслед и стали арканами ловить немцев. Вытащил длинную веревку Кождемыр. Ему тоже хотелось поймать хоть одного врага.
А враги, добежав до деревьев, остановились и, обернувшись к татарским воинам, прицелились в них из мушкетов и арбалетов. Но татар это не остановило, они только подхлестнули своих коней.
Но не успели татары доскакать до опушки, как из-за деревьев появилось более сотни вражеских воинов. Со всех сторон наступали на татар рыцари в железных латах, сзади из овражка появилось полсотни конников. «Это ловушка, — подумал Кождемыр, — они нас сейчас окружат».
Татарские воины, не удержав коней, с разбегу налетели на немецких рыцарей и началась битва. Смешались две силы, замелькали стальные шлемы рыцарей и лохматые малахаи татар, зазвенели сабли. Словно растревоженный муравейник, зашевелился склон оврага. Немцы в упор стреляют из мушкетов, летят стрелы из арбалетов.
Кнехт с кошачьими глазами прицелился в Кождемыра из мушкета, но Кождемыр срубил ему голову саблей. Тут же сзади подскочил другой немец, вот-вот скинет алебардой Кождемыра с коня…
Враги были сильнее. Они скоро прижали татарских воинов к самому оврагу и стали сталкивать вниз…
В замке пировали рыцари. Раздавались веселые выкрики, песни. Хозяин замка, барон Карл-Христиан Эвергард фон Ливен праздновал день своего рождения. Барон фон Ливен — один из самых уважаемых рыцарей ливонского ордена. За его столом сидели только знатные, титулованные люди. Их отцы и деды тоже были крестоносцами, так же, как и они, грабили чужие земли.
И хозяин, и гости одеты в пышные, дорогие костюмы. Барон фон Ливен — морщинистый, одноглазый — одет в куртку из леопардового меха. На остальных рыцарях — плащи, подбитые соболями, бархатные камзолы с кружевами. Сверкают драгоценными камнями диадемы, ожерелья, серьги и перстни женщин. Украшения одной дамы стоят годового труда тысячи крестьян. Нарядные слуги приносят все новые и новые угощения и вина.
Объедки и кости падают под стол, там их подхватывают огромные псы. Рыцари то и дело бросают псам куски мяса и пироги.
Барон веселится, угощает своих друзей. Он знает, что в фольварке сколько угодно мяса, и хлеба. Барон каждый год собирает с крестьян подать — яргельд, по любому поводу берет с них штрафы. Крестьянское добро для барона все равно, что свое собственное. Даже после смерти крестьянина наследство достается не жене и детям, а барону, и вдова с сиротами идет побираться.
Рыцари уже изрядно выпили, они вразброд поют, кричат, спорят.
Хозяин со стуком поставил на стол кубок с вином:
— Наши мечи остры, они нам помогут всех русских поставить на колени!
Каноник, сидевший напротив хозяина, закричал через стол:
— Не словом, а мечом следует говорить с московитами!
Рыцари мысленно уже захватили большую часть русской земли, отогнали русских к Уралу. Кто-то крикнул, что не победив русское войско, орден не может существовать спокойно. Барон Буксгевден оказался самым разумным из всех сидевших за столом. Он сказал:
— Московиты, слов нет, опасные враги. И если германцы хотят жить спокойно, они должны захватить всю русскую землю, хотя бы до Ноуграда и как можно скорее! Сейчас на нас поднимается враг еще более страшный, чем русское войско. Этот враг — лайбайгене, крепостной народ.
— Лайбайгене? Айнвонер? — зашумели рыцари. — Это голопузые? Мужики — страшные враги?
— Да, — повторил Буксгевден, — страшные враги. Я недавно встретил в Аренсбурге барона Мюнхаузена. Когда он возвращался из города, его окружили человек пятьдесят крестьян и начали колотить цепами.
— Я сегодня получил вести из Дерпта, — вмешался в разговор Розенберг. — Там кучка лайбайгенов убила капитана Отто Дитриха Врангеля в его усадьбе.
Рыцари, словно только и ждали этого разговора. Они, перебивая друг друга, начали рассказывать тревожные вести:
— В Ервене крестьяне закололи вилами двух немецких юнкеров…
— В Сууремызе мужики избили кубъяса…
— Страшные времена настали!
— А вблизи Рашемызы избили монаха…
— О, домине[8], неужели нам придется погибнуть от рук нечестивых мужиков!
Барон Унгерн грохнул
