Лабиринт Осириса - Пол Сассман

– Ничего.

– Что скрываешь?

– Все очень сложно.

– Объясни!

– Я кое-что должен сделать… есть люди… это расследование Бен-Роя.

– Рассказывай!

– Али! Дело связано с Али!

Он сказал это громче, чем хотел. Почти выкрикнул. Прохожие на улице обернулись посмотреть, что за шум. Халифа не обратил на них внимания.

– Речь идет о нашем сыне, – повторил он, стараясь говорить спокойно. – Нашем мальчике. У меня нет времени входить в детали, да они и не важны. Единственное, что ты должна знать, я готов добиться правосудия для нашего Али.

Зенаб, схватившись рукой за шею, молчала. В ее карих, наполненных слезами глазах стоял ужас.

– Они убили его, Зенаб. «Зосер» и другая компания, такая же, как эта. Убили Али. Я хочу до них добраться и наказать. Есть люди, готовые мне помочь. Хорошие люди. Тебе нечего бояться. Все будет хорошо. Мальчик будет отмщен, и негодяи получат по заслугам.

– Я тебя не узнаю, – покачала головой Зенаб. – Двадцать лет вместе, и вдруг я перестала узнавать собственного мужа, – прошептала она.

– Что ты не узнаешь? – Голос Халифы снова взлетел вверх, его словно что-то жгло изнутри. – Убили нашего сына, и я хочу добиться правосудия. Что здесь можно не узнать?

– Злость… это безумие.

– Разве безумие желать правосудия?

– Оставлять жену, семью и стремиться на какое-то дурацкое дело…

– Это не дурацкое дело! Не говори так! Закону они не подвластны, значит, я должен сделать все сам! Ты должна сказать мне «спасибо»! Слышишь?

Халифа осекся и с испугом посмотрел на свой кулак, которым потрясал перед лицом жены. Все время, пока они были вместе, он ничего подобного себе не позволял. Несколько секунд он смотрел на кулак, словно тот материализовался из воздуха, затем тяжело, будто каменную, уронил руку.

– Господи, прости… Я не хотел… Извини меня.

Потрясенная Зенаб не сводила с мужа глаз, а с минарета мечети Элнас по улице плыл усиленный динамиками призыв к вечерней молитве. Тогда Зенаб сделала то, чего ни разу не делала за годы их супружества, – встала перед Халифой на колени и, умоляя, сложила руки.

– Муж мой, любовь моя, светоч жизни моей, никогда я не стояла перед тобой в такой позе. Никогда ничего от тебя не требовала, но сегодня слезно прошу, умоляю: что бы ты ни думал об этом деле, оставь свою затею. Заклинаю, оставь ее!

Халифа нагнулся, попытался ее поднять, он чувствовал, что на них смотрят, показывают пальцами. Зенаб отпихнула его руки, подползла еще ближе, прижалась, слезы катились по ее щекам.

– Если бы ты мог вернуть нашего мальчика, я бы благословила тебя. – Рыдания душили ее. – Пошла бы с тобой на край земли и еще дальше. Но Али не вернуть. Ты ищешь отмщения за то, что было ужасным несчастным случаем.

– Это был не несчастный случай, Зенаб. Ты не знаешь всего – его убили.

– Я знаю одно: мой сын умер. И если сейчас уйдет муж, он тоже умрет. Не хватит ли горя нашей семье? Останься – не ради меня, ради детей. Юсуф и Батах уже потеряли брата. Не добавляй к этому списку отца.

– Они не потеряют отца…

– Потеряют, Юсуф. Я знаю, чувствую. В какие бы опасные, сумасшедшие дела ты ни влезал за годы нашего брака, я всегда тебя поддерживала, потому что ты самый лучший мужчина на свете и все твои поступки были от доброты твоего сердца. – Она прижала руку к груди. – Но сейчас, Юсуф, что бы ты ни замышлял, это исходит не от добра. Вижу по твоим глазам. От ненависти, гнева и боли, и твой поступок способен посеять лишь новую боль. Если то, что ты сказал, правда, судья этим людям Аллах. Наказывать Ему, а не тебе. То, что ты задумал, кончится трагедией, я это знаю. Знаю! Я больше не выдержу трагедий. Никто из нас не выдержит. – Прижавшись к ногам мужа, Зенаб зарыдала. – Умоляю, Юсуф, как жена мужа, как мать отца своих детей, как друга, не уезжай сегодня. Заклинаю, не надо! Не оставляй меня! Останься!

В десяти метрах от них на улице собралась небольшая толпа людей, которые наблюдали за развитием драмы. Некоторые даже достали мобильные телефоны и снимали сцену. Халифе было на них наплевать. Он оторвал от себя руки жены, опустился перед ней на колени и обнял ее.

– Все в порядке, – шептал он. – Все в порядке, дорогая. Все будет хорошо.

