Nomen Sanguinis. Имя крови - Олеся Константиновна Проглядова

– Ты жила среди людей тысячелетия и так и не поняла их, да? – Алия облокотилась на стену. Ей все еще казался странным ее голос среди мрачного безмолвия и полного отсутствия движения этого мира. Лишь иногда появлялись звуки и ветер, и то, когда того хотела Иштар. Алию все еще поражало и то, что они говорят на разных языках и понимают друг друга. Ее озадачивало знание событий прошлого, внезапно открывшегося ей. – Мать сделает все для того, чтобы ее ребенок был счастлив: умрет, убьет, украдет. Думаю, она даже не планировала предавать тебя, пока не взяла дочь на руки, не приложила к груди, не увидела ее первую улыбку. И мне кажется, она уже сделала для тебя достаточно. Ты же просто подложила Энхедуанну под своего отца, наплевав на ее собственные чувства. Кстати, почему Син?

– Великий Отец породил меня. Он должен был породить меня и второй раз. Много силы потребовалось, чтобы зачала Вечная от Великого. И с моим падением в мире снова родилась я, так что Энхедуанне не требовалось никого приносить в жертву, лишь подготовить дочь обрядами и молитвами, лишь научить ее заклинаниям, чтобы человек в ней принял мою силу по своей воле, желая пробудить меня. Никто бы не принуждал ее дочь. Невозможно заставить – тело будет сопротивляться и умрет. Я бы вернулась в мир уже через пару десятков лет и помогла людям и Вечным! Не было бы стольких смертей, стольких жертв! Одна жизнь взамен тысяч – разве это не разумная плата?

Алия рассмеялась:

– О да! Воспитание, преданность и осознание долга склонили бы девочку на правильную сторону, позволили бы сделать тот выбор, что был нужен. Сама пирамида Вечных строится на долге и преданности, на смерти и боли. Если бы Энхедуанна рассказала все дочери, та бы отказалась от самой себя. И всегда за этим стоит разумный выбор в пользу меньшего зла.

Алия видела, что Иштар начинает злиться, и примирительно подняла руки.

– Она не пришла к тебе по своей воле, Иштар. И нет преступления в том, что Энхедуанна с детства не обязывала ее к тому. Свобода выбора. Ты сама говорила это. К тебе можно прийти только по своей воле. И вот я тут – потомок твоей Жрицы, в ком сохранилась искра твоей силы, к тому же бонусом – кровь от крови потомка Ллуга. У меня был выбор – умереть, сдаться, прийти к тебе. Я пришла. Но я пока не уверена, что это правильно.

– Много болтовни. Ты готова?

– Я не знаю. Скажи мне, почему я должна выпустить тебя в мир? Ллуга в нем больше нет. Есть лишь его потомок, которого вела кровь в поисках меня или тебя, но он не станет Ллугом, даже если ты вернешься.

Иштар открыла рот, но Алия прервала ее:

– А даже если ты знаешь способ, я не позволю убить Гвинна, чтобы высвободить твоего Великого. Эта та жертва, которую я не принесу тебе. Так зачем выпускать тебя в мир? Мне вполне комфортно тут, в этом безвременье. В твоем коконе.

– Я покажу. – Улыбка Иштар стала жестокой.

Гвинн стоял с флаконом в руке перед старым замком, и разрушенный донжон поднимал развалины стен в небо, словно руки в молитве. Он был обожжен и грязен, его одежда была изорвана, а волосы спутались и местами сгорели.

– Нет, не делай этого, – прошептала Алия, но он одним долгим глотком выпил все – черную кровь, густую как смола. Гвинн упал на колени и согнулся в спазме. Алия не слышала, но знала, что он кричит. Она сжала кулаки в ужасе, когда он завалился на землю, и рассветные лучи подобрались к его телу.

Белые крылья обрели плотность и вздернули Гвинна вверх. Его ожоги и порезы исчезли, а открывшиеся глаза воспылали ненавистью и огнем. Он улыбнулся и исчез.

– Гвинн… – прошептала Алия.

– Ллуг, – практически одновременно с ней произнесла Иштар.

– Нет, это не он, не он. Это Гвинн, предавший меня, использовавший, уничтоживший во мне любовь и вернувший ее.

– Уже нет. Он давно больше, чем тот, кого ты знала.

– Да и нет. – Глаза Алии блеснули, но она тут же разжала кулаки, ощущая щемящую боль в сердце. – Гвинн, – снова прошептала она, провела рукой по щеке, чтобы убрать волосы, и с удивлением поняла, что это не выбившаяся прядь, а слезы.

– Тебе придется убить его, Алия. Нам придется.

– Я не смогу, один раз пыталась уже.

Иштар рассмеялась:

– Потому что не хотела. Теперь это наш долг. Он перерождается, как переродишься и ты. – Иштар нахмурилась. – Но ты же хотела знать причину, почему тебе нужно согласиться. Не отворачивайся, Алия. Вот твой мир, объятый войной и разрушением. Даже вернись ты туда, у тебя не хватит сил бороться.

Базу Легиона бомбят. Земля беззвучно сотрясается и вздымается вверх. Бой и на земле, и в небе жестокий. Алия видит, как падает один из самолетов Легиона, и взрыв сотрясает лабораторию. Внизу, под землей, хаоса нет. В Легионе давно был разработан план действий в случае нападения.

Наземные силы эрла пытаются прорвать внешний периметр. Вечные, сильные и послушные, как роботы, идут на базу Легиона, волна за волной. Падает Квентин, отбиваясь сразу от трех врагов, Маркус что-то кричит в микрофон, вызывая к нему подкрепление. Алия знает, что поздно. Квентина больше нет.

На поверхности не остается никого. Алия видит, как легионеры обрушивают шахту, чтобы никто не проник сверху, но видит и то, что несколько запасных путей открыты.

Эрл казнит Истинных, и те не могут сопротивляться ему, ибо глаза его горят ярким огнем, а за спиной – огромные крылья.

Диана сидит в клетке, она к чему-то прислушивается. В коридор выползают упыри. Диана вжимается в стену, ее трясет от страха, когда к ней тянутся руки между прутьями решетки, что гнутся под напором нападающих.

Гвинн идет по заросшему двору, и за ним горит вереск. Он сияет, и, кажется, пламя объяло его руки. В него стреляют, – Алия видит, как был срезан кустарник, – но ни одна пуля не может пробить щит из света, что укрывает его. Гвинн взмахивает руками, и напавшие горят, словно спички. Он не останавливается, точно зная, куда надо идти, ведомый кровью внутри него, ведомый всей своей сущностью. Причину она теперь знает.

Алия видит себя. Это так странно. Она здесь, и она там. Она мертва и не мертва. Ее тело лежит в капсуле. Эрик наблюдет, как ее кровь, разбавленная