Смешная русская история (статьи) - Борис Синюков

Перво–наперво, столь большое нагромождение событий не могло произойти случайно, о чем говорит само основополагающее для всего мира понятие, выражаемое словами судья и суд. Значит, это неслучайно. Если неслучайно, то почему это произошло, то есть кому это выгодно? И почему выгодно? Ведь ни одно человеческое изобретение, притом такое величайшее, сравнимое с письменностью и религией (идеологией), и даже более высокое, не «забывается» человечеством как нам пытаются иногда втолковывать совершенные идиоты или негодяи от истории.

На этот счет у меня есть небольшое отступление. Самое омерзительное то, что история, зациклившись на царях и войнах, как само собой разумеющееся упоминает торговлю, письменность, сам язык как само собой разумеющееся, возникшее от Адама и его ребра и разом совершенное как нью–йоркская биржа, супермаркет или компьютерный word. У них получается, что торговля в Древнем Вавилоне была почти такая же как сегодня, даже дескать хлеб они не наценяли из–за возможности народного бунта. Говорить и писать народы научились практически одновременно ни с того, ни с сего, не задумываясь, зачем это им вдруг понадобилось? А торговать, и – подавно, ведь все мы ныне ходим в магазин. Таким образом, все эти величайшие изобретения свелись к простой рутине, о которой не надо задумываться, как поднять обожженный корж земли с остывшего кострища в качестве готового глиняного «блюда». А вот для самопроизвольного огня на торфяниках, дым от которого целое лето заставлял кашлять москвичей в 2002 году, выдумали совершенно идиотскую идею Прометея, когда любому дураку понятно, что «огонь добыть» не составит ни труда, ни мозгов. Потом специально перемешали торговлю, язык и письменность вместе с прошедшими веками, которых в действительности было не так уж и много как нам врут, и получилось, что основополагающие изобретения человечества были так же «просты» как соль во щах, или необходимость испражняться.

Итак, почему в «азиатской формации» не потребовались судьи как таковые? А потому, что судьи нужны для равноправных граждан. Таковых же, как я писал выше, не было, суд вершил царь по поручению бога, а когда уставал, поручал своим «шестеркам». И заметьте, пожалуйста, это же ведь был не суд, а простое наказание за ослушание, как наказывает отец нашкодившего сына ремнем. И недаром там широко использовалось побитие камнями, когда все племя вынужденно соучаствует в решении царя и тем самым разом ему подчиняется и «слушается». Таким образом, суда как такового, независимого в нынешнем его понимании при «азиатской формации» не было, и быть не могло, так как его выдумал Моисей из западного колена, а восточное колено торговцев вообще ничего об этом так и не узнало, пользуясь Первозаконием, где смешаны мораль и литургия в кучу. И все от бога. И вы должны понять, подумав немного, что при азиатской формации и людоедском правлении до сих пор нет независимого суда, а только есть одна его имитация. Во всех странах с «азиатской формацией» по сей день суд в разной степени, но сильно, зависим от правителей, что и не пускает эту «формацию» в западный мир. Эти формации именно поэтому чужды друг другу как плюс и минус в электричестве.

Естественно, на Востоке не знали слова софет, а если оно и встретится в истории на Востоке, то вы не верьте, его сами историки туда затащили, «чтоб труднее отгадать» как в загадке про селедку, которая не только зеленая и длинная, висит в гостиной, но еще и пищит. Разгадку знаете? А то я сообщу: зеленая – потому что покрасили, висит – потому что повесили, а пищит – чтоб труднее отгадать. Вместо софета у них было наказание, цари и правители говорят, что – «заслуженное». И именно поэтому в этих странах никак не удается так сделать, чтобы суд был независимым.

А вот почему слово софет не узнали на Западе? Во–первых, евреи, ставшие «греками», имели этот суд только для себя, для остальной Европы достаточно было того же наказания. Во–вторых, когда Козимо Медичи «выкупил» у Сулеймана II «древннегреческие рукописи», он «рукописи» с софетами не стал выкупать, а если и выкупил, то сжег. Они ему были ни к чему в связи с изобретенным им католичеством, которое сделано наподобие «азиатской формации» с людоедской формой правления. Зато сами «греки» не желавшие мириться с этой самой «формой» и с самим Сулейманом, разбежались по Европе, прихватив с собой понятие «номов» вместе с «номоканоном». Заметьте, если две идеологии, плохая и хорошая, имеют равные силы, но разный цвет, то непременно побеждает хорошая, справедливая. На стороне католичества имелось много денег, но само католичество как идеология – говно. У реформаторов (лютеранство, реформация, просвещение) было мало денег, но имелся номоканон и независимость судей. Кто выиграл, вы и без меня знаете.

