Матрица. История русских воззрений на историю товарно-денежных отношений - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Поскольку в последние тридцать лет наши государство и общности (элита, средний класс и т. п.) пытаются войти в «клуб капитализма», а другие общности пытаются избежать этого, то и тем, и другим следовало бы пройти ликбез упрощенной модели западного капитализма и модели России и СССР – хотя бы в XIX и XX веках. Сейчас общество и политический класс слишком глубоко погрузились в невежество. Это – сбой нашего образования и даже уже антропологии.

И в других главах будут появляться суждения и образы, близкие к понятиям и логике антропологии. Например, мы говорили о доминирующих общностях, которые подавляли интересы и ценности «молчаливых» общностей, независимо от величины массы. Но структура общества и народы (нации) изменяются быстрее, чем думает население и власть. Незаметно развивается и вырастает небольшая группа и становится «дрожжами» для недовольных. Чаще всего возникают сообщества диссидентов во время резкого изменения образа жизни, смены направления политики, появления на общественной сцене молодого поколения с новой картиной мира с разрывом памяти и мировоззрения старших поколений и т. д.

Но в период 1920–1953 гг. легитимность советской власти и образ будущего определили стабильность антропологии доминирующих общностей. Ленин сказал по этому поводу на XI съезде РКП(б): «История знает превращения всяких сортов; полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества – это вещь, в политике совсем не серьезная. Превосходные душевные качества бывают у небольшого числа людей, решают же исторический исход гигантские массы, которые, если небольшое число людей не подходит к ним, иногда с этим небольшим числом людей обращаются не слишком вежливо» [267].

В.Г. Белинский: «Чужое, извне взятое содержание никогда не может заменить ни в литературе, ни в жизни отсутствия своего собственного, национального содержания… Мы, наконец, поняли, что у России была своя история, нисколько не похожая на историю ни одного европейского государства, и что ее должно изучать и о ней должно судить на основании ее же самой, а не на основании историй, ничего не имеющих с нею общего, европейских народов» [268]. Эту идею Сталин воспринял и хорошо усвоил, а поэтому не особенно полагался на исторический материализм и учение Маркса в своей практической деятельности.

А. Блок написал в 1908 г. статью «Народ и интеллигенция»: «Народ и интеллигенция – это два разных стана, между которыми есть некая черта. И как тонка эта черта между станами, враждебными тайно… Люди, выходящие из народа и являющие глубины народного духа, становятся немедленно враждебны нам; враждебны потому, что в чем-то самом сокровенном непонятны» [269].

Но в ходе становления обновленных систем (особенно образования, здравоохранения, науки и культуры) старая интеллигенция в массе своей согласилась с советским строем, и разрыва с новой молодой интеллигенцией не произошло. Однако надо сказать, что, кроме согласия и признания легитимности СССР большинством населения, для строительства советской антропологии должны были действовать активные группы – это авангард, а за ним актив. Это лидеры, которые работают на «переднем крае». Они не назначаются администрациями, не избираются на съездах – их «выдвигают», не сговариваясь, и они, даже не осознавая, создают сообщество. Конструирование таких групп и сообществ – это целая мультидисциплинарная область[89].

В нашем случае работали великие конструкторы партий и армий. Известно, что вперед вышли партия большевиков и Красная армия, об этом много написано. Но стоит в одном абзаце упомянуть такие группы, которых тогда называли Красные сотни. Это – молодежь, прошедшая Первуюмировую и Гражданскую войны, в основном они были командирами среднего и низшего звена, из малых городов и деревень Центральной России.

В ходе Гражданской войны они стали рядом с большевиками доминирующими общностями в становлении антропологического типа. Историки писали: «В конце Гражданской войны Красная армия, составлявшая 5 млн человек, превратилась в основной канал набора в большевистскую партию. Ветераны Красной армии образовали костяк советской администрации. Представители нового поколения гражданской войны из провинций сформировали новый растущий элемент в партии. Сталин мог уверенно опереться на новое поколение гражданской войны родом из провинций» [193].

И стоит учесть мнение Л.Д. Троцкого: «Немаловажную роль в формировании бюрократии сыграла демобилизация пятимиллионной Красной армии: победоносные командиры заняли ведущие посты в местных советах, в хозяйстве, школьном деле. У нового правящего слоя скоро оказались свои идеи, свои чувства и, что еще важнее, свои интересы» [271].

Большую статью В.Е. Соболев назвал «Сталин построил третью Россию». По сути, это была единая сплоченная харизматически общность, авангард нового поколения (Сталин даже художественно представил эту общность как «орден меченосцев»). Наши старики хорошо знали качества этих людей, это была общность особого антропологического типа – «так закалялась сталь».

Автор статьи писал об одной особенности этой группы: «Трудность проблемы с идентификацией идеологии СССР этого периода заключается в том, что теория коммунизма К. Маркса, взятая в упрощенном изложении, действительно имеет некоторые совпадения с обыденным сознанием “красных сотен”. Поэтому “красные сотни” легко восприняли предельно упрощенное изложение теории марксизма. Кроме этого, у “красных сотен” не было и времени на создание собственной идеологии. Еще более просто коммунистические идеи было воспринять широким массам простонародной Руси» [272].

Но население России в период революций, войны и восстановления было еще далеко от политэкономии капитализма Маркса – в экономике, мировоззрении и антропологии. В России вырабатывали формы будущего (названного «социализмом») и пути к нему. Что могли советские мыслители почерпнуть для этого проекта из «Капитала» Маркса? Маркс не оставил никаких разработок социализма, а русским революционерам запретил мешать развитию капитализма.

Это было известно после 1905 г. А в 1975 г. у французских марксистов была беседа («Смерть отца»). Ж. Рансъер (ученик Альтюссера) сказал: «Ясно, что Маркс не имел понятия о множестве культурных реалий, и, например, противопоставление им базиса и надстройки по отношению к реалиям крестьянской жизни работает очень плохо. К примеру, все, кто хотел проводить аграрные реформы, руководствуясь постулатами марксизма, обычно терпели полную неудачу. Еще опаснее то, что Маркс также был убежден, что прогресс происходит за счет становления белого, предприимчивого человека. Он, к примеру, советовал индусам ничего не делать, потому что революцию совершит именно английский пролетариат.

Есть также целый ряд вещей, к которым был закрыт доступ в марксистской революции. Да и сам Маркс помешал развиться большому числу отраслей знания, о которых не имел представления… А значит, именно здесь располагается огромное поле работы для будущих теоретиков» [249, с. 155].

А недавно Т. Иглтон[90] написал, что Маркс «демонстрирует очень мало интереса к будущему вообще», а «в основном отмалчивался относительно того, что может