Сигрид Унсет. Королева слова - Сигрун Слапгард

— Когда выйдет ваша следующая книга? — спросил он.

Она пробормотала что-то невнятное про роман из жизни XVIII века, но добавила, что точнее пока ничего сказать не может.

Унсет показала ему дом и провела на второй этаж, где висело большое полотно с изображением генерала Роберта Ли — эту картину Кнопф подарил ей несколько лет назад, когда Андерс и Сигрид Унсет изучали американскую историю. Старший сын интересовался историей именно этого периода и прочел множество книг об американской Гражданской войне, индейцах и Диком Западе. Унсет и сама не прочь была узнать побольше об отцах-основателях нации, если бы издатель помог подобрать ей нужную литературу.

— Когда вы к нам приедете? — поинтересовался Кнопф.

Но Сигрид Унсет в ответ только покачала головой, а Кнопф и сам знал причину, хотя и не видел ее дочь: Моссе, как обычно, держали подальше от любопытных взоров гостей. Издатель понимал, что ни о какой долгосрочной поездке не может быть и речи, пока жива ее дочь, которая не может обойтись без помощи близких.

Кнопф очень высоко отозвался о книге «Одиннадцать лет». А как считает сама Унсет?

— Ну конечно, все решили, что это автобиография, — иронично улыбнулась писательница.

Но ведь она и сама этого не скрывала. Во всяком случае, книга хорошо продавалась. Но Унсет все равно не могла обещать, что напишет продолжение. В свойственной ей обычной суховатой манере она сообщила, что здоровье оставляет желать лучшего.

А какую книгу Сигрид Унсет считает самой яркой из новейших норвежских изданий? Не медля ни секунды, она назвала книгу Акселя Сандемусе «Беглец пересекает свои следы». Но Кнопфу хвалили «Моряк сходит на берег», не следует ли ему обратиться к этой книге?

— «Беглец» откровенно лучше, — молниеносно возразила Сигрид Унсет, совершенно убежденная в своей правоте. И потом, почему бы ему не обратить свое внимание на творчество Магнхильд Холке? Американскому книжному клубу следовало бы признать ее последнюю книгу «книгой месяца», считала Сигрид Унсет. Попасть в списки клуба, в которых нередко оказывались книги и самой Унсет, означало гарантированно солидные доходы.

Она также убедила Кнопфа в том, что ему не следует уезжать, не совершив поездки по красивейшей долине Норвегии — Гудбрандсдалу. Она считала, что он должен пройти по старым паломническим тропам, причем именно весной, когда так ярко светит солнце, полюбоваться горами, стеной окружающими долину. Почему бы ему не остановиться в старинной респектабельной гостинице «Фефор»? Сейчас, когда февраль уже позади и его сменил март, у него есть шанс увидеть и Йотунхейм, и Рондские горы.

Альфред А. Кнопф отправился дальше с фотоаппаратом фирмы «Bell & Howell» на животе и томиком Сандемусе на немецком в сумке. Позже он написал ей и поблагодарил: «Фефор» действительно оказался «превосходен», но Сандемусе, наверное, все же немного специфичен для американской публики.

Но Сигрид Унсет не могла смириться с отказом. Если Кнопф опубликовал книгу Магнхильд Холке и та в итоге стала книгой месяца, то почему бы ему не дать шанс и Сандемусе? Она признавала, что Сандемусе, возможно, немного эксцентричен, но, без сомнения, он гениальный писатель: «Я редко читала что-нибудь более гениальное, его проза исполнена непостижимой силы», — подытожила она. К тому же Сандемусе был просто до неприличия беден, и публикации в США позволили бы ему вырваться из нищеты.

Унсет рассказывала, что убедилась в его гениальности при личной встрече. Сандемусе неожиданно заехал в Бьеркебек, чтобы познакомиться с ней. Они встречались и раньше, но тогда он был слишком пьян, чтобы запомнить ее, признался он. Унсет уверяла, что он принадлежит к числу тех мужчин, с кем можно говорить до бесконечности, и с ним никогда не бывает скучно. «Он буквально очаровал меня», — написала она Кнопфу[571].

Но Кнопф не позволил себя переубедить. Он прочитал роман «Беглец пересекает свои следы» в немецком переводе, но по-прежнему считал его слишком специфическим для американской публики. Того же мнения Кнопф придерживался о Тарьее Весосе и Юхане Фалкбергете, когда Эйлиф Му представил ему произведения этих писателей. В качестве ответной меры Му отклонил некоторых американских писателей, рекомендованных Альфредом А. Кнопфом. Конечно, предварительно посовещавшись с Сигрид Унсет. Спор о Сандемусе все же закончился тем, что Кнопф решился издать книгу «Беглец пересекает свои следы», но с одним условием: Сигрид Унсет должна написать предисловие, в котором убедительно аргументирует, почему эта книга так важна для американской публики. Что она и сделала позже с превеликим удовольствием.

Зазвенела капель, и лед почти уже оттаял на окнах Бьеркебека. Унсет наблюдала за парой дятлов, сновавших между ветвей березы. Вскоре она открыла окна, чтобы насладиться симфонией ручья. Унсет погружалась в свои книги о птицах и занималась цветами, которые пора было высаживать в открытый грунт. Всякий раз, когда она пыталась заставить себя приступить к роману о современной жизни, в центре ее внимания неизменно оказывались другие темы. Например, жития святых, о которых она находила все больше материалов. Но чаще всего писательница просто сидела и смотрела на картины и корешки книг. Или же наблюдала за большими пестрыми дятлами и суетливыми воробьями, открывала окно, чтобы спугнуть сороку. Тогда Уилла Кэсер с портрета перехватывала ее взгляд. Кнопф считал, что именно с ней у Унсет больше всего общего, именно он преподнес ей портрет, стоящий на письменном столе. Прочитав большинство ее книг, Сигрид Унсет пришла к выводу, что Уилла Кэсер — одна из крупнейших писательниц Америки, ничуть не хуже ее любимой датской писательницы Марии Брегендаль. Редко кому удалось так показать конфликт старой и новой Америк, как Кэсер. Но этой весной даже Кэсер не могла вдохновить Унсет и вызвать у нее желание писать.

Унсет больше не считала, что пишет хорошие книги. Она бросала в горящий камин лист за листом. Роман у нее, во всяком случае, никак не клеился. Она жаловалась, что ее все время что-то отвлекает: «Взяться за дело — это всегда самое сложное, как ты знаешь»[572]. Ей никак не удавалось преодолеть творческий кризис. Статьи выходили из-под ее пера одна за другой, но охота писать книги пропала.

Возможно, писательница подолгу рассматривала фотографию на стене слева. Неужели фотография лжет? Четверо детей, казалось, счастливы в Бьеркебеке. Они сидят на каменных ступеньках и улыбаются. Андерс, Гунхильд, Ханс и Эбба. Крепкие и веселые ребятишки из усадьбы в долине Гудбрандсдал. Впереди у них — счастливое будущее, подумал бы незнакомец, зашедший в этот богатый красивый дом. Но мать ощущала лишь пронзительную тревогу. За двоих младших, которых не было на фотографии, Моссе и Тронда, она переживала меньше. Тронд попал в хорошие руки — о нем заботилась Мэри в Брёттуме, а Моссе была под надежной опекой Матеи в соседнем доме. Андерс окончил военное училище, но ему так и не удалось поступить в Норвежский технический институт в Тронхейме. Он приобрел мотоцикл, еще раз доказав свою потребность в свободе, и теперь собирался получить инженерное образование в Англии. Там и его сводная сестра Гунхильд с семьей была бы поблизости.