Вельяминовы. Начало пути. Книга 1 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты, Мэри, помни — Бог, он всегда рядом с человеком. Читай Евангелие, читай Псалмы, — он тебя услышит. А если и сходишь в церковь — тоже ничего страшного, там тоже можно помолиться, — он вдруг улыбнулся.
Степан, пригнувшись, перешагнул порог таверны и сразу увидел тех, кто был ему нужен.
— Эля? — спросил его старый знакомец — невидный, маленького роста, с серым, будто припорошенным пылью лицом, и тусклыми глазами. Второй — светловолосый, голубоглазый, с небольшой, аккуратной бородкой, поднял в знак приветствия кружку.
— Давно не виделись, — капитан выпил. «Смотрю я, пока «Изабелла» на том конце океана испанское золото в трюмы набирала, вы здесь тех же самых испанцев чуть было не упустили. Если б не кузен твой, Фрэнсис — он чуть поклонился в сторону Фрэнсиса Дрейка, — адмирал Хокинс, что в доверие к их послу втерся, заговорщики могли бы и к ее королевскому величеству подобраться».
— Да вот об этом и хотел я поговорить, — медленно сказал Джон. «Мы потом обсудим дела наши касательно Света Нового, а пока меня, как вы понимаете, больше Свет Старый интересует. Тот человек, о котором говорили мы вчера, сэр Стивен, — придется ему вернуться в Италию».
— Хорошо, — Степан помолчал. «К Ридольфи он так подберется, что тот и не почует».
— Потому что Роберто этот ди Ридольфи — он же в сердце заговора был, — сказал глава английской разведки. «И он, а вместе с ним и все католики, не успокоятся, пока не посадят Марию Стюарт на трон английский».
— Не бывать этому, — спокойно сказал Воронцов. Фрэнсис Дрейк кивнул.
— Вы капитаны, — разведчик вздохнул, — вы нам золото приносите, а видите, как получается — битвы-то не только на морях идут, но и на суше, и тут тяжелей бывает, поверьте мне. С оружием же, как я помню, хорошо у человека этого?»
— Хорошо, — ответил Степан. «И в доверие он втереться сумеет».
— Вот это самое главное, — мужчины закурили. «Оружие — это на всякий случай, Ридольфи этого убивать не надо пока, нам от него сведения об их намерениях важнее получить. Где сейчас знакомец-то наш?»
— В Париже, на пути домой, — сказал Воронцов.
— Ну, пусть, как приедет, так со мной встретится, — попросил разведчик. «Куда идти ему, он знает».
Степан кивнул.
— Хорошо, — Джон заказал еще пива. «Теперь давайте планы наши на следующую весну обсудим. Фрэнсис?»
Маша тяжело поднялась с колен и перекрестилась. Потолок церкви святой Елены уходил ввысь, белый, ровно снег. Она посмотрела на темное распятие на стене и шепнула: «Иисус, помоги мне, ты ж знаешь — я муки не боюсь, только пусть с дитем нашим все хорошо будет.
И мужа моего сохрани — куда ж я без него?».
Она с усилием приоткрыла дверь церкви и застыла, любуясь ярким, неожиданно теплым осенним полуднем. Тучи ушли, над Сити простиралось голубое, ясное небо, щебетали воробьи на церковной ограде, и вокруг лежал ковер осенних листьев.
Она сделала шаг вниз, по каменным ступенькам, и, поскользнувшись, упала.
— В общем, вот так, — закончил Фрэнсис Дрейк. «Я на двух кораблях — «Паше», и «Лебеде», — подойду к Номбре де Диос. Они оба маленькие, в случае погони, мне будет легко сбежать, а Стивен на «Изабелле» будет крейсировать в открытом море и меня ждать. Перегрузим добычу на его корабль, и будем таковы».
— Сэр Стивен, а что агенты сообщают — сколько золота и серебра привезут к тому времени в порт испанцы? — спросил глава разведки.
— Достаточно, чтобы весь Плимут вымостить, коли нужда такая настанет, — усмехнулся Степан. «Караваны из Перу гонят постоянно — то, что мы забираем у испанцев в морских сражениях, — это лишь малая толика богатства, которое лежит в их складах на Панамском перешейке.
— Только вот что, Фрэнсис, — он повернулся к Дрейку, — чтобы я не видел такого позора, как вы с Хокинсом устроили в Сан-Хуан-де-Улуа. Я и ему это тогда сказал, и тебе сейчас говорю — рассчитывайте свои силы, не бросайтесь в сражение очертя голову. Хуже нет бесчестия, чем своих людей на милость испанцев оставить.
— А «Изабелла», если что, сможет подойти к Номбре де Диос? — поинтересовался Джон.
«Поддержать корабли Фрэнсиса».
— Подойти-то сможет, — вздохнул Степан, — и, если я свои пушки расчехлю, то от города камня на камне не останется. Другое дело, что тогда некому будет в бой вступать с военными галеонами испанцев, если они вдруг появятся».
