Ткань Ишанкара - Тори Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лея восседала на высоком стуле в своей фирменной позе наследницы престола: одна нога спрятана за другую, руки расслабленно лежат на коленях, голова чуть склонена набок, словно она готова внимательно выслушать своих собеседников. Лея была спокойна и уверена в себе, как и хет Хоофт; впрочем, любой, кто в критической ситуации видел рядом с собой ’т Хоофта, заражался его всемогуществом.
Морис, скованный по рукам и ногам, уже в человеческом облике с недовольным видом сидел в клетке, окруженный с трех сторон боевыми магами и трейсерами Монсальвата.
Сэр Котца в пол-уха слушал обвинения, которые теперь от имени Дома де ла Вэлль предъявлял официальный представитель Монсальвата, будучи уверен, что его участие в этом Йену не потребуется, и маг разберется сам. В конце концов, Йену не в первый раз было выступать в суде, особенности его человеческой профессии иногда обязывали. Он не заметил, как Йен встал с места, и увидел его уже стоящим в середине зала перед Судом и сидящими в три ряда членами Конклава Наблюдателей. Место Консильера пустовало, и это говорило о том, что свою позицию по данному делу он показывать не спешил. Наверняка занял одну из скамей в конце зала, как обычный смертный, но ни обычным, ни смертным Консильер не был, и его отсутствие в Конклаве означало то, что он уже умыл руки, и к определению судьбы Дома Ишанкара причастен не будет. Сэр Котца очнулся от размышлений и прислушался к происходящему.
– Мы рассмотрели выдвинутые обвинения против Леи Полевски из Дома Ишанкара с привлечением сторонних экспертов, имена и заключения которых мы представили ранее, – сказал Йен, – и нашли их безосновательными, что я через несколько минут с уверенностью докажу Суду и уважаемому Конклаву.
– Прежде, чем вы приступите, можем мы поинтересоваться, сэр хет Хоофт, почему вы выступаете в столь странной для Некроманта роли? – задала вопрос женщина с высокой прической из седых волос, сидящая по правую руку от де Гранжа. Йен с ней знаком не был. – Почему мы не видим доктора Фэйта?
– Доктор Фэйт по объективным причинам не может присутствовать на процессе, а так как согласно Закону Некромант Ишанкара не имеет права лгать по вопросам, касающимся Ишанкара, и в его словах нет нужды сомневаться, у нас просто нет других вариантов, так что обязанности доктора Фэйта сегодня выполняю я.
– Тем не менее, вы понимаете, что все ваши слова должны быть вдвойне подкреплены доказательствами, сэр ’т Хоофт?
– Потому что я заинтересованное лицо?
– Да, потому что вы не нашли защитника со стороны, не из Ишанкара.
– С удовольствием бы уступил это место кому-нибудь другому, – Йен чуть усмехнулся, – если бы вы предложили хоть одну, согласную на это, кандидатуру, кроме доктора Фэйта.
Сэр Котца чуть слышно довольно заскрипел.
– Если возражений нет… – сказал председательствующий в суде де Гранж. – Госпожа Полевска, с вашей стороны будут отводы?
– Нет, сэр, – мягко отозвалась Лея. – Меня все устраивает.
– Тогда прошу вас, сэр ’т Хоофт, продолжайте.
Йен кивнул, как показалось сэру Котце, не суду, а Лее, еще раз убеждая ее в том, что все будет в порядке, и спокойно, словно его и не прерывали, продолжил:
– Лея Полевска обвиняется в том, что убила стороннего смертного, Марека Ковалика, приходящегося двоюродным дедом со стороны мужа Ивете Ковалик, в свою очередь являющейся родственницей госпожи Полевски по прямой линии. Смерть господина Ковалика, как утверждает обвинение, наступила при невыясненных обстоятельствах, однако в нормальных человеческих кругах такая причина смерти квалифицируется как естественная смерть в результате старости. Людям свойственно умирать и раньше, чем в девяносто три года, – Йен усмехнулся. – Так что ни о какой некромантии или ином вмешательстве, повлекшим за собой смерть объекта, речь не идет, что доказывают и привлеченные нами сторонние эксперты, с отчетами которых суд имел возможность ознакомиться ранее.
