Лабиринт Осириса - Пол Сассман

– Видишь ли, все дело в родственных связях, – начал Бен-Рой, переводя взгляд сверху вниз и обратно. – Я лаял не на то родословное дерево. Вбил себе в голову, что она дочь Ривки Клейнберг. Чтобы правда открылась, потребовался сыщик сообразительнее меня. Оказалось, что она вовсе не дочь Ривки Клейнберг. Она – ее крестница. Это так, Рейчел?

Произнося имя, Бен-Рой пнул женщину, но при этом не сводил глаз с Халифы.

– Ее мать и Клейнберг были подругами. Вместе проходили военную службу и впоследствии не потеряли связи. Даже после того, как ее мать получила работу за рубежом – в посольстве Израиля в Вашингтоне, где занималась культурными связями. Там она привлекла внимание некоего американского миллиардера. Человека довольно неприятного. Его имя… – Бен-Рой сделал паузу и выговорил нарочито четко и раздельно: – Натаниэль Баррен.

Женщина под ним застыла, затем обмякла. Халифа не убирал пальца со спускового крючка, пытаясь разобраться в том, что услышал.

– То есть она…

– Вот именно: дочь Баррена. Рейчел Энн Баррен, если хочешь знать, как ее по-настоящему зовут. Хотя, чтобы не привлекать к себе внимания, она, как и брат, училась в школе под вымышленным именем. Но тем не менее она – Баррен. Послушная долгу дочь своего отца. И как все послушные дочери, блюдет семейные интересы.

Халифа заметил, как крепко сжались кулаки женщины.

– Это правда? – прохрипел он.

Но ответа не получил, что само по себе послужило ответом. Внезапно у него пересохло в горле, и палец отпустил спусковой крючок. Бен-Рой отодвинул подбородком пистолетный ствол от лица. Египтянин не сопротивлялся. Шум и лязг на причале, казалось, стихли, словно между ними осторожно прикрыли дверь.

– Забавно, не правда ли? – продолжал израильтянин, обращаясь и к лежавшей на земле женщине, и к Халифе. – «Немезида» вывела на чистую воду столько изворотливых транснациональных компаний, устроила столько высокотехнологичных хакерских атак и лихих партизанских рейдов и лишь на «Баррен» не сумела накопать никакой грязи. Почему? Не потому, что грязи нет, мы знаем, что ее хватает. Тогда в чем дело? Почему «Баррен» в любой ситуации благоухает розами и всегда оказывается на шаг впереди?

Молчание. Могло показаться, что из трех актеров на сцене двое забыли свои роли.

– Хорошо, вот еще вопрос: каким образом в «Баррен» узнали, что Ривка Клейнберг вышла на них? С некоторых пор это не давало мне покоя. Клейнберг не контактировала с корпорацией, не светилась, собирала свои сведения по-тихому. Лишь два человека знали, что она сделала определенные выводы. Один из них тот сутенер, о котором я тебе рассказывал, – Геннадий Кременко. Но он клянется всем святым, что никому не говорил. И я склонен ему верить, поскольку в тот момент засунул ему в глотку чуть не полствола пистолета. Остается она… – Бен-Рой опять пнул лежавшую женщину. – Она по уши в дерьме, Халифа. Я еще не расставил все точки над «i», не вижу картину в целом, но могу сказать, что «Баррен» каким-то образом внедрила ее в «Немезиду», и с тех пор она оберегает корпорацию изнутри враждебной ей организации. Вот почему она так стремилась встретиться с тобой. И настаивала, чтобы ты принес тетрадку Пинскера. Без тебя и без тетрадки никто не сумеет выяснить, где находится рудник. А раз нет рудника, то неизвестно, каким образом его использует «Баррен». Она собиралась пустить тебя в расход, Халифа. Как пустила в расход свою крестную мать. Ведь правда, Рейчел? Ведь ты ее убила? Убила Ривку Клейнберг?

Женщине на земле удалось изогнуть шею, и она почти взглянула на Бен-Роя.

– Вот идиот! – бросила она. – Глупее даже, чем я думала. Когда убили Ривку, я была у черта на рогах, в Конго. А если бы хотела убить его, – Рейчел повела плечом в сторону Халифы, – то в последние три часа могла бы это сделать в любую минуту. Так же как в Мицпе-Рамоне, могла и тебе прострелить башку. Неудивительно, что компании вроде «Баррен» уходят от ответа, если на стороне закона придурки вроде тебя.

На нависшем над ней лице Бен-Роя мелькнула тень сомнения.

– Я же признал, что у меня нет ответов на все вопросы. Но с ответами можно подождать. Пока же надо как можно быстрее убираться отсюда. И ты пойдешь с нами… – Его прервало потрескивание оставшейся на ящиках рации.

Послышалась пальба, затем женский голос. Отчаянный, осипший от тревоги.

– Дина, уходи! Это ловушка! Нас поджидали. Уходи! Уходи! Они знают, что мы… – Голос поглотил грохот новых залпов.

