Призма тишины - Роман Викторович Титов

Эйтн, не утратив ни грана невозмутимости, флегматично отозвалась:

– Мне кажется, им все равно. Быть может, они даже не знают, что моя мать жива. Если жива.

– Бавкида ее не тронет, – сказал я с уверенностью, какой на самом деле не ощущал, и укрыл нас троих теневым щитом.

И вовремя, потому что именно в этот момент пираты решили начать отстреливаться. Зафиксировав троицу целей, они поочередно пальнули: раз, раз, раз. Три зеленых вспышки вырвались из черного жерла, их породившего, и понеслись к истребителям. Гром залпов, накрывший пустыню, и эхо, вторившее ему, оглушали. Но это, пожалуй, был единственный вред, который они нанесли. Быстрые, как мошки, корабли риоммцев умело ушли от атаки. Не преминув отомстить.

Серия новых взрывов расцвела в районе кормы. Риоммцы явно пытались вывести двигатели из строя.

– Пираты даже не пытаются слинять, – крикнул Райт, ткнув пальцем в сторону «Гнезда». – Чего-то ждут?

– Может, надеются, что Мама Курта еще вернется, – предположила Эйтн, будто не замечая рой раскаленных осколков, разбившихся о созданную мной защиту.

– Что ж, – процедил я сквозь зубы, – ждать им придется долго.

Но Райт возразил:

– Не долго. Как только эта херня грохнется, не останется тех, кто сможет ждать.

А Паяц добавил:

«И вас вместе с ними».

Дискомфорт, вызванный тем, что мы трое все это время оставались как на ладони, старательно действовал на нервы, а вместе с ними на способность управлять Тенями. Что с легкостью продемонстрировал очередной град осколков, прошедшийся по нам немилосердно.

– Ты вообще защищаешь нас или как?! – заорал Райт, после того, как парочке фрагментов «Гнезда» удалось прочертить глубокие борозды на его щеке и боку.

Мне тоже досталось. Но убедившись, что с Эйтн все в полном порядке, я не обратил на раны ни малейшего внимания. Только напомнил ассасину:

– А ты, между прочим, тоже лейр! Помог бы!

«Толку с него не будет, Сети. Уж ты мне поверь».

– Добежать бы до «Шепота», – сказала Эйтн.

Здравая мысль, впрочем, жестоко разбившаяся о реальность в виде взорвавшегося главного двигателя. Пиратский корабль, до этого стойко сносивший все набеги риоммской тройки, резко накренился и пошел на снижение.

– Не успеть, – сказал я.

– Нам конец, – подтвердил Райт.

«И вашему «Шепоту» – тоже!»

О том, что будет дальше, я отказывался думать.

И это, в некоторой степени, помогло.

Как только крен «Гнезда» на нос показался угрожающим, я, развеяв собственноручно созданный щит, вытянул руки и изо всех сил напрягся, чтобы оттолкнуть корабль как можно дальше. Я ни мгновения не раздумывал над тем, насколько это глупо и бессмысленно или же наоборот – достаточно разумно и вообще способно выгореть. Я просто действовал, целиком и полностью отдавшись на волю инстинкта выживания. Тени при этом кипели вокруг, завиваясь у ног невидимым, но ощутимым вихрем и стремительно поднимаясь вверх. Пот струился по лицу, заливая и щипля глаза. Но оно и понятно – мне в жизни так напрягаться не приходилось. Ноги тряслись, словно им доверили нечто неподъемное, а вытянутые руки с растопыренными пальцами одолел жесткий тремор. Сердце в груди заходилось, с трудом проталкивая кровь по сосудам, а легкие, подобно игрушечным мехам, сдувались и раздувались ему в такт.

Уродливая туша пиратского корабля склонилась ниже, в то время как похожие на стервятников крыланы риоммцев продолжали обстрел. Если кто-то из моих спутников и имел что сказать на сей счет, то благоразумно помалкивал.

Я стиснул зубы так, что в челюсти отдало болью, но хватки не ослабил и снова надавил всей своей волей, приказывая звездолету отодвинуться дальше. Мне уже было все равно, почему Мама Курта не убралась с планеты на нем, и почему сам корабль вдруг вернулся, когда и забирать-то уже было некого. Я просто хотел, чтобы он рухнул где-нибудь подальше и не отрезал нам единственный путь с этого пыльного булыжника.

Но все, казалось, совершенно зря. Многотонная махина, постоянно терявшая детали обшивки, лишь неуклонно снижалась.

«Эх, Сети. Ничего-то ты не можешь. Подвинься уже, что ли».

Я не могу описать, как это произошло. Не понимаю и все тут. Быть может, причиной всему моя крайняя сосредоточенность или же уязвимость, но так или иначе Паяц каким-то образом прошмыгнул внутрь меня. Как вор в распахнутые двери.

«Я бы попросил! Да будет тебе известно, что я за всю свою долгую и полную на события жизнь ничего не украл! Ничегошеньки!»

– З-з-за-а-аткни-и-ись! – прошипел я из последних сил…

А потом вдруг ощутил небывалый прилив энергии и чуть не заголосил! Но не от боли. От восторга!

Если вы когда-нибудь прыгали с высоты в озерную воду, то поняли бы мои ощущения. Меня буквально захлестнуло: облегчение, обновление, восторг – накрыло с головой и пропитало так, что следующие несколько секунд я даже вздохнуть как следует не мог. Дрожь, усталость и чувство беспомощности убрались, не позабыв даже намека. Осталась лишь незыблемая, сокрушительная уверенность, что все на свете возможно. И остались Тени, чья подлинная мощь хлынула по моим венам, словно ток по проводам. Возможность сдвинуть с места огромный корабль показалась сущим пустяком.

Пока спутники глазели на меня с ошалелым выражением на лицах, я встряхнул кистями и снова поднял их к уже едва ли не касавшемуся носом «Гнезду». Небольшого усилия было бы достаточно, чтобы корабль отлетел, точно подхваченное ветром перышко. Но мне этого было мало. Прилив сил наполнил меня и убежденностью, что с делом лучше разобраться окончательно.

Слушая мудрые подсказки Теней, я без труда определил, куда бить. И без того истерзанные двигатели «Гнезда» работали из последних сил, перегружая цепи реактора. Там-то и скрывалась уязвимая точка всего корабля. Ну и, конечно, на нее-то я и надавил.

Взрыв в реакторе запустил реакцию, которая довольно быстро распространилась по всему звездолету, вскрыв его изнутри, как перезревшее зернышко гоби, разрывавшее собственную скорлупку. Катастрофа была близка.

Однако прежде чем «Гнездо» Мамы Курты со всеми ее обитателями поглотило разрушающее все пламя, я успел подать направление кораблю, и увел его за ближайшую горную гряду, где с чистой совестью и позволил-таки рухнуть и сгореть в собственном пламени.

«Ну? – довольно усмехнулся Паяц мне в самое ухо. – И кто тут молодец?»

Глава 28

Точка соприкосновения

О том, как мы добрались до Яртеллы, я практически ничего не помнил.

Это не было затмение разума. Я не был ранен или дезориентирован. Но само соседство