Гибель советского ТВ - Федор Раззаков

В 90-м году нам наконец прибавили и зарплату, и мы как-то зажили посвободнее материально. К примеру, моя зарплата – 315 рублей. Гонорар приблизительно столько же. Я впервые почувствовал себя состоятельным человеком. Однако после повышения цен оказалось, что я опять получаю всего 315 (эквивалент, конечно) и теперь ломаю голову, как выкрутиться...»

Что касается скандалов, то их вокруг передачи всегда было в избытке. Началось все ранней весной, когда «Секунды» покинула ведущая Светлана Сорокина. Уходя, она упрекнула Невзорова в грубости и попеняла ему, что из-за его деятельности передача стала жестокой. Невзоров ответил так:

«Каждый сам выбирает свои дороги. Господь с ней, что она в качестве предлога выбрала какую-то мою грубость и то, что «Секунды» становятся жестокими. Но ей-то никто никогда не мешал делать передачи про благотворительность, про девочек, про цветы... Никто даже носа близко не совал в ее передачу. Ни один из нас не знал, что она вечером покажет. Так что эту претензию я сразу должен отмести...»

6 апреля грянул скандал куда более масштабный – в открытом эфире, вопреки воле председателя Лентелерадиокомитета, Невзоров уступил свое место народному депутату СССР Николаю Иванову, который в своей краткой, но пламенной речи камня на камне не оставил от коммунистов. В итоге уже на следующий день «600 секунд» в эфир не вышли. Позднее ситуация нормализовалась, передача вновь стала выходить, но в августе грянул новый скандал – программа Невзорова «Паноптикум» откровенно «наехала» на депутатов Ленсовета.

Рассказывает А. Невзоров:

«Начало конфликта оказалось совершенно неожиданным. За три дня до окончания отпуска вся бригада «600 секунд» была экстренно собрана со всех концов страны: в городе начались табачные бунты. Это было начало августа. Мы получили информацию, которой, кроме нас, не располагал никто. Выяснилось, что склады и подвалы табачной фабрики имени Урицкого забиты огромным количеством сигарет и папирос. Мы по-бандитски, как обычно, ворвались туда и показали эти залежи в программе. Но, кроме этого, каждый день с фабрики вывозилось на свалку множество мешков и даже машин табаку. Мы не собирались кого-то разоблачать. Выступили с конструктивным предложением: собрать все, что выброшено, – а там были даже нераспечатанные упаковки, – и продать. Это бы сразу вдвое сократило очереди. Предложение было адресовано Ленсовету.

И тут пошло-поехало! Как это так: кто-то смеет давать депутатам советы! Нашу программу «600 секунд» стали хладнокровно оскорблять. И меня в том числе...

Наша профессия такова, что мы должны копить всякий материал, а не только тот, который хочется. Ну так вот, такой, например, штрих: зал заседаний Ленсовета заплеван семечками. Осколки блокадных снарядов, которые хранились в соседнем помещении как реликвии, превращены в пепельницы: в них тыкают окурки. Или, скажем, факт другого плана. Посмотрите на наш город, который находится в блокадном состоянии: раздет, разут, с разбитыми дорогами. Но первым делом депутаты решают заниматься не этими проблемами: они подписывают ходатайства об отмене статьи 121 УК РСФСР, карающей за гомосексуализм...»

В разгар этого противостояния (когда сам мэр города А. Собчак заявил о необходимости оштрафовать Невзорова на 50 тысяч рублей за дезинформацию) тогдашний министр внутренних дел СССР Вадим Бакатин, который симпатизировал Невзорову, сделал ему весьма символический подарок – вручил газовый пистолет. Подарок оказался пророческим – спустя несколько месяцев в Невзорова стреляли. События развивались следующим образом.

Вечером 12 декабря Невзорову позвонил неизвестный мужчина, донимавший его уже два дня, и предложил интересную информацию. Собеседник был настойчив, и репортер согласился встретиться с ним ночью на одном из ленинградских пустырей в районе Озерков. Когда приехали на место (на часах было около 23.40), помощники тележурналиста – режиссер М. Ермолов и сотрудник ЛенТВ Д. Логвиненко – остались в машине, а сам он двинулся к установленному месту. Там уже находился его визави. Далее послушаем рассказ самого репортера:

«Выстрел был сделан наверняка. И просчитано все было очень грамотно. Изумительно выбрано место встречи: за насыпью можно спрятать машину – и никто не обратит на нее ни малейшего внимания. Ствол завернут в тряпку. Поэтому звук ничуть не сильнее, чем если в коридоре уронить на пол книгу. Я слышал потом этот звук на следственном эксперименте, когда стреляли из милицейского оперативного пистолета, завернутого в тряпку и упертого в сложенную шинель. В меня тоже палили в упор...

