Полихромный ноктюрн - Ислав Доре

Бежать некуда. Все входы и выходы закрыты по приказу Бургомистра, а тот, что был, теперь он только был. Беготня наверху прекратилась.

Ладони могильной тишины древнего склепа закрыли мои уши. Зловоние никуда не отступало — даже усиливалось. Во всём этом омуте сумасшедших обстоятельств тускло замерцало то, что играло мне на руку. Глаза почти полностью привыкли к темноте. Это хоть как-то помогало ориентироваться внутри книжного храма, оказавшегося ловушкой. Увидел дрожащую из-за сквозняка дверь — решил прокрасться к ней. После мысли об этом, вдруг запахло нежными цветами. Как если бы я стоял во время дождя на невероятно красивом лугу. Внутренний взор даже нарисовали эту картину прямо передо мной. Безмолвный художник уверенными мазками своей кисти дарил возможность ярким огням зеленоватого оттенка просто быть вокруг цветочного холмика, дышащего жизнью.

Полёт представлений прекратился, как только скользкие чавканья, доносящиеся с потолка, убили безмолвие. Ностальгия и трепет обволокли морозом моё тело. Медленно подняв голову, разглядел движение, они размывали густую тьму. Насекомоподобное существо с двумя острыми хвостами жадно что-то пожирало, не замечая моего присутствия. Рядом со столом смотрителя упал рваный кожаный мешок. По крайней мере, так мне подумалось, но потом прищурился и понял, что это без сомнений изодранная на лоскуты кожа. Рука сама нырнула в карман, вынула свисток. Поднеся его к губам, пожалел неудачливое создание, а далее дунул что было сил.

Щупальца поползи по руке. С ними что-то было не так, в этот раз всё иначе. Они отрывались, стекали вниз, подобно крови капали на пол. Тогда повторно применил свисток — ничего не изменилось, Набав Днах так и не появился. В один момент всё серьёзно усложнилось. Неужели друг оставил меня? Как бы то ни было, не испытал злобы по отношению к нему, появилось нечто похуже — сомнения в его реальности. Сомнения в собственной реальности. Нет, нельзя поддаваться давлению случая. Ещё есть шансы пережить эту встречу, она же не гробовщик, заколачивающий гвозди в крышку.

Меня обнаружат — вопрос времени — отсидеться под столом не выйдет. Приготовившись к любому исходу (насколько это возможно), сжал череп и другой рукой обнажил клинок. Вероятно, если выйдет каким-то образом подкрасться со спины, то получится повторить бой с гомункулом. Раз в миллениум и палка стреляет. С такими мыслями начал выбираться…

От дальней стены сквозь библиотечную пыль донёсся глухой стук. Какая-то птица клювом постучала снаружи. Хотя, возможно, источником была надломившаяся полка старого стеллажа. Чудовище с тошнотворным лицом, которое держала передняя пара конечностей, прыгнуло на звук, начало водить по полу своими отростками, прорывавшимися из задней стороны туловища. Какая скорость у этого существа, какая ловкость. Нет, ничего не выйдет.

Принял решение не рисковать, вероятно, это одно из самых здравых решений в моей жизни. Ухватился за единственный шанс и быстро пробрался к двери. Ведомый уже нечто большим, чем желание спастись, открыл её. За ней таилась лестница, ведущая к самым корням библиотеки. Из глубины пару раз донёсся металлический звон, но меня всё равно тянуло туда, поэтому спешно переступил порог.

Немного спустился, и только потом зажёг спичку, чтобы видеть путь и не быть увиденным. Продолжая погружение, ступал по хлипкой лестнице. Та могла развалиться в любой момент. Когда пальцы начинало жечь, в ход шла следующая спичка. Смотрел на огонёк, а в голове повторялась одна и та же фраза: «спускался вниз… на дно под морями, поднимался вверх над облаками». Эти слова, почти наверняка, придавали мне сил и смелости двигаться дальше. Нисхождение напомнило мои блуждания по Пепельным болотам, ступеням тоже не было счёта, как и шагам по простору Рефлекта. Время забыло о своей прямолинейности — закручивалось в замкнутый круг. Спички заканчивались. Когда зажёг последнюю, на хлюпающих ступенях заприметил министерские монеты. На одной стороне изображался столичный мост под Сахелановыми тропами, а на другой — узор похожий на дерево, которое называли Древом единства.

Внизу загорелся свет. Наконец-то добрался до дна смертельной западни. Там поднял одиноко стоящую чашу со свечёй. Воск тут же растаял, потёк вверх по руке. Он добрался до кровоточащей царапины и остановился, будто обрёл сознание и пожелал вылечить рану. Физическая боль прошла — вокруг гуляла только тьма. Далее пошёл вдоль стены. Примерно через тринадцать шагов обнаружил брешь. Выставив руку перед собой, нащупал закрытую решётку. Я слышал о том, что в библиотеке есть вход в каналы под Оренктоном, но считал это не более чем ироничной шуткой.

Потянул решётку на себя, и та громко почти оглушительно заскрипела. Опять удача отвернулась от меня, как и тогда в лесу. Открыть её не получилось, по всей видимости, заклинило. Лестница затрещала — оно услышало мою попытку сбежать и кинулось ко мне. Тогда стал всеми силами пытаться открыть проход, но через мгновения, ощутив пробирающий до костей холод, остановился. Крепко сжав одной рукой череп, повернулся, сразу достал свисток из кармана. Я уже использовал его, он не сработал, неужели хватался за соломинку? Всматриваясь во тьму перед собой, ожидал нападения того уродливого зверя. Хоть и не видел, но оно совершено точно совсем близко; не скрывает своего присутствия, двигается, своими движениями порождает чёрные волны Очевидно, маринует меня в страхе, чтобы потом насладиться горьковатым и жёстким мясом. Оказавшись в безвыходной ситуации, решил в поисках удачи дунуть в свисток. Было необходимо добавить хоть что-нибудь, дать шанс путям спасения проявить себя. Свиста не было, но что-то определённо переменилось, чувствовал так своим сердцем.

Озираясь по сторонам, в спешке вернул свисток на место. Далее выхватил клинок и сразу махнул им. Мне повезло вслепую отразить атаку. Или же это вовсе не везения, а результат готовности тела и духа биться насмерть. Как бы оно ни было, мне уже несколько раз удалось избежать ранения или же смерти. Хоть успешно уклонялся и даже пробовал контратаковать в кромешной тьме, но неравное сражение не может длиться долго, ибо существо свирепело, ускорялось. А у тела человека есть свои пределы.

Вдруг меня потянуло в сторону, влепило в ту самую решётку, и та неожиданно легко открылась. Упав наземь, начал подниматься на ноги. У меня ничего не получилось. Будто пытался подняться на поверхность воды, не будучи при этом водомеркой. По лицу плавно, неторопливо расползается улыбка. Я почувствовал ни на что не похожее прикосновения к плечам. Морозное, пробирающее до костей течение тянулось к голове. После громкого треска устремилось вглубь к моей внутричерепной медузе. Лёд темнейшей бездны сковал меня. Неужели это глубины озера Мундус, дно того самого ничто?

Открыв глаза,