Жар костей не ломит (СИ) - Углов Артем

Док все молчал, и я наконец заткнулся. Не потому, что выговорился, просто не смог подобрать слов. Уж очень сложной была гамма тех чувств, что испытал во сне. Если убрать накипь вроде страха, злости и раздражения, то остается… Остается терра инкогнита, чтоб ей пусто было. Не существует слов в русском языке, способных описать случившееся, их попросту нет.

Под колесами зашуршал гравий — мы свернули с главной дороги на проселочную, ведущую в сторону коттеджного поселка. Небо рассвело, но серые тучи по-прежнему висели над крышей автомобиля, продолжая сыпать мелким крошевом. Слева белело поле, справа появились коробки первых домов: несколько кургузых уродцев, стоящих в стороне. То ли не успели достроить, то ли на окраине дозволялось экспериментировать с архитектурными решениями.

— А я, признаться, подумал, что по твою душу, — неожиданно заговорил командир. — Решил, что барышню в заложницы взяли, чтобы на тебя выйти. Сам знаешь, как оно бывает, когда родственников нет. Действовать через баб, самый верный способ. Один криминальный авторитет на тебя глубокую обиду затаил в связи с последними событиями. И дело даже не в том, что ты ментам стуканул по поводу беспредела, творящегося в автомастерской, а в том, что перед своими подставил. К Георгию Валентиновичу много вопросов возникло. И первый из них, почему бардак развел в подведомственном хозяйстве. Авторитетный коллектив доверие оказал, за крупным бизнесом приглядывать поставил, а тут такая херня произошла: подпольный цех организовали. Доморощенные дельцы, мать их… До того обнаглели, что сынка самого мэра на органы разобрали. Но что хуже всего, заправлял всем не залетный щегол со стороны, а свой родной Зурабов, за которого Георгий Валентинович поручился. Ты начальник, значит с тебя и спрос… Короче, дали Жоре полгода на то, чтобы основные вопросы закрыл и потери минимизировал, в том числе и репутационные. Ликвидировать тебя для Георгия Валентиновича теперь вопрос чести.

— Только для него?

— Да… Наши московские коллеги на днях связывались с представителями авторитетного коллектива, и те подтвердили: к Василию Ивановичу никаких претензий. Ты теперь исключительно проблема Жоры. Если он ее решит — хорошо, не решит — тоже ничего страшного. Как говорится, будет лишний повод, за что предъявить. Уж очень много недоброжелателей у Георгия Валентиновича появилось за последнее время.

— Значит остается только Жора, — пробормотал я про себя.

— Что значит только?! — резко отреагировал командир. — Вася, ты хоть знаешь, что это за человек? Ему смертный приговор двадцать лет назад вынесли, вместе с Шункаром, только вот хозяин давно в могиле лежит, а этот до сих пор живой. И не просто живой, а на вершину иерархической лестницы умудрился забраться. Ты пойми, Василий, по ту сторону закона принцип естественного отбора действует во всей красе — выживают сильнейшие. За косяк с черными трансплантологами кого другого давно бы кончили, а Жора до сих пор крутится. Настолько в собственных силах уверен, что даже из страны не сбежал.

— Его бы и в горах Таджикистана нашли, и на Кипре грохнули.

— Грохнули, — согласился со мной командир, — только перед этим он успел бы пожить красиво, годик-другой. Много ли нужно в его возрасте?

Перед полосатым шлагбаумом, ограничивающим въезд в центральную часть поселка, машина остановилась. В будке мелькнуло лицо охранника, но против ожидания наружу никто не вышел. Преграда в виде металлической трубы медленно поднялась вверх, освобождая проезд.

А они здесь серьезно обустроились, даже мешки с песком у стены лежат. Интересно, против кого оборону держать собрались, против дачников? Не зря командир про «наших» упомянул, что за порядком следят. Прошлое не отпускает, прочно въедаясь в подкорку сознания.

Колеса прогремели по железной неровности черно-желтой расцветки. Машина скатилась вниз и вновь под днищем зашуршал гравий.

— Когда Михалыч набрал среди ночи, я решил было, что за барышню твою взялись, а тут вон оно как, — командир не выдержав, усмехнулся. — Оказывается и барышня не твоя, и архаровцы залетные, сердечные дела решали. Может мы зря в это дело влезли? — серые глаза внимательно уставились на меня.