Никто не вставал в позу и не кричал мне: умри, несчастный! Мне спокойно и с дружелюбным лицом протянули сверток. Не было даже тычка – он ко мне лишь слегка прикоснулся. Если бы человек поднял сверток на уровень лица, я бы уже защищался. А так он просто приставил дуло вплотную к сердцу...

Сверток на оружии был не только затем, чтобы не насторожить меня. Но и для того, чтобы не вылетела и не осталась на земле гильза. А уже из-за того, что гильза не вылетела, из-за того, что она осталась в затворе, невозможно было выстрелить еще раз.

Он не рассчитал только того, что на мне окажется кожаная куртка, по которой ствол и скользнул...

Я тогда не сомневался, что существую последние минуты. И бесконечно огорчался, что они идут так бездарно. Меня душило бешенство, что я проиграл. Вот если бы я этого гада ранил, а еще лучше – там под насыпью оставил... Я, между прочим, из карабина за сто метров попадаю в оружейную гильзу. А из «макарова» – за двадцать пять. Я выстрелил ему вслед из газового пистолета – для того, чтобы хоть что-то сделать. Я не мог так просто... И потом: он-то убежал, но не прибегут ли ему на помощь еще пятеро. Я должен был как-то оповестить своих, которые ждали меня в машине. А стреляет мой пистолет оглушительно...»

Пуля, выпущенная неизвестным покушавшимся, попала в мягкие ткани левой стороны грудной клетки репортера и прошла навылет. Невзорова срочно доставили в больницу – в клинику Военно-полевой хирургии Академии имени С. М. Кирова.

Буквально на следующий день Президент СССР М. Горбачев передал ленинградскому мэру А. Собчаку свое возмущение по поводу случившегося, Невзорову – соболезнования, а правоохранительным органам – предложение принять все исчерпывающие меры для расследования.

Средства массовой информации бурно комментировали это событие. Версии были совершенно разные: от происков мафии и партаппаратчиков до инсценировки покушения самим репортером. Приведу лишь некоторые из этих публикаций:

«Российская газета», 14 декабря: «Кто направлял руку стрелявшего? Не знаем, удастся ли следствию найти концы... Но вот что симптоматично. Ненавидящий демократов обозреватель ТАСС В. Петруня тут же разразился погромным комментарием, в котором впрямую указывает адреса организаторов акции. Кто, по Петруне, проявлял «стремление заткнуть рот «ретивому журналисту»? «Демократический» (цитируем Петруню со всеми его кавычками) Ленсовет, пикеты «плюралистов», те, кто разваливает «столь дорого доставшиеся добрые связи между народами»... В общем – демократы. А еще – кооператоры.

Наши коллеги уже задавали вопрос: чей социальный заказ выполняет с пеной у рта В. Петруня, понося демократов на чем свет стоит? Уместно добавить сегодня еще один. В какой взаимосвязи находится его комментарий с событиями на окраине Питера?»

«Час пик», Л. Корсунский: «Среди нескольких исследуемых версий наиболее предпочтительные: покушение связано с тематикой передач Невзорова или же это произошло на почве личных отношений. Два дня Ленинград был без «600 секунд». Выступивший по Ленинградскому телевидению депутат Ленсовета, медик по профессии, опроверг версию об инсценировке покушения.

Выстрел на пустыре остановил лавину в затянувшемся конфликте А. Невзорова с депутатской комиссией Ленсовета по гласности. Остановиться и оглянуться есть время для обеих противоборствующих сторон. Слишком уж много желающих из «столпов» застойного прошлого в Ленинграде и в Москве, использовав покушение на тележурналиста, обратить «гнев народа» против демократического Ленсовета...»

«Союз», С. Краюхин: «Много ли врагов у Александра Невзорова? Ответ очевиден. В бесхребетных, лакейски угодливых, живущих по закону «чего изволите-с?» журналистов не стреляют. Примеров тому предостаточно, чтобы понять, скольким «мафиози» не по нраву и не по вкусу ни «Секунды», ни «Паноптикум». Высказывают мнение, что, помимо толстосумов, свести счеты рвались и личные враги Невзорова. Есть и фантастическая версия о том, что вся история не более как инсценировка и режиссура самого пострадавшего.

Рискну высказать и свою версию. Дни покушения пришлись на кульминацию конфликта Ленсовет – телепрограмма «600 секунд». Не секрет, что Невзоров много и остро критикует новую демократическую власть в Ленинграде. Кому-то в такой ситуации могло быть выгодным организовать покушение на убийство – ведь тень подозрения в экстремизме, расправе «над неугодным» падала бы на демократов, на тот же Ленсовет...»