Странная практика - Вивиан Шоу

– Общая идея ясна, несмотря на грамматические детали, – сухо проговорил Ратвен. – Предположительно в тринадцатом веке они бегали повсюду со святыми острыми орудиями того или иного вида. Не могу представить себе эту штуку: никогда раньше не видел подобной раны, а я в свое время повидал их множество.

– Он… смотрите, проще показать, – сказал Крансвелл и начал листать вторую из принесенных им книг.

Отчасти, несмотря на приятное смягчающее действие виски, он все еще был немало изумлен тем, что вообще сделал такое: забрал уникальные артефакты из хранилища с климатическим контролем без всякого разрешения, вынес их с территории музея… о чем он только думал?.. Однако день был такой, когда по-настоящему глупые решения кажутся удивительно привлекательными. Первая выставка, которую ему поручили распланировать и устроить самостоятельно, первая возможность в качестве младшего смотрителя продемонстрировать, что он действительно разбирается в том, чем занимается, должна была открыться только после Нового года, но весь сегодняшний день превратился в настоящий ад из организационных тупиков, касающихся мелких деталей экспозиции, и в результате Крансвеллу настоятельно требовалась передышка. И возможность отвлечься. А теперь он был отнюдь не уверен в том, что сможет благополучно вернуть эти чертовы книги на место и при этом не лишится работы. Остатки адреналина от бегства в темноте все еще плескались у него в крови, что только ухудшало дело.

Он переворачивал страницы чистым ножом для масла, чтобы не прикасаться к ним пальцами, так что ему не сразу удалось найти нужное место: гравюру во весь разворот. На левой странице было изображено нечто вроде довольно обычного фламберга, получившего такое название в честь пылающих мечей, которыми вооружены Ангелы у райских врат, а на правой…

– Это действительно дага, – сказал Ратвен. – Нет. Это кол!

Крансвелл резко поднял голову. Глаза у Ратвена расширились и потемнели, зрачки захватили почти всю радужку, кроме узкого серебряного кольца. В следующую секунду хозяин дома моргнул – и его глаза тут же стали обычными.

– Скажите-ка, – непринужденно проговорил он, адресуя вопрос Вассу, – что еще в этой книге говорится про этих индивидов?

Дождь стучал в окна второго этажа, размывая уличные фонари до пятен света и превращая поверхность Темзы в сплошное черное поле. Сквозь парчовые занавеси массивной кровати с балдахином кляксы света падали на черты сэра Фрэнсиса Варни, ничуть их не украшая.

Варни лежал с разметавшимися по подушке серебрящимися волосами, сминая бледными пальцами постельное белье, и то беспокойно метался, то застывал неподвижно, словно мертвый, под накатывающимися волнами сонных видений. Марлевую подушечку, закрепленную у него на плече, недавно сменили, но на ткани уже снова расплывалось темное пятно. Его пальцы дергались, щипали одеяло – и медленно ползли обратно к повязке, словно рану под ней снова начало жечь.

Внизу, на улице, колеса какой-то машины прокрутились по влажному асфальту. За визгом тормозов последовал гулкий удар металла о металл: машину занесло, и она врезалась в багажник такси. Громкий и неожиданный звук вырвал Варни из сна, и он с хриплым вскриком сел, вперившись в темноту и не понимая, где находится. Острый укол боли от раненого плеча заставил его выругаться и прижать ладонью источник боли. Тут он вспомнил все.

Сначала был неожиданный удар чесноком, словно слезоточивым газом: он слепил и душил своей едкой вонью. А потом, ошеломленный этим, он сквозь струящиеся слезы едва смог различить фигуры нападавших – слишком поздно, чтобы от них скрыться, даже не будь он выведен из строя. Неясные темные фигуры в сутанах и капюшонах, монотонные голоса. «Нечисть», «проклятый», «создание Дьявола», «порождение Ада». А потом боль вспыхнула и расцвела у него в плече – яркая, горячая, сверлящая боль, – и шок прояснил его зрение, так что он смог увидеть уродливый кинжал, вогнанный в его тело… а потом все стало болезненно-темным и холодным.

Варни смутно помнил, как пришел в себя и заковылял прочь от яда, размазанного по стенам и двери, как пробирался в ночи к тому единственному месту, где он мог надеяться найти помощь в этом ужасном городе. А потом был бледный мужчина с высоким лбом и странными глазами: Ратвен, лорд Ратвен, как он отчаянно надеялся, действительно все еще жил по этому адресу спустя столько лет, и горячая кровь, правильная кровь, удивительно сытная и бодрящая, а потом незнакомая женщина со светлыми волосами и узким встревоженным лицом. Врач. Она казалась слишком молодой, чтобы называться доктором, а он… о боже, он на нее скалился, так ведь? А прошла уже пара лет, и он так хорошо держался… А потом была странная дурнота, так что все на время пропало.

