Полихромный ноктюрн - Ислав Доре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огни вокруг стали испускать зелёные языки, и оно зашевелилось. И не просто зашевелилось, а скорее начало растекаться густой жидкостью. Всего через один миг чудовищная морда пустила трещину ровно посередине. Передние конечности разошлись в стороны, открыли тем самым лицо. Лицо молодой и самой прекрасной девушки из тех, что я когда-либо видел. Из серых глаз этого шедевра текли редкие слёзы похожие на расплавленный воск, а от уголков тянулись тонкие красные линии. Этот же нетвердеющий воск стекал по длинным, чёрным волосам на её голове. Часть, напоминающая насекомое, приняла вид хитинного платья, облегающего стройное тело, а два острых хвоста обернулись чем-то схожим с воротником.
Слова сами вылетели из моего рта и вопросили: — Шихи? — да, бремя знаний, давящих на мой позвоночник, продемонстрировало последствие обладания им.
Она неторопливо водила по полу босыми ногами, не отвечала на вопрос. Пока приближалась ко мне, её наряд изменился, стал похож на…
— Када? — прошептал я. Это не могло быть простым совпадением, придуманным моим усталым рассудком. В этот момент видел себя… как бы со стороны. Вот стою я и опускаю нож. А она подходит ко мне и крепко обнимает.
— Ты всё-таки пришёл, Вабан, — произнесла она с облегчением.
— Прости, прости меня. Я опоздал…
— Не извиняйся, ты пришёл вовремя…
— Я видел кожу Каделлина. Если бы я знал, что он — это ты, пришёл бы за тобой раньше. И тебя не убили бы…
Воздух заполняется чем-то неестественным или же очень древним.
— Не вини себя. Ты не мог знать, а я не могла рассказать. Но смогла с помощью сна дотянуться до Донного бога и попросить его помочь тебе пройти твой долгий путь. Вы справились, ты прошёл сквозь пепел, добыл воспоминания. Без них… этого разговора не случилось бы. Спасибо тебе за всё. Теперь у нас есть шанс разрушить древний порядок, — сказала она и поцеловала меня своими маленькими и ровными губами похожими на спелые ягоды.
Когда открыл глаза, мы были уже в море, сидели в нашей лодке и ловили рыбу. Небо ясное, чистое, но где-то вдали виднелись темнейшие тучи, они приближались, подползали.
— Как же ты выросла, — приглушённо проговорилось мной.
— Все мы выросли, — с улыбкой ответила она и прикоснулась ладонью к обезображенному лицу безумца. — Нелегко тебе пришлось, да? Путешествие не пощадило тебя. Эти шрамы — доказывают твою смелость, самоотверженность. Прими их как символ своих стараний переломить ход истории. Ну же, гордись собой хоть немного. Или ты смущён? — она посмеялась. — Не нужно. Я приняла того бездомного рыбака. И с тех пор ничего не изменилось.
— Я не знаю чем нужно гордиться. Всё пошло не так…я забыл. Забыл даже наши разговоры…
— Сейчас-то вспомнил? Всё, больше не забудешь. Наши беседы помогли мне. Да и тебе тоже. Каждый раз, оставаясь в своей роскошной темнице, прокручивала их в мыслях. Отгоняла одиночество. Оно не сломило меня. Я вышла победительницей! — посторожено заявила она, изобразив рукой прямой угол.
Вот оно — умиротворение, спокойствие. Радость пробилась через опыт Пепельных болот. Будто бы счастливым блуждал в неведении. Мы разговаривали и разговаривали. Нам было что обсудить. Вот они эти моменты, к которым я так упорно шёл.
— Мы видели Хора, — сказал я в момент разговора о Рефлекте. — Представляешь?
— М-м, правда? Хочешь, расскажу тебе о том, что мне удалось узнать о нём? Я как-никак стояла рядом с ним, даже разговаривала. Ну, так я теперь помню.
— Весь во внимании.
— Хор искал лекарство, которое могло излечить слепоту. И он нашёл его в мастерской Деймидала, представляешь? Там и узнал о надвигающейся угрозе. Рэвиндитрэ… мы…они не прислушались к предупреждениям, потому что были глупы, самонадеянность слепила их. За что и поплатились. Теперь же у нас всех есть шанс прекратить всё это. У нас есть шанс прекратить эту бойню, что повторяется снова и снова.
Я смотрел на плетеный браслет с янтарным шариком и так тепло от его вида.
— Искать лекарство от слепоты и проиграть. Где же слышал такое, — проговорилось мной.
— Много всего произошло. И должна извиниться перед тобой. Я забрала у тебя найденный под пеплом апокриф. А вместе с ним и твоего друга, Донного бога. Так его когда-то прозвали. Восковая стена…Теперь ничто не сдерживает твой разум от обрушения. Прости, иначе было нельзя.
— Что ж…не самый худший финал.
— Твоё спокойствие сейчас делает только хуже…
— Тебе? Не стоить корить себя. Всё так, как должно было быть. Как сказал бы Набав Днах — отважная маленькая воспитательница своим вмешательством нарушила планы Астрологов. А мне…надеюсь, удалось внести вклад в развал замысла их блуждающего Бога. Но что намного важнее — я нашёл тебя и сейчас мы здесь.
— Маленькая воспитательница Флан. Хорошо, что мы похоронили её череп. Теперь она может обрести покой.
— Да, хорошо…что мы похоронили её череп, — повторил я.
— Знаешь, мы можем остаться и прожить долгую жизнь. Здесь безопасно…
— Только этого и хочу. Но не могу остаться. Нужно найти Ворона, который помог нам. Я ему кое-что должен.
— Нет смысла тебя отговаривать, правда?
— Правда. Я чувствую, что так правильно. Так должно быть.
— Тогда посидим здесь ещё немного, — попросила Када с бездонной печалью в голосе.
— Да, посидим ещё немного, — повторил я.
20,5. Неприступный секрет Садоника
Амиантовый замок Серекарда. В тронном зале росло Камнедрево. Легенда его появления гласила: когда Гертор Венн победил Безумного Императора — Рокиира 4-го, то на том же месте выросло дерево, оно-то и приняло форму трона. На этом престоле в абсолютной тишине восседал министр-наместник Садоник, перечитывал собственную рукопись. Он отвлёкся, когда к нему подошёл Хексенмейстер.
— Ваше превосходительство, она здесь, её привезли, — покорно произнёс слепец, служивший в особом отделе Министерства.
Садоник отложил книгу.
— А куда вы её поставили? — поинтересовался он.
— В ваши покои, она там. Всё готово — можете в любой момент осмотреть её.
— Благодарю, друг мой. Тогда займусь этим прямо сейчас. А то давно пора.
— Мы может что-то ещё сделать для вас?
— Уже сделали достаточно. Безукоризненно выполняли мои приказы. Даже самые низкие и недостойные. Большего просить не смею, но могу посоветовать найти сына Асбеста, он был адъютантом и
