Золотые миры.Избранное - Ирина Кнорринг

30. I.32

«Забыть про далёкие встречи…»

Забыть про далёкие встречи,Про горечь рифмованных строк,Закутать озябшие плечиВ уютный пушистый платок.

Без жалобы и без упрёка —Не плакать, не верить, не ждать.Как встарь над страницами БлокаО девичьих снах вспоминать.

За чашкой остывшего чаяО скучных делах говорить.Так — страшного не замечая —Сурово и праведно жить.

И неумолимо и резкоСказать себе раз навсегда,Что мало заложено блескаВ летящих навстречу годах.

Что больше не будет свершений,Ни новых огромных ролей.Что нет ничего совершенней,Чем тихая грусть на земле…

И, не называя ошибкойСвой невозмутимый покой,С чужой и бесстрастной улыбкойСледить за бесславной судьбой.

8. II.32

«Я знаю, как печальны звёзды…»

Я знаю, как печальны звёздыВ тоске бессонной по ночам,И как многопудовый воздухТяжёл для слабого плеча.

Я знаю, что в тоске слабея,Мне тёмных сил не одолеть,Что жить во много раз труднее,Чем добровольно умереть.

И в счастье призрачном и зыбком,Когда в тумане голова,Я знаю цену всем улыбкамИ обещающим словам.

Я знаю, что не греют блёсткиЧужого яркого огня,Что холодок, сухой и жёсткий,Везде преследует меня.

Что в этом мраке нет просвета,А голос слаб и одинок,Но тайно знаю — где-то, где-тоМерцает чистый огонек.

И мир таинственно светлеет,И жизнь становится легка,Когда, скользя, обхватит шеюХудая детская рука.

9. II.32

Бессонница («На столе записка белеет…»)

На столе записка белеет:«Никого прошу не винить».За гардинами небо светлеет,В фонарях потухают огни.

Необычно, резко и новоТень легла на паркетном полу,И на половине шестогоОмертвели часы в углу.

И впились в полоску рассвета,В щель гардин неживые глаза…В жизни день начиняется где-то.Положили в ящик газетыИ кухарка ушла на базар.

В детской спят, улыбаясь, дети,Сладок крепкий, утренний сон.Только в запертом кабинетеНадрывается телефон.

28. II.32

«Я до конца измучена…»

Я до конца измучена(И виноваты ль мы?)Тоскою слов заученныхИ холодом зимы.

Дождями безнадёжнымиНа фоне серых стен.Приметами тревожнымиКаких-то перемен.

И пусть не всё потеряно,И близится весна, —Я больше не уверена,Что я тебе нужна.

12. III.32

«Давно не говорим "спокойной ночи"…»

Давно не говорим «спокойной ночи»,Всё горше жизнь от постоянных ссор.И с каждым днём всё резче и корочеНаш деловой, несложный разговор.

Я не спрошу — где проведёшь ты вечер,И не скажу, кому пишу письмо.Я часто жду какой-то яркой встречиИ часто дом мне кажется тюрьмой.

Нам трудно жить, самих себя скрывая,И всё мучительнее быть вдвоем.Мы оба сердимся и оба знаем,Что больше мы друг друга не вернём.

12. III.32

«Всегда нахмуренные лица…»

Всегда нахмуренные лица,Всегда сурово сжатый рот.Уж так привыкли мы сердиться,Что нам улыбка не идёт.

Мы здесь живём, мрачнее тучи,Без незатейливых утех,И нам уже брезгливо-скученВорвавшийся в окошко смех.

Глухой зимой и жарким летом,Невозмутимо день за днёмМы о возвышенных предметахБеседу умную ведём.

И ждём, не подавая виду.Как тяжек этот вечный гнёт, —К каким придуманным обидамГлухая злоба приведёт…

И только больно мне и стыдно,Что средь уныния и злаЯ подрастающему сынуВесёлых слов не сберегла.

22. III.32

«Я люблю безобразные тучи…»

Я люблю безобразные тучи,Резкий ветер и колющий дождь.Ничему ты меня не научишь,Ни к чему меня не приведёшь.

Всё напрасно: искание страсти,Ожиданье слепых перемен.И тебя обманувшее счастьеУ моих неподвижных колен.

Я останусь навек суеверной,Одинокой, ненужной, ничьей.Чтобы плакать за тёмной вечернейИ бояться бессонных ночей.

Чтоб любить неприступные кручиДа когда-то согревшую ложь…Ничему ты меня не научишь,Ничего от меня не возьмёшь.

Ты живёшь в своих книгах и думах,(Разве можно об этом забыть?)Что же ищешь ты в сердце угрюмом,Не умеющем даже любить?

22. III.32

«Плакать так, чтоб никто ничего не услышал…»

Плакать так, чтоб никто ничего не услышал,Плакать так, чтоб никто, никогда не узнал.Будут падать слова безнадёжней и тише,Будет мёртвый закат неестественно ал.

Будет болью последней — стеклянная крышаИ последнею памятью — чёрный вокзал.Засвистят поезда. Засверкают оконца.Задрожат, заскользят, неизвестно куда.

И прощальные блики холодного солнцаЗацелуют рванувшиеся поезда.И в усталых глазах в первый раз пронесётсяНавсегда…Навсегда…

15. IV.32