— Можно сделать так, — Дрейк выбил табак из трубки, и потянулся за новой порцией. «Если бы рядом с «Изабеллой» был бы еще один, примерно равный ей по силе корабль, то мы могли бы не беспокоиться за исход рейда».
— А что Гийом? — разведчик взглянул на Степана.
— В тюрьме, — мрачно ответил тот. «Что-то не похоже, будто король французский его освобождать собирался».
— Надо бы, чтобы агент наш, сэр Стивен, раз он сейчас в Париже, встретился с адмиралом Колиньи — король, говорят, только его и слушает, он бы мог за Гийома слово замолвить, — разведчик испытующе посмотрел на Воронцова.
— А, может, сам в Париж съездишь, пока «Изабелла» на ремонте? Ты же с адмиралом знаком, тем более вы оба у нас католиков недолюбливаете, как и Гийом.
— Да дайте мне хоть дитя свое будущее на руки взять! — рассмеялся Степан. «Человек тот, что в Париже сейчас — ты знаешь, доверять ему можно полностью, так что пусть он с Колиньи поговорит, а письмо адмиралу я отправлю — не помешает».
— Да, если б Гийом к весне в Новом Свете оказался, вместе с кораблем своим — атаковать Номбре де Диос нам было бы значительно легче, — сказал Фрэнсис Дрейк.
Джон поднялся.
— Значит, тогда жду нашего знакомца с донесением о встрече с адмиралом, — сказал он Степану. Тот кивнул.
Разведчик внезапно хмыкнул. «Танжер, да. Сколько времени прошло-то…, - и ушел, тихо, скользнув в дым, как уходил всегда — ровно и не было его за столом.
— О чем это он? — удивился Дрейк.
— Да так, — пожал плечами Степан и велел принести еще, выпить, — мы ж давно друг друга знаем.
Маша оглянулась — на церковном дворе никого не было, и, медленно, с усилием попыталась подняться. Болела поясница, болело ушибленное колено, хотелось сесть обратно на землю и долго, навзрыд, плакать.
— Ремонт, — злобно подумала Маша. «Будто, кроме его корабля, на свете ничего другого и нет, — но тут, же устыдилась, покраснела, и заковыляла к дому.
Мистрис Доусон, увидев ее, сразу же погнала служанок готовить постель.
— И нечего, — ворчливо сказала кухарка, растирая спину девушки, — нечего шляться-то. Скажи спасибо, что воды у тебя не отошли прямо там. Сказала же тебе миссис Стэнли — из дома не ногой. Принести тебе, поесть чего?
— Да нет, — вздохнула Маша. «Не голодная я. Книжку возьму, и вышивание у меня есть незаконченное».
— Вот и лежи, — кухарка взбила ей подушки. «Лежи, вышивай, читай, жди его милость — может, он до родов успеет еще приехать».
Маша вдруг зевнула и сказала: «А, может, и посплю. После родов-то вряд ли удастся».
Кухарка рассмеялась: «Ну, это точно!»
— Стивен, — Фрэнсис Дрейк отхлебнул из кружки, — так что ты скажешь насчет вложения денег в торговлю с Западной Африкой? Кузен мой, адмирал Хокинс, что ей занимается, очень сильно нажился в последнее время.
— Ты, Фрэнсис, называй вещи своими именами, — усмехнулся Степан, — работорговля это. В Африку везут бусы, порох, оружие, безделушки всякие, там загружаются рабами, — и на Карибы. А из Нового Света обратно в Европу гонят сахар и ром. Выгодно, конечно, на один корабль, что из Гвинейского залива на запад идет, почти полтысячи африканцев грузят.
Только вот не по мне это, извини.
— Почему? — Фрэнсис внимательно посмотрел на старшего капитана.
— Ты ж сам Библию читал, — сказал серьезно Степан, — где в оной написано, что один человек может другого порабощать? Наоборот — «и провозгласите свободу по всей земле», — вот что Писание говорит. Слышал же ты, что с одним лондонским купцом случилось?
— Нет, — пожал плечами Дрейк.
Степан устроился удобнее. «Энтони Дженкинсон, глава Московской компании мне рассказывал. Поехали они в Россию года четыре назад, восстанавливать торговые привилегии, что царь Иван у них отнял. А в России, — помнишь, я говорил тебе, — холопы есть, рабы. У моего отца покойного тоже были, — вдруг хмыкнул Степан.
— Ну? — наклонился к нему через стол Дрейк.
— Так купец этот, английский, мальчишку на Москве купил, привез в Лондон, а тут избил за какую-то провинность. Мальчишка пожаловался, торговца судили, и крепостного этого — освободили. Судья сказал, что, мол, в Англии слишком чистый воздух, чтобы рабы могли им дышать. Понятно? — Степан рассмеялся и откинулся к стене.
— Так то, в Англии, а то на Карибах, — протянул Дрейк.
— А Господь что, разве не над всем миром владыка? — прищурился Степан. «Сказано же, Фрэнсис, «по образу и подобию создал он их». Как же можно за деньги подобие Всевышнего купить? Нет, и не предлагай мне это больше — не буду я руки свои марать».