Он передернулся – было одновременно холодно и жарко – и провел пальцами по спутанным волосам. На нем оказалась чужая пижама, что отнюдь не придавало спокойствия, а шелк был неприятно влажным и лип к плечам и спине. Слишком тепло. Похоже, он потел. И это само по себе тревожило.

На Варни уже давно не вели активную охоту, но невозможно забыть ни тяжелый ком страха в животе, ни острое внимание к малейшим звукам и движениям. Сейчас он услышал тихие шаги, приближающиеся к двери спальни, и застыл, осознавая, что ноги не будут его держать, даже если он попытается бежать – если бы ему было куда бежать.

Ручка повернулась почти бесшумно, и дверь чуть приоткрылась, бросив полосу веселого желтого электрического света на ковер. От резкой перемены освещения у Варни болезненно сузились зрачки, и он вжался в подушки.

– О! – произнес чей-то голос, и дверь открылась полностью. – Вы и правда проснулись. Как вы себя чувствуете?

Варни закрыл глаза, ощущая прилив облегчения. Ратвен подошел к кровати и нахмурился при виде пятна крови на повязке.

– Несколько лучше, – ответил он спустя секунду, радуясь, что голос звучит более-менее ровно. – И опять-таки не могу в достаточной степени выразить свою благодарность за гостеприимство.

– Чепуха. – Ратвен сел у кровати. – Один из младших смотрителей Британского музея вроде как мой приятель и был так любезен, что позаимствовал для нас кое-какие весьма полезные книги. В одной мы нашли нечто такое, что, на мой взгляд, похоже на тот кинжал, с которым на вас напали. Вы в состоянии посмотреть на несколько гравюр?

– Конечно, – сказал Варни и попытался сесть прямо, от чего плечо у него снова прострелила боль, а в глазах вспыхнули искры.

Звуки на пару мгновений исчезли. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз умирал? Он угасает, вот что происходит. Угасание системы.

– …Надо, чтобы Грета опять ее как следует перевязала, – говорил Ратвен, щуря большие серебряныеглаза.

Протянув руку, он приложил тыльную сторону ладони Варни ко лбу. Прикосновение было неожиданным, и Варни заморгал, изумляясь тому, насколько рука оказалась холодной, при всей ее бережности.

– И вы все еще кажетесь мне ужасно горячим, – добавил Ратвен. – Я поднимусь к вам с книгами, но вы из-за них не волнуйтесь, хорошо?

Варни приопустил веки, слушая медленное биение собственной крови в ушах. В комнате и правда было тепло.

– Конечно. Обещаю хорошо себя вести.

Ратвен выгнул бровь, но говорить ничего не стал. Еще через мгновение дверь за ним закрылась. Варни остался в полумраке.

С момента нападения ему с трудом удавалось отогнать навязчивую мысль о том, что слова, которые использовали вторгшиеся к нему, соответствовали действительности. Он и правда чудовище, проклят Богом, нечист: мертвая тварь, разгуливающая по земле, чтобы питаться живыми. Каждый раз, когда на него вели охоту прежде, у охотников был резон. За все свое долгое существование Варни никогда никому не принес больше пользы, чем вреда, – и даже не стремился к этому.

Бескрайняя волна меланхолии, вялая и серая, как слезы, захлестнула его. Это чувство было ему очень хорошо знакомо.

Внизу Ратвен обнаружил, что Фаститокалон старательно переписывает рассказ об «Ордене Святого Меча» (или, возможно, «Меча Святости») в блокнот.

Согласно этому тексту «Gladius Sancti» считался странноватым даже по меркам тех времен: поджигал участки сельской местности и в целом досаждал всем, так что, когда они вроде бы отступили и разошлись, все испытали некое облегчение. Однако на самом деле они просто ушли в подполье, превратившись в по-настоящему тайное общество. В частности, книга упоминала о том, что они снова обнаружились в семнадцатом веке, в разгар охоты на ведьм, однако их интересовали не просто ведьмы: они преследовали демонов, под которыми, похоже, подразумевали всяческих сверхъестественных существ, а на практике – всех, кто им не нравился.

Не нравились им практически все. На взгляд Ратвена, по-настоящему интересными были подробности относительно того, что, по слухам, они действительно обладали каким-то благословенным мечом, вроде Копья Судьбы, принесенным из Святой Земли, и рецептом священного елея, которым можно было помазать обычные клинки, придавая им способность убивать демонов. Насчет демонов Ратвен не был уверен, однако то, что было на клинке, которым ударили Варни, решительно не пошло тому на пользу.