Власть и наука - Валерий Сойфер

Вместе с тем надо отметить, что, будучи по существу не согласными с рядом генетических положений т. Лысенко, часть ученых стремится обойти молчанием эти разногласия, как бы побаиваясь выступать против т. Лысенко, рассуждая примерно так, что т. Лысенко пользуется поддержкой партии и правительства и спорить с ним невыгодно, хотя он и не прав" (14).

Можно было бы только порадоваться такому трезвому взгляду на вещи со стороны Карла Яновича Баумана, еще недавно состоявшего кандидатом в члены Политбюро ЦК партии, если бы не его лукавство, проявленное в следующем абзаце:

"Это создает не совсем здоровую атмосферу в области научной мысли, почему мной, как заведующим отделом науки ЦК ВКП(б), на совещании генетиков была подчеркнута необходимость и полная возможность свободного обсуждения в СССР спорных вопросов генетики" (15).

На самом деле мы только что видели, как ежедневно "Правда" печатала в основном нападки на генетику, высказанные и Мураловым, и Мейстером, и уж конечно, Лысенко с Презентом. Свободной дискуссии как раз и не было.

Вместе с тем нужно признать, что Бауман выступал как человек, понимающий остроту дискуссий и похоже был на стороне ученых, а не псевдо-новаторов, так как в резюмирующей части своего "Отзыва" Сталину и Молотову, где предлагалось разрешить проведение в Москве конгресса, он еще раз возвращался к сути разногласий генетиков и "мичуринцев" и писал, что Отдел науки пока "не может дать исчерпывающей оценки по существу спора между господствующей школой генетиков и школой Мичурина-Лысенко" (16). Бауман полагал, что дальнейшие дискуссии, "широкое обсуждение спорных вопросов генетики" помогут прийти к правильному выводу.

По-видимому все рассуждения Баумана остались невостребованными, так же как предложения Муралова, и постановление СНК так и не было принято. Хотя Бауман предложил проект постановления ЦК ВКП(б), в котором первый пункт был следующий:

"Принять предложения Оргкомитета о созыве VII Международного Конгресса в Москве с 23 по 30 августа 1937 г. и утвердить предложенный порядок работы конгресса" (17),

высшие руководители партии с ним не согласились. На "Отзыве" Баумана имеется помета "в пов[вестку]", однако никаких следов включения предложения в повестку заседаний Политбюро найти не удалось. Можно догадываться, что задержать прохождение всех бумаг мог именно Молотов с его самым чутким нюхом относительно мыслей Сталина и сталинских наклонностей.

Тем временем во всем мире шла подготовка к конгрессу, готовились и в СССР. Лысенко никаких новых решающих доказательств правоты своих идей так и не получил, однако его ожесточение против генетиков росло и во фразеологии появлялись всё более угрожающие нотки в адрес зловредных ученых. Параллельно в стране достигала максимального напряжения пропагандистская компания борьбы с "врагами советской власти". Их искали во всех сферах жизни и отправляли в тюрьмы и лагеря. Уже совсем был близок момент расправы с многими недоброжелателями Лысенко.

В середине ноября 1936 года Политбюро снова вернулось к рассмотрению вопроса о конгрессе генетиков. В архиве Политбюро имеется листок с перепечатанным старым решением от 2 августа 1936 года, на котором появилась факсимильная подпись Сталина. Видимо устная договоренность Сталина с Молотовым уже была достигнута, потому что простым карандашом Молотов написал на листке резолюцию:

"Предлагаю решение ЦК о конгрессе по генетике отменить как нецелесообразное (ввиду явной неподготовленности). В.Молотов" (18).

Ниже черными чернилами было вписано особое мнение члена Политбюро Л.М.Кагановича:

"Не решение ЦК нецелесообразное, а подготовители конгресса негодные, что вначале не внесли предложение, а дела не подготовили. Отменить придется. Л.Каганович"1 .

Еще ниже подписались остальные члены и кандидаты в члены Политбюро, указавшие, что они все согласны с Молотовым--Сталиным: Калинин, Ворошилов, Чубарь, Андреев, Микоян. 14 ноября 1936 г. Политбюро решило отменить конгресс "ввиду его явной неподготовленности".