Постепенно Зенаб успокоилась. Халифа немного отстранился, поднял ее голову, достал платок и вытер слезы со щек. Прошло еще несколько минут, они, обнявшись, застыли на коленях. Казалось, в мире, кроме них, никого не существует – окружающее померкло, исчезло, и они оказались в особенном, никому не доступном пространстве. Затем Халифа осторожно помог жене подняться. Зенаб улыбнулась, решив, что он внял ее мольбам, но тут же заметила, как он посмотрел на часы.

– Боже, Юсуф, неужели…

Он, не дав ей договорить, прижал палец к ее губам. За двадцать лет их брака никогда не случалось, чтобы она вот так жарко его попросила, а он бы не послушался. Всегда исполнял ее желания. Прыгнул бы со скалы, если бы она захотела. Что-то произошло с ним в лабиринте. Изменило, переиначило, ожесточило. Он стал не тем человеком, каким был раньше.

– Я люблю тебя, Зенаб, – сказал он каким-то вдруг потускневшим, безжизненным голосом. – Больше всего на свете. И детей. Вы для меня все. Но я должен это сделать. Ради Али. И ни ты, ни кто другой меня не остановит. Я вернусь завтра утром. Обещаю.

Халифа наклонился и поцеловал жену. Снова бросил взгляд на часы – 18.28. Время на исходе. Он достал из кармана тетрадку Пинскера и побежал прочь. Сзади какой-то человек вытянул руку с мобильным телефоном и снимал телеобъективом, как Зенаб снова рухнула на колени и закрыла лицо ладонями.

Международный аэропорт Бен-Гурион

«Привет, Арие, получила твое сообщение. Я обещала пообедать у Ринаты, но ты можешь заскочить позже. Или давай вместе позавтракаем. Если ты серьезно насчет той работы и переезда в Хайфу, это можно обсудить. Жду от тебя звонка. Шалом».

Бен-Рой слушал сообщение, держа телефон в левой руке, а правой извлекал из багажника «тойоты» красные полицейские номера.

За первым последовало второе сообщение: «Постскриптум: я тебя тоже люблю, верзила. Хотя всеми силами стараюсь этого не делать».

Бен-Рой захлопнул багажник, запер машину, прилепил на заднюю панель номер на магнитном держателе и при этом пытался придумать, как бы получше ответить Саре – сообщить, что хотя он и любит ее больше всего на свете, но снова подвел. Он не представлял, как это выразить словами, чтобы ей не показалось, что он в очередной раз отмахнулся от нее, пошел на попятную. Время поджимало, и он решил заняться этим, когда сядет в самолет. В последний раз попытался дозвониться Халифе, сунул трубку в карман, повесил передний номер и со всех ног кинулся в зал вылета международного аэропорта Бен-Гурион.

Странное решение, можно сказать, безумное, но медлить было нельзя, а никакого плана лучше в голову не пришло. Египтянин не отвечал. Его приятель Дэнни Перлман из отдела по связи с зарубежными органами правопорядка тоже. Следовательно, у него не было способа выйти на контакт с египетскими властями. Но если бы даже и был, что бы он им сказал? Что банда головорезов-антикапиталистов готовит акцию на египетской территории? И им будет помогать и поддерживать сотрудник их собственной египетской полиции? Халифе его информация на пользу не пойдет, даже если спасет жизнь.

И в отчаянии, не видя иной возможности, Бен-Рой позвонил в «Эль Аль». В Александрию летал всего один рейс в неделю – тот самый, на который заказала билет Ривка Клейнберг. Очередной вылет был следующим вечером – слишком поздно: ловушка к этому времени успеет захлопнуться и Халифа останется лежать лицом вниз с пулей в голове. Кроме «Эль Аль», в Александрию летала лишь египетская компания «Эр Синай» – дочерняя фирма авиаперевозчика «Иджипт эйр». Бен-Рой не особенно рассчитывал на успех, но когда позвонил, его пессимизм рассеяли – предложили рейс в 19.10 с посадкой в Александрии в 20.45. Он стал лихорадочно прикидывать, как еще мог бы спасти друга. Разве что бежать к Стене плача и горячо молиться – других способов не было. И он заказал место. Забежал домой за паспортом, понесся как бешеный в Лод и успел в аэропорт за семнадцать минут до взлета. Решению способствовали дикая спешка и напор обстоятельств. Если бы у него было время подумать, он бы ничего подобного не совершил. Также как и Халифа не прыгнул бы через провал в лабиринте.

У стойки регистрации компании «Эр Синай» никого не оказалось – все пассажиры давно находились на борту. Гражданскому никогда бы не разрешили посадку за пятнадцать минут до взлета. Но Бен-Рой показал полицейское удостоверение и, перепрыгнув красную ленту, бросился к воротам. Проверяющая посадочные талоны девушка не хотела его пускать, но данные его паспорта совпали с теми, что были в компьютере, и в итоге ему удалось ее уломать. Он еще пристегивался к креслу в ряду между пожилой арабкой и тучным мужчиной с рукой на перевязи, когда самолет откатил от стоянки и начал выруливать на взлетную полосу.