Сэр Котца в очередной раз удивился, когда Йен все успевает. С момента, отпущенного Соглашением на выяснение обстоятельств дела, прошло не более десяти часов.
– Таким образом, Лея Полевска не имеет никакой причастности к смерти господина Ковалика, а Ивета Ковалик совершенно законно наследует все его имущество, в том числе и банковский счет, так как господин Ковалик, будучи бездетным и не имея прямых наследников по прочим возможным линиям наследования, не оставил завещания. Следовательно, обвинения по части третьей Бергенского Соглашения является полностью безосновательным.
’Т Хоофт выдержал паузу, давая возможность суду осмыслить сказанное и еще раз просмотреть предоставленные ранее бумаги.
– Исходя из этого, мы настаиваем на снятии обвинения по части первой того же Соглашения, так как очевидно, что указанного в обвинении вмешательства в жизнь собственных потомков госпожа Полевска не производила.
Йен снова сделал паузу и взглянул на де Гранжа.
– И, – продолжил он в полной тишине, – так как факт вмешательства оказывается полностью опровергнут, логично допустить, что не было и факта сокрытия, что, в свою очередь, влечет за собой снятие обвинения в части седьмой Бергенского Соглашения. У нас все.
Йен снова чуть кивнул Лее и вернулся к сэру Котце.
Через двадцать долгих минут, в течение которых ни Йен, ни господин Ректор не произнесли ни одного слова, де Гранж, вернувшийся во главе суда из совещательной комнаты, объявил, что все обвинения с Леи сняты. Сэр Котца втайне ожидал извинений от лица Дома де ла Вэлль, но это было бы слишком хорошо.
– Слишком просто, – недовольно произнес Йен, когда Лея заняла место возле сэра Котцы.
– Не паникуй, – Ректор тронул его за руку.
’Т Хоофт удивленно поднял бровь: Ректор, к счастью, никогда не видел его в панике, раз так наивно заблуждался.
– Суд готов приступить к предварительным слушаниям относительно дела Мориса Гиварша, – заявил де Гранж. – Возражения будут?
– В виду столь малого времени, отведенного на расследование, нет, – ответил ’т Хоофт.
Кроме тихонько поскрипывающего сэра Котцы его иронии никто не понял, и помощник де Гранжа зачитал Гиваршу обвинение. Во время его речи Морис не пошевелился. Он смотрел на хет Хоофта и еле заметно улыбался, а Йен никак не мог понять, что он задумал, хотя перебрал в голове уже множество вариантов его возможной игры.
– Господин Гиварш, – обратился к нему де Гранж. – С вашей стороны будут отводы?
Гиварш медленно встал и, не отводя взгляда от ’т Хоофта, отчетливо сказал:
– Нет, мессир де Гранж. Но я настаиваю на том, чтобы сэр Йен хет Хоофт взял самоотвод.
’Т Хоофт, не понимая происходящего, нахмурился. Сэру Котце показалось, что Йен пытается отыскать в черепе Мориса дырку, оставленную восьмым, не замеченным ими ранее, арбалетным болтом.
– Не понял, – сказал ’т Хоофт.
– Не понял, – повторил за ним де Гранж. – Отвод будет или нет?
– Отвода не будет, – повторил Гиварш, повернувшись уже к де Гранжу. – Но я настаиваю, чтобы сэр Йен хет Хоофт взял самоотвод.
– По какому поводу я должен это сделать? – осведомился ’т Хоофт.
– Вы указываете на его несостоятельность, как вашего защитника, господин Гиварш?
– О нет, что вы, – Гиварш довольно улыбнулся, хорошо пряча за оскалом боль от не до конца заживших ран. – Я всего лишь указываю на то, что сэр ’т Хоофт в моем деле еще какое заинтересованное лицо.
Повисла пауза. Лея, если бы воспитание ей позволяло, открыла бы от удивления рот. Де Гранж оглянулся на своих советников по суду, Бранка де ла Вэлль заинтересованно подалась вперед, Штернфогель слегка развел руками, как бы интересуясь, что за ерунда творится на его глазах.
– Я правильно вас понял, господин Гиварш, – спросил де Гранж, – что вы имеете намерение обвинить сэра ’т Хоофта в… соучастии?
– О нет, всего лишь в возможном обмане уважаемого суда, мессир, – пояснил Гиварш. – И дабы избежать этого