Следствие считать открытым - Дмитрий Туманов

— Не тем, о чем ты подумал. Пришлось весь день байки да анекдоты травить — грехи свои искупать.

— Так она что же, знает тебя?

— Еще как! Два года назад я пробрался в горную крепость ордена под видом бродячего артиста. Такое представление им устроил, что меня потом чуть ли не на руках носили. Заодно и разузнал все, что Синдикату требовалось. Тогда-то я у них Белоснежку и увел… Кстати, она велела передать: если на следующий день ты зашлешь к ней Фуфыря, она без лишних слов снесет голову ему, а если отправишь Таниуса, то — тебе.

Ну и характер — кремень, а не девка! Как же к ней подступиться?

Закат окрасился насыщенным багрянцем, отчего вся пустыня казалась залитой кровью. Это зловещее предзнаменование вызвало у меня нехорошие предчувствия, а предчувствиям я привык доверять. И уже довольно скоро мои опасения начали воплощаться в явь — хотя ночь перехода и прошла нормально, но утром третьего дня погода начала портиться. На западе небо сгущалось темными тучами — там начиналась большая песчаная буря.

Все выглядели уставшими и мрачными. Я и сам чуть не валился с ног, но грядущая «разборка» с командоршей вынуждала меня действовать безотлагательно. Капитан Фрай, которому была назначена встреча за барханом, поначалу совсем не хотел говорить о Регисте, И только когда я намекнул, что его неуступчивость может стоить мне жизни, Таниус горестно вздохнул и поведал мне историю своей несчастной любви.

После своего знаменитого подвига — спасения короля Владимекса от рук наемного убийцы — молодой Фрай, получивший стрелу в грудь, полмесяца валялся в горячечном бреду на грани жизни и смерти. Время от времени перед его воспаленным взором возникало прекрасное женское лицо, и нежный голос убеждал его держаться на этом свете. И Таниус удержался из чистого любопытства — чтобы узнать, кто же эта таинственная незнакомка.

И вот спустя несколько месяцев оправившийся от ранения, отмеченный милостью Его Величества и получивший чин главного королевского телохранителя Фрай был приглашен на званый ужин в имение Гористоков. Там он и повстречал Регисту — высокую и нескладную, но симпатичную восемнадцатилетнюю девушку, мечтавшую о подвигах, о героях, о воинской славе и о служении Свету, но не молитвами, а мечом.

Он узнал в ней ту самую, о которой думал все это время. И сердце забилось, затрепетало, как листок на ветру. То был ветер любви, и любовь эта была взаимной. Вскоре была назначена свадьба.

Но не прошло и года, как положение изменилось. Региста любила доблестного героя, который прикрыл своей грудью короля, а не вечно пропадающего во дворце личного королевского охранника, которому приходится быть тенью венценосной особы, а по этой причине — есть когда придется, спать когда получится и до-олго терпеть в случае возникновения естественных необходимостей. В сонме будничных дел свадьба все откладывалась и откладывалась, а девичья мечта звала все сильнее…

Однажды Региста попросту исчезла, оставив записку с просьбой не искать ее. Вернулась она лишь спустя восемь с небольшим лет, заметно окрепшая, постройневшая и преисполненная достоинства. Она въехала в королевский замок на белоснежном коне, облаченная в сверкающие доспехи и белую мантию рыцаря Храма, и Таниус поначалу даже не узнал ее. Но этот совершенно не изменившийся нежный и глубокий голос воскресил давно забытое чувство. Увы, Региста прошла мимо, даже не взглянув на него. Годы изнурительного обучения в Гранселинге не прошли даром — она стала совсем другой: жесткой, самоуверенной, непреклонной. И тогда Таниус понял, что Региста отвергла путь любящей женщины и встала на стезю бесстрастного воина, потому надеяться ему больше было не на что.

«Какие же странные существа — эти женщины. Казалось бы, чего еще надо в жизни? Их любят, превозносят, в их честь слагают песни и ломают копья на турнирах. А они отвергают все и упрямо идут за своей заветной мечтой», — думал я, проваливаясь в забытье.

И вновь я на Эштринской дороге. Вновь жирная грязь чавкает под моими ногами, как наяву. Снова ноет раненое плечо, и настойчиво подползают мрачные мысли о бессмысленности пути, которому нет конца.

В этот раз я иду рядом с колонной черных закрытых фургонов, ревностно охраняемых черными всадниками. Внутри одной из повозок тонкий и усталый девичий голосок поет колыбельную — ту самую, которую мне пела в детстве мама:

Спи, голубушка моя,Закрывай-ка глазки,Улетай на крыльях снаВ мир небесной сказки. 

Там рождается мечтаВ розовом рассвете,Там любовь и красотаИ счастливы дети. 

Прокатись на облаках —Скакунах ретивых,Без уздечки и седла,Лишь держась за гриву. 

Искупай их в молокеТихой звездной речки,И останутся в рукеБелые колечки. 

Нет предела в мире грез —Для забав раздолье,Собери венок из звездНа небесном поле, 

С непоседой-ветеркомПробегись вдогонку,Все чудесно и легкоВ небе для ребенка.

А устанешь — посидиВ поле-небосклоне,Там звезду свою найдиИ согрей в ладонях. 

А когда зарю во снеНад землей заметишь,На серебряной лунеТы Светлянку встретишь…

И вдруг я понимаю, что это и есть мамин голос. Мама, я здесь! Я подныриваю под брюхо коня, ловко увертываюсь от потянувшейся ко мне черной руки, прыгаю на подножку фур. гона, срываю полог, и оттуда, из темноты, на меня бросается какая-то тень…

Я проснулся и вздрогнул, поняв, что на мне лежит что-то тяжелое. Оказалось, что Фуфырь, сладко посапывавший рядом, лягнулся во сне и опрокинул на меня здоровенный рюкзак Таниуса.

Ах так! Раз ты мне сон не дал досмотреть, то я и тебе спать не дам. А заодно и проясним кое-какие темные моменты твоей биографии. Я растолкал недовольно ворчащего толстяка, выгнал из палатки, отвесил затрещину для проформы и погнал на соседний бархан. Сначала на морде экс-мэра промелькнуло недоумение, а когда я вернулся за мечом, его аж перекосило от страха.

— Что было в той повозке? — спросил я, с запозданием сообразив, что Фуфырь-то мой сон не видел. — В той, которую твоя банда ограбила четырнадцать лет назад на Эштринской дороге?

— А, токмо-то! — обрадовался струхнувший было Фуфырь, ожидавший чего-то более худшего для себя. — Золотые слитки с имперским клеймом, Львиную долю пришлось отдать Контрразведке,

— Это — все?

— Нет… Нет, мене нельзя то говорить! Он запретил!

— Кто — он?

— Набольший контрразведчик.

Вот так удача! И кто бы мог подумать, что это ничтожество окажется ключевым звеном в цепочке следствия!

— При встрече ты его сможешь опознать?