Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

— Карен!

— Что, папа?

— Ты в порядке?

— Да, ушиблась немного. Опрокинула стул.

— Прекрасно. Тогда включи аварийное освещение. Только не вставай. Передвигайся ползком. Я посвечу тебе фонариком. Потом возьми аптечку и шприц и… ох-х! Джозеф!

— Да, сэр?

— Ты цел?

— Все о'кей, босс.

— Позови-ка своего лохматого Фальстафа. А то он вспрыгнул на меня.

— Это он просто хочет выразить свое расположение к вам.

— Да, да. Но мне не хотелось бы, чтобы он выражал его в то время, как я делаю укол. Позови его.

— Сию секунду. Док, ко мне! Док! Док! На рыбку!

Через некоторое время грохот стих, пол перестал качаться под ногами, миссис Фарнхэм, получив дозу снотворного, безмятежно спала. В первом отсеке тускло светили две небольшие лампочки, и это дало возможность мистеру Фарнхэму изучить последствия нападения.

Ущерб оказался невелик. Несмотря на то что все было уложено на полки — и довольно тщательно, несколько банок с консервами все же свалились на пол, разбилось несколько бутылок с ромом. Но спиртное было практически единственным из припасов хранящимся в стеклянной упаковке. Самым неприятным оказалось то, что со стены взрывом сорвало батарейный радиоприемник, который от удара разнесло в клочки.

Мистер Фарнхэм разглядывал его остатки.

— Наплевать, отец, — раздался голос Дьюка, — смети весь этот хлам и выбрось в мусорное ведро.

— Кое-что можно восстановить.

— А ты что-нибудь понимаешь в радиотехнике?

— Нет, — согласился Фарнхэм-старший, — но у меня есть книги.

— Книга не починит радиоприемника. Тебе следовало бы иметь запасной.

— Он у меня есть.

— Так где же он? Интересно было бы узнать поподробнее, что происходит вокруг.

Отец медленно поднялся и взглянул на Дьюка.

— Мне тоже интересно. Тот приемник, что у меня в ухе, молчит. Конечно, ничего удивительного в этом нет — он слишком слабый. А запасной упакован в вату и, скорее всего, не пострадал.

— Доставай же его.

— Потом.

— Потом, потом… дьявольщина. Он нужен сейчас.

Мистер Фарнхэм начал гневно посапывать:

— Мне уже начало надоедать твое тявканье.

— Что? Ну, прости. Скажи мне только, в каком месте лежит радио.

— Нет. Мы можем лишиться и его. Я хочу дождаться конца нападения.

Сын пожал плечами.

— Ну что ж, упрямься на здоровье. Но ведь наверняка все бы с удовольствием послушали последние новости. И твое упрямство просто глупо.

— Тебя никто не спрашивает. Я уже сказал тебе, что мне надоело твое тявканье. Если тебе хочется узнать, что происходит снаружи, — скатертью дорожка. Тебя никто не держит. Я отопру внутреннюю дверь и промежуточную, а внешнюю ты и сам вполне можешь открыть.

— Как это? Не говори глупости.

— Только не забудь закрыть ее за собой. Лучше, если она будет закрыта — это ослабит радиоактивность и ударную волну.

— Вот это уже ближе к делу. Здесь есть чем измерить уровень радиоактивности? Нам бы следовало…

— Заткнись!

— Что? Отец, не надо строить из себя сурового папашу.

— Дьюк, я по-прежнему прошу тебя замолчать и послушать меня. Ты согласен?

— Ну что ж… хорошо. Мне только не нравится, когда на меня кричат в присутствии чужих людей.

— В таком случае, держи язык за зубами.

Они находились в первом отсеке. Возле них мирно похрапывала миссис Фарнхэм. Остальные тихо удалились в другое помещение, чтобы не быть свидетелями ссоры.

— Так ты готов слушать меня?

— Готов, сэр, — холодно ответил Дьюк.

— Вот и отлично. Сынок, я не шучу. Или уходи… или делай только то, что буду говорить я. Подразумевается и то, что ты должен замолкать, когда я прошу. Как бы это поточнее выразиться? Это должно быть абсолютное подчинение, беспрекословное выполнение всех моих команд. Или ты предпочитаешь уйти?

— А не слишком ли ты перегибаешь палку?

— Именно так я и поступаю. Это убежище — спасательная шлюпка, и я — ее командир. Для безопасности остальных я должен поддерживать дисциплину. Даже если ради этого придется выбросить кого-нибудь за борт.

— Это довольно-таки искусственная аналогия. Отец, сказывается твоя служба во флоте. Оттуда все романтические идеи.

— А я, Дьюк, жалею о том, что тебе вообще не пришлось служить. Ты не реалист. Но оставим это. Так ты будешь выполнять приказы? Или все же покинешь нас?

— Ты же прекрасно знаешь, что никуда не уйду. Да ты и не стал бы говорить об этом всерьез. Ведь это верная смерть.

— Так ты, следовательно, согласен подчиняться приказам?

— Я… э-э… буду сотрудничать с тобой. Но это диктатура… Отец, вспомни свои вчерашние речи о свободе. Ты — свободный человек, и я тоже. Я согласен помогать тебе. Но не собираюсь выполнять приказы, которые считаю ненужными. Что касается держания языка за зубами, то я постараюсь быть дипломатичным. Если необходимость заставляет меня высказать свое мнение вслух, я это сделаю. Свобода слова. Разве несправедливо?

Хьюберт вздохнул.

— Не то ты говоришь, Дьюк. Отойди-ка, я открою дверь.

— Эта шутка, кажется, заходит слишком далеко, отец.

— Я не шучу. Я собираюсь выставить тебя за дверь.

— Отец… Очень сожалею, но у тебя силенок не хватит тягаться со мной. Я крупнее тебя, да и моложе.

— Это мне известно, но я вовсе не собираюсь драться с тобой.

— Тогда оставим эти глупости.

— Дьюк, пожалуйста! Я построил это убежище. Еще совсем недавно ты измывался над ним, называя его «болезненной причудой». А теперь с удовольствием пользуешься. Верно?

— В принципе, да.

— И все-таки ты указываешь мне, что и как я должен делать, сам при этом не предприняв ровным счетом ничего для общего спасения. Так будь же мужчиной, ведь ты уцелел только благодаря моим усилиям.

— Елки-палки! Я же сказал, что согласен сотрудничать!

— Мне не нужно твое сотрудничество на твоих условиях и по твоему разумению. Пока мы находимся в этом убежище, мне требуется твое полное подчинение.

Дьюк покачал головой.

— Возможно, было бы лучше, если бы командовал ты, а я тебе подчинялся, но есть одна немаловажная деталь: я в отличие от тебя готовился к этому событию и потому многое предусмотрел. Когда у твоей матери началась истерика, у меня все было наготове. Данную ситуацию я тоже предвидел.

— Как это? Ведь я здесь оказался по чистой случайности.

— Я сказал «данную ситуацию». На твоем месте мог быть кто угодно: гости или какие-нибудь случайные люди, вроде того ненормального, который забрел к нам накануне. Я ведь не бросил бы их на произвол судьбы. Случаи неповиновения я тоже рассматривал и уже заранее нашел выход из этого положения.