Бен-Рой, растерявшись и не понимая, что происходит, ослабил хватку. Этого оказалось достаточно. Пленница сильно пнула его по лодыжке и вывернулась из рук. Ударила коленом в пах, отчего он согнулся, затем ребром ладони под подбородок сбила с ног. Халифа хотел ее схватить, но она уже бежала по дорожке к дальнему штабелю ящиков.

– Стреляй, – промычал израильтянин. – Убей стерву! – Он с трудом поднялся на колени. У него изо рта текла кровь.

Халифа машинально вскинул оружие, поддерживая для устойчивости левой рукой запястье правой. Несмотря на темноту, выстрел не представлял труда: с обеих сторон стояли склады, ограничивая движения цели, четко выделявшейся на фоне света прожекторов на причале. Халифа выверил линию прицела, охватил пальцем курок, но не смог нажать. Женщина была уже в конце прохода, подобрала свой «глок» там, где его бросил Бен-Рой, и, словно по ступеням лестницы, вспрыгнула на штабель. Задержалась наверху, обернулась и на мгновение встретилась глазами с Халифой. Египтянину показалось, что она покачала головой, хотя, даже если так и было, он бы не сумел объяснить, что она хотела сказать. Потом, подобрав рацию и камеру, спрыгнула с ящиков и исчезла.

Халифа опустил пистолет. Бен-Рой уже стоял рядом с ним.

– Какого черта не стрелял? – кашлянул он. Слова прозвучали смазанно, неразборчиво, словно ему в рот засунули губку.

– Не сумел, – тихо ответил Халифа. – Только не в женщину. И только не в спину.

Несколько мгновений он не мог справиться с потрясением и стоял как вкопанный. Мысли бестолково роились в голове. Снова послышался треск стрельбы, на этот раз у них за спиной за забором, и он почувствовал на плече ладонь Бен-Роя.

– Надо уносить ноги.

Халифа обернулся. Он понятия не имел, что происходит, кто открыл огонь и не ошибался ли израильтянин насчет убежавшей женщины. Ясно было одно: тот проделал долгий путь и подверг себя немалому риску, чтобы помочь ему. И хотя бы это следовало оценить. Он начал что-то говорить, но осекся, не в силах подобрать нужные слова. И вместо слов вытер рукавом кровь с губ Бен-Роя.

– Ну и видок у тебя, вонючий еврейский ублюдок.

– На себя посмотри, – огрызнулся тот. – Типичный наглый мусульманский подонок!

Они кивнули друг другу и, крепко пожав руки, пошли по проходу от причала. Но не успели сделать и нескольких метров, как впереди замаячили темные фигуры. Перед ними предупредительно защелкали пули.

– Пистолет на землю, руки в гору! – приказал грубый голос с американским акцентом. – Повторять не стану!

Пистолет оказался на земле, руки были подняты вверх.

Их вытолкали из-за склада и повели к причалу.

За последние двадцать минут туман заметно сгустился. Теперь стоявшее перед ними судно покрывала плотная белая вуаль, смазывая и размывая контуры корпуса, словно стальная громада в шестьдесят тысяч тонн начала распадаться на атомы. По причалу ползли похожие на испарения сухого льда лохматые клочья. Гигантские ажурные пролеты портальных кранов растворялись во мраке. И от этого вся картина становилась до странности нереальной, похожей на сон. Это чувство только усилилось, когда раздался гудок и все работы по разгрузке прекратились. Моторы смолкли, люди куда-то исчезли, свет померк. Пристань погрузилась в жуткую тишину и оцепенение.

Бен-Рой и Халифа переглянулись, но ничего не сказали.

Их препроводили по причалу к корме судна, где у трапа стоял большой черный лимузин. Рядом охрана – три мускулистых парня с суровыми лицами, одетые так же, как те, что вели детективов: джинсы, невысокие замшевые сапоги, бронежилеты. Вооружены автоматами «хеклер-и-кох MP5» и пистолетами «зиг-зауэр». Они не проявили никакого интереса, когда детективов провели мимо них к трапу.

Халифа и Бен-Рой поднимались на палубу, и металлические ступени сходней клацали под их ногами. Они оказались в коридоре, идущем вокруг основания ходовой рубки. Здесь туман был еще гуще, словно они попали в середину облака, и рубка терялась в темноте над головами. Откуда-то сверху доносились голоса, но они не понимали язык. Русский, подумал Бен-Рой. Что-то коснулось его лица, и он догадался, что это скинутый вниз пепел сигареты. Возмущаться израильтянин почему-то не стал.

Взмахом оружия захватившие детективов охранники дали понять, что им следует повернуть направо и спереди обогнуть основание рубки. Пленники увидели на палубе металлический контейнер; видимо, такой же, в каком путешествовали по морю Воски и другие несчастные девушки, подумал Бен-Рой. Стальные двери были открыты. Но внутри царила темнота, удалось разглядеть лишь несколько пенопластовых матрасов. В нос ударил запах мочи и ржавого металла.