Интересной деталью стало то, что к решению Политбюро, оформленному особо -- на отдельном листке, было прикреплено еще одно письмо, написанное почти полугодом позже. 31 января 1937 года заведующий Сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б) Яковлев подготовил на имя Сталина и Молотова докладную записку, в которой заявлял, что "программа конгресса составлена неправильно, а практическая работа оргкомитета не обеспечивает проведения конгресса в соответствии с интересами нашего государства" (19). Яковлев отбросил всякие уловки в отношении того, как бы обеспечить "свободные дискуссии". Вместо этого он предлагал ввести партийно-полицейский контроль за организацией конгресса. Для обоснования этого кардинального положения он сформулировал два пункта: первый -- устранить якобы имеющийся уклон на конгрессе в сторону "фашистской генетики" и даже перевес ее над нефашистской, и второй -- перевес антилысенковцев (как было сказано, "сторонников антидарвинстских теорий неизменчивости наследственных свойств в бесконечном ряду поколений") над лысенковцами. Чтобы избежать этих нежелательных ЦК партии "перевесов", Яковлев предлагал изменить состав оргкомитета конгресса (снять с поста председателя Оргкомитета президента ВАСХНИЛ Муралова и заменить его президентом АН СССР Комаровым, ввести в число его заместителей, наряду с Мураловым и Вавиловым, Лысенко, уменьшить число членов оргкомитета до четырех), отдать контроль за будущей научной программой конгресса целиком в руки коммунистов, для чего создать "комиссию Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б), на которую возложить утверждение тезисов советских докладчиков и рассмотрение списка ученых, приглашаемых из дру�

"Предложить оргкомитету основными вопросами конгресса поставить следующие:

а) отдаленная гибридизация (академик Мейстер: работы по ржано-пшеничным гибридам; доктор с.х. наук Цицын: работы по пшенично-пырейным гибридам; работы Державина по многолетним сортам зерновых культур и т.д.).

б) О яровизации и константности сортов -- работы Института Лысенко.

в) материальные основы наследственности" (21).

Такого вмешательства теперь уже не только в советскую, но и в мировую науку в истории еще не случалось.

Однако неясно, было ли это письмо рассмотрено Политбюро, или просто его отклонили, не рассматривая. Видимо страх, что дело все-таки может уплыть из рук партийных контролеров, превалировал.

Но и на этом история конгресса генетиков в Москве не была завершена. С описываемыми событиями совпал арест руководителя Главнауки (Главного управления научными, научно-художественными, музейными и по охране природы учреждениями Народного Комиссариата просвещения) И.И.Агола. В вышедшем после его ареста номере "Правды" заголовок через всю страницу извещал о случившемся (22). Немедленно слухи достигли западных ученых, обрастая по дороге кой-какими небылицами. На Западе связали в одно запрещение в СССР конгресса, арест генетика Агола и добавили от себя, что арестованы Вавилов и еще некоторые крупные ученые. Газета "Нью-Йорк Таймс" в номере от 13 декабря 1936 года выдала эти сообщения за чистую правду, якобы выясненную корреспондентом газеты в Москве. Чтобы хоть что-то для себя прояснить, несколько западных генетиков решили использовать личные контакты и запросить у советских коллег истинную информацию на этот счет. Двое из них написали эмигрировавшему из Германии в СССР Юлиусу Шакселю2. Письма-запросы (на английском языке) и ответ Шакселя (на немецком) были переведены на русский язык и переданы в отдел науки ЦК. Шаксель писал тоном настоящего коммуниста-пропагандиста:

"Международный Генетический Конгресс вовсе не отменен, а отложен... Случай с Аголом не имеет ничего общего с научными занятиями. Агол уже давно занимался преступной против государства политической деятельностью и потому содержится под стражей..." (23).

Затем разговор был переведен на важную для коммунистов тему -- о евгенике:

"Мы в стране социализма рассматриваем человека не столько как биологический объект, сколько как члена общества. К человеческому обществу... применение методов зоотехники мы считаем научным грехом и величайшим абсурдом... мы решительно отклоняем евгенику... Кроме того, осуществленный в результате 20 лет революции социализм в нашей стране представил члену нашего бесклассового общества полную личную свободу в области выбора занятий, выбора местожительства, выбора развлечений и выбора друга или подруги жизни, и поэтому проведение придуманной буржуазными учеными евгеники в свободном человеческом обществе невозможно" (24).

Другой из обеспокоенных генетиков -- американец Ч.Дэвенпорт решил обратился 17 декабря 1936 года в Госдепартамент США с предложением направить советскому правительству протест и потребовать, чтобы СССР, который "многое черпает от открытий ученых и от применения этих открытий", вел себя цивилизованно (25). Американское правительство в лице одного из своих министерств -- Государственного департамента -- в письме, отправленном Дэвенпорту 29 декабря 1936 г., отказалось выполнить предложение ученого, считая, что упомянутые в его письме "обстоятельства не затрагивают непосредственно американских граждан или американские интересы" (26).