Следствие считать открытым - Дмитрий Туманов

Что-то я отвлекся — устал, наверное. Вернемся к нашим баранам, то бишь к чародеям, а еще точнее — к тому единственному, который решил разрушить наш мир и на его обломках построить новый, уже по своему собственному проекту.

Так вот этот супермаг может прятаться где угодно. Он может жить с тобой в одном доме, жрать в твоей кухне и гадить в твоем сортире, а ты об этом даже не будешь догадываться — элементарный отвод глаз в мастерском исполнении, Однако о таком матером колдунище должны быть наслышаны его же коллеги по ремеслу. Для ихнего брата волшебство — оно как шило, в кармане не утаишь, и чем крупнее, тем виднее. А самые сильные из известных магов — Небесные, победители минувшей войны. Если верить Лорриниану, то из обоймы Тайной Седмицы один «перегорел», двое — пропали без вести, двое — умерли. Остаются двое: архимаг Данидана Эргрот и архимагесса Чессинии Беллиана. Все, что сейчас происходит в мире, делается с их ведома и, возможно, согласия.

Вот бы кого допросить… Но боюсь, подобный допрос может закончиться для меня летальным исходом. А знаете… Я, кажется, догадался, что за задание поручил двум своим родственникам генерал Гористок. Завтра, госпожа Региста, я использую на вас другую тактику дознания. Она называется так: «Я все знаю о вас».

Проснувшись вечером того же дня, я не обнаружил рядом Штыря. Может быть, малек решил времени даром не терять и подкатиться к Регисте — занять опустевшую нишу в ее сердце? А кстати, его можно на это дело подбить, заодно он и ее вещички пощупает — в интересах следствия, конечно. Только Таниусу об этом знать не следует — неправильно поймет.

Маленькие и неглубокие следы Штыря уходили куда-то за бархан. Ясное дело, облегчиться пошел. В таком случае нам по пути — там, за общим делом, мы с ним и договоримся насчет соблазнения командорши.

Светила уже клонились к горизонту, отбрасывая длинные черные тени. Едва завидев склонившуюся фигурку, я понял: Штырь пошел не по той же нужде, что и я, а по какой-то другой. Хоть он и присел в правильной позе, но в его руках что-то голубовато светилось — явно не салфетка. А рядом стоял раскрытым тот самый сундучок, который маленький вор прятал на самом дне своего мешка.

В пустыне звук распространяется быстро и далеко, так что я, удовлетворенно присев на корточки (куда деваться, природа берет свое) за песчаным гребнем в полета шагах от Штыря, понял, что он что-то говорит. Причем не сам с собой, а с кем-то еще.

Я, знаете ли, человек любопытный и подозрительный — профессия обязывает. Теперь под подозрение вновь попал Штырь, а точнее — его «голова любимой матушки» из светящегося стекла. Я просто обязан узнать, что маленький вор на самом деле хранит в секретном сундучке и что он скрывает от нас. В это время в лагере просигналили сбор — предстояла еще одна ночь пути.

И вновь мы идем по звездам. Впереди и позади — безбрежное песчаное море от горизонта до горизонта. На дорожных картах Хиггская пустыня обозначается сплошным белым пятном. Здесь никто не ходит, здесь ничего нет, жизнь иссякла здесь тысячу лет назад, и с тех пор здесь не выросло ни травинки. Мертвая зона.

Но когда-то здесь была жизнь. Сказания народов мира повествуют о былых временах, когда на заре цивилизации над Южной Землей владычествовали две могущественные страны — Хиггия и Мрстр. Это были две совершенно разные культуры, зародившиеся в обособленных горных долинах запада и востока. В то время как наши дикие предки еще только бегали под густыми кронами первобытных лесов, время от времени проламывая друг другу головы обожженными на кострах дубинами, у древних народов уже были в ходу письменность и денежное обращение. И, конечно, магия — куда же без нее!

Шли годы, тянулись столетия. Страны развивались, крепчали, потом начали расширять свои владения, спустившись с гор в речные долины Приозерья. Экспансия проходила по-разному: Мрстр закладывал города и осваивал земли вокруг них — так были основаны Сасмарсоник, Уорен, Дамеан. Хиггия строила могучие цитадели на границах и прокладывала к ним мощенные камнем дороги сквозь лесные дебри — до настоящего времени сохранилось шесть крепостей, в том числе и Данидан. Толщина и твердость их фортификаций была поразительной — чтобы пробить современными осадными орудиями стены Гарта, войскам Коалиции потребовалось десять лет.

Рано или поздно метрополии должны были столкнуться и выяснить, кто сильнее. Так оно и произошло, По-видимому, древние цивилизации обладали разрушительным магическим оружием, которое не замедлили применить друг против друга. В той войне не было победителей. Что случилось с Мрстром, и по сей день не знает никто, а Хиггия в одночасье превратилась в сплошную пустыню с руинами крепостей в горных отрогах. Отсюда исчезла вода, а вслед за нею и жизнь.

Но жизнь исчезла, а смерть — осталась. Одна из хиггийских легенд гласит, что некий правивший страной колдун так не хотел умирать, что попросил у злых богов бессмертия в обмен на что угодно. И силы зла откликнулись, ниспослав просителю нечто, дарующее бессмертие, а взамен взяли его жизнь. Таким образом, колдун стал бессмертным, но мертвым. И тогда его подданные в ужасе отвернулись от него, изгнав ходячий труп в пустыню. Проклятый всеми живой мертвец, названный Черным Человеком, возненавидел людей и заточил сам себя в черной могиле посреди затерянного в горах некрополя — с тем, чтобы накопить силы разрушения и, восстав через тысячу лет, уничтожить всех живых и стать повелителем мира мертвых,

Видимо, злобный колдунчик так и не выполнил взятых обязательств, сгинув вместе со своей погибшей страной. Но с тех стародавних времен до нас дошло выражение «мертв по-черному» — оно означает, что усопший беспокоится в своей могиле и требует, чтобы его уважили. А уважать предков у нас умеют — иной раз так «науважаются», что прямо на могилке и заснут. Да, поспать у нас любят…

К чему это я? Да глаза смыкаются — привык, знаете ли, по ночам спать. А вот днем не могу спать, хоть убей. Но теперь придется — кто его знает, сколько продлится наш пустынный поход?

Поутру храмовники вновь разбили лагерь. Костер разводить не стали — дрова кончились еще вчера. Равно как и нормальные продукты — на завтрак нам выдали по горсти опротивевших тыквенных семечек, по окаменевшему сухарю и по усохшему заплесневелому ломтю вяленой баранины. Штырь, пощелкав ногтем о свой кусок, возмущенно предположил, что бедный барашек провел жизнь в голоде и страданиях и умер своей смертью, но на него зыркнули так, что остряк тут же умолк и принялся ножом остругивать мясо, словно деревяшку. То же делали и мы — иначе об этот паек, по моему мнению, хранившийся на складе со времен последней войны, запросто можно было обломать зубы.