Мне хотелось показать это на примере. И я, как всегда это делаю, начал изучать слово суд на английском и немецком языках с целью дальнейшего перехода к русскому языку. Можете меня проверять, если хотите, поэтому не буду в подробностях расписывать слова, а выдам только результат. Самое главная часть понятия суд, как в английском, так и в немецком языках, составляет понятие «корт, площадка, блюдо, двор». То есть такое место, где все видно как на ладони. Это и есть главный смысл суда, очень глубокий смысл, откуда следует и равенство, и наглядность, и всеобщность, хорошо интерпретируемое русской поговоркой «на людях и смерть красна». То есть, если суд на этой площадке вершится неправедный, то все же это видят, и за правду не страшно умирать, как Джордано Бруно на костре. Заметьте, что во всем ареале «азиатской формации», как и русской, которая тоже азиатская, на «лобном месте» не суд совершался, а сама казнь, то есть результат суда, закрытого суда, неизвестного народу суда. Почему? Да потому, что в немецком и английском языках к понятию корта добавлено понятие права, закона, справедливости. И суд звучит двумя словами, конечно, не сегодня, а чуть раньше. Сегодня уже и так понятно, по одному слову корт или блюдо. А вот в русском понятии, которое я еще рассмотрю подробно, суд – одно слово, без использования там только что приведенного дополнительного триумвирата. Думаю, что не ошибусь, хотя и плохой знаток романских языков, если скажу, что суд – это площадка справедливости, площадка закона. И именно поэтому у русских родилась приведенная очень глубокомысленная поговорка. Она говорит, что не сама смерть красна, а красна на народе, ибо народ знает, где справедливость лежит. И не осудит несправедливо убиенного своим народным судом в виде молвы. А вот в застенках погибнуть, когда и народ не узнает, это действительно страшно.

Откуда такая ясность и четкость определения слова суд на Западе? Естественно, от «греков», наследников Моисея, больше неоткуда.

Вернемся в Россию, которая вообще не хочет углубляться в слово суд, как я показал в начале раздела. Но я дотошный. Открываю В. Даля. И вижу там невообразимую путаницу, в которой даже сей великий знаток до конца не разобрался, разбросав этот корень по разным корневым «гнездам». Пришлось собирать их в кучу. В. Даль производит слово суд из глагола судить, что, пусть простит меня великий покойник, неверно. Глаголы в основном производятся от существительных, а не наоборот, вспомните хотя бы своего малыша, его первые слова – все они имена существительные. Только потом, набрав достаточно предметов в голове, он их начинает связывать действием. Так же поступали и Адам с Евой. И не надо мне приводить ходьбу и «часы–ходики», которые произошли от ходить, так как я отвечу, что сначала был все–таки ход – название движения, существительное. В. Даль делит корень «суд» на несколько самостоятельных корней, от которых произошли разные слова–омонимы, с одной стороны с общем значении посуда, с другой стороны – судить, рядить, суд. Для остальных слов, таких как ссуда, сударь, судачить (судакать) и даже судорога он не нашел с первыми двумя типами ничего общего и изобрел им свои «гнезда». И вообще, корень суд имеется в стольких русских словах, что юридическое понятие суд совершенно в них затерялось. Как иголка в стоге сена. А это совершенно невозможно для вполне и законченно значащего слова, например, в греческом и в других романских языках, в которых этот корень связан только с судом юридическим, основанным на первичных значащих словах «арена закона». И это первое доказательство того, что слово суд в русском языке – слово молодое, и действительно произошло от слова судить.

Второе доказательство заключается в следующем. Вообще говоря, слов–омонимов в одном и том же языке нет, и быть не может. Это лингвисты от незнания и нежелания знать их выдумали, то есть от лени и неуклюжего хвастовства. Возьмем тройственный омоним – коса: женскую, на пляже реки–моря и ту, которой косят траву. Это же одно и то же слово, обозначающее косо, наискосок в отличие от прямо: параллельно или перпендикулярно. Женская коса плетется косыми переборами прядей волос. Коса на речке или в море – косой песчано–галечный выступ в воду, прямых не бывает. Косой же косят траву именно косо к направлению стебля, так выходит раз в пять легче. Для практики попробуйте срезать ножом прутик: прямо и косо. Вот поэтому я и говорю, что В. Даль не подумавши разбросал эти слова по разным «гнездам», тогда как они все – одного гнезда. Мне кажется, что слово «суд» как плоский сосуд, то есть судно, судок, посуда и даже «суд» как пристань, гавань – первоначальное понятие, близкое русскому человеку, жившему, все как один, у реки. Притом, что как судно, так и любая из посудин для еды отлично плавает. Дальше как бы тупик.