— Её бы убили.

— Это еще бабка надвое сказала или в твоем случае вещий сон. Мы не супергерои из комиксов и не благотворительная организация, которая за каждую невинную душу вписывается. Ну трахнули бы они ее на пару, шею свернули… Ты какого рожна туда сунулся? Тебе что, других проблем мало?! Себе геморрой обеспечил и всем нам нарисовал.

Командир не повышал голоса, не было в том нужды. Я по тону понимал, что он сейчас очень злится. Мало кому понравиться закапывать трупы посреди ночи в морозном лесу, или как еще они их там утилизировали…

— Я не просил приезжать.

— Вася, перестань играть словами… Ты знал, что мы приедем. Ты сам бы приперся, возникни похожая проблема у любого из нас. Это еще хорошо, что Тугулов ни о чем не догадывается, а то устроил бы здесь второй Шагаму… Что же касаемо снов — я к тебе заеду на днях, тогда и поговорим про всю эту мистику.

— Не веришь, — догадался я.

— Не то чтобы не верю… Помнишь Мамедова из отряда Римского?

— Это который золотые ворота видел?

— Да… он все священную Шамбалу искал, только почему-то не в Тибете, а на просторах африканской саванны. Лет пять назад жену с детьми расстрелял, и на прощанье пулю в висок пустил. Вот такой вот несчастливый конец у господина Мамедова. А началось все с того, что однажды на закате ворота в небе увидел.

— У меня свидетели есть.

— Так и у Мамедова они были. Говорят, облака в тот вечер действительно имели причудливую форму. Пойми, Василий, одно дело — происходящие события, и совсем другое — их трактовка. Прошу тебя — умоляю, не лезь ты в это дело, не усугубляй. Если помощь нужна, мы специалистов из Москвы вызовем.

Заб…сь, только психиатров здесь и не хватало.

Место, где предстояло прожить последующие недели, выглядело уютным. Небольшой двухэтажный коттедж белого цвета, с верандой и прилегающим земельным участком, явно не предназначенным под посадку картошки. В центре разместилась круглая беседка, обвитая сухим плющом. Одна из дорожек вела в летнюю кухню с высокой печкой, выложенной кирпичом. Повсюду были заметны следы цветочных клумб, пустующих по причине зимы. Вдоль забора торчали голые ветки кустов и карликовые ели. Имелись и фруктовые деревья, подпиленные и явно ухоженные, а вот чего не было, так это бани. Странно… Обыкновенно в наших краях участок забором не успевают огородить, а сруб уже стоит. Бывает, что и один на голом участке. Может в доме есть аналог финской сауны?

Пока ребята таскали чемоданы и сумки с провизией, командир устроил экскурсию по местному хозяйству. Показал основные узловые точки, связанные с подачей воды и электричеством: где что лежит, где находится. Первым делом включили котел в подвале, но пока дом протопиться, пройдет не один час, и даже день.

— Ничего страшного, в куртках посидите, — высказался по данному поводу командир. — Тем более, что ты у нас, Василий, жару не любишь.

— Если мерзнешь, могу шерстяными носками поделиться. У меня запасная пара в рюкзаке лежит, — добавил стоявший рядом Бармалей.

Очень смешно, обхохочешься… Скрипнув шарниром, переступил через порог.

Внутри было чисто и уютно — именно так выглядела квартира Дианы Ильязовны, пока в нее не вторглась толпа мужиков. Памятуя об этом, командир строго следил за входом, требую ото всех разуваться и без лишней нужды в дом не соваться. Особенно в гостиную, где на полу возлежал белый пушистый ковер. А еще там был дорогущий электрический камин. Тлевшие угольки выглядели настолько реалистично, что Дядя Федор не выдержал и решил, пошерудить кочергой. Хорошо, что последней в доме не оказалось, иначе нашерудил бы.

Нет, прав был Док, когда принялся мужиков из дома гонять. Они хоть и взрослые, но вели себя словно любопытные дети. Мамон в подвале едва котел не разобрал, показывая Варе систему управления. Бармолей умудрился большую кастрюлю на пол свалить, пока на кухне с пакетами возился. Заодно отключил новенький финский холодильник, поигравшись с красивыми кнопками на боковой панели. Спасибо Мамону, что вовремя заметил.