Пепел родного очага - Александр Никонов

Появился такой торговец и в их селе. Он ездил на своем жигуленке с набитым багажником и каждому встречному предлагал свой товар. Кто-то покупал, кто-то поскорее убегал от опасного продавца. Местный милиционер, Заурбек, услышав про это, приехал на велосипеде наводить порядок. Он подошел к чеченцу и спросил его:

– А разрешение на продажу у тебя есть?

Чеченец в упор посмотрел на представителя власти и задал встречный вопрос:

– А разве нужно такое разрешение? Ты посмотри, сейчас все торгуют, и никто не спрашивает никакого разрешения. Ты что, пять лет спал, да? Сейчас рынок, свобода, капитализм, а ты – разрешение, разрешение.

Милиционер, у которого, кроме старенького ПМ, никогда не было никакого оружия, смутился под наглым взглядом чужака и промычал:

– Все-таки какой-то порядок должен быть.

– А хочешь, я тебе подарю настоящее оружие, – предложил чеченец. – Не то, что твоя пукалка, которой только ворон пугать.

Милиционер испуганно огляделся, что-то шепнул продавцу на ухо, и уже через секунду, бросив свой велосипед, уселся в его машину. Машина исчезла ровно на полчаса, а потом снова появилась на этой же улице.

Теперь продавец действовал уже осторожнее, он не собирал толпу посреди улицы, а заходил в каждый дом. Не миновал он и дома Хункарпаши. Хозяин как раз чистил свою старую тулку, собираясь побродить по горам и по лесу и, если повезет, подстрелить косулю или, на худой конец, пару кекликов, чтобы избежать насмешек жены и соседей. Услышав скрип калитки, он увидел незнакомого человека, который, навесив на лицо улыбку, приветствовал хозяина:

– Салям алейкум, отец. Мир вашей семье и вашему дому.

– Салям, сынок. Тебе чего-то нужно? Я тебя не знаю.

– Я смотрю, отец, вы на охоту собираетесь.

Хункарпаша нахмурился, он не любил, когда чужие люди совали нос не в свои дела, но все же решил не обижать незваного гостя:

– Давно не ходил. Вот решил поразмять старые ноги, воздухом горным подышать. А тебе-то чего надо?

– Ружьецо-то у вас совсем старое.

– Как раз по мне, – отшутился старик.

– Не желаете ли новое приобрести? А то я могу предложить. Винтовку, настоящую, если захотите, и с оптикой подберем.

– С оптическим прицелом что ли?

– Да, именно с оптическим прицелом.

– Дак, тогда мне, что же – и очки не нужны будут?

– Зачем они нужны, если прицел под любой глаз настроить можно.

– Дай-ка посмотреть.

Через минуту продавец принес завернутую в старую простыню винтовку и подал старику.

– Вот, смотрите, пожалуйста. Вещь стоящая, не пожалеете, если купите. И будете еще благодарить Гасана.

Хункарпаша взял винтовку, повертел ее в руках, пощелкал затвором – ходил он легко и без люфта, значит, оружие применялось мало. Настроил прицел, посмотрел поверх забора на леса и горы и ахнул: вот они, совсем рядом, будто и не надо было шагать несколько километров через все село, через перевал, через завалы и ручьи. Все было видно так ясно и четко, словно ему было восемнадцать лет. Сдерживая эмоции, чтобы не показать продавцу свой восторг, вернул ее назад и с сожалением сказал:

– Мне такая вещь не по карману. Да и не сильно она нужна, мне и этой старушки хватает.

А сам подумал: «Эх, хорошо бы ее иметь-то, если не себе, так Казбеку подарил бы. У него как раз скоро день рождения будет».

Продавец скуксился.

– Что же, отец, не берете?

– Я же сказал – не по карману! – повысил голос Хункарпаша, чтобы дать понять продавцу, что он на его дворе нежеланный гость.

– Не по карману, не по карману, – проворчал чеченец, все еще пытаясь переупрямить старика. – Вы даже не спросили, сколько она стоит.

Хункарпаша про себя усмехнулся и подумал: «Вот это уже теплее! Не тебе, сосунку, тягаться со старым орлом». А вслух сказал:

– И спрашивать не собираюсь! Тут много спекулянтов ходит. Заламывают такие цены, словно они сами этот товар производили. Купят за копейку, а продают за рубль. Нет уж, иди с Аллахом.

Чеченец вдруг засмеялся.

– Про какие рубли вы говорите, отец, сейчас все долларами расплачиваются. Так будете брать?

– А долларов я и в глаза никогда не видел. Деньги – не плесень, в погребе у меня не растут. Да и винтовка-то, видно, ворованная. Найдут ее у меня – и сразу в тюрьму!

Краем глаза старый хитрец заметил, как чеченец смутился. Потом наклонился к уху старика и прошептал цену. Хункарпаша почесал голову, словно бы раздумывая, потом сказал:

– Ты посиди здесь, я пойду у старухи спрошу, остались у нее деньги или нет.

Чеченец оживился:

– Вот это другое дело, отец.

– А ты не больно радуйся-то, – обернулся к нему Хункарпаша. – Еще неизвестно, работает твой товар или не работает. А то возьмешь у тебя эту железяку и будешь ею вместо дубинки размахивать.

– Нет, нет, что вы, отец, – замахал руками чеченец, – я сам лично проверял – за полкилометра в копейку попадаешь.

Тогда, после выгодной покупки, Хункарпаша вместе с Казбеком проверили покупку в деле и остались ею очень довольны. Сын все удивлялся, как отцу удалось взять такую дорогую вещь за бесценок, а Хункарпаша только посмеивался:

– Поживи с моё, и ты научишься.

…После перекура Хункарпаша перебрал и патроны. Они лежали в двух картонных коробочках и были еще в заводской смазке, завернутые в промасленную бумагу. Он протер и их, пять штук вложил в обойму, но, подумав, снова выщелкнул их и сложил в коробочки.

Удостоверившись еще раз, что оружие находится в полной боеготовности, Хункарпаша снова отнес его в подвал и спрятал в прежнем месте. С ружьем он проделал то же самое: промыл, почистил и закрыл в большой железный ящик, служивший лет тридцать назад хранилищем для газовых баллонов.

Надия, придя из магазина, застала его за набивкой ружейных гильз. Поставив сумки на пол, спросила:

– На охоту собрался? Сейчас вроде бы не время. Вот погоди, Казбек узнает, что ты браконьерничаешь, он тебя по-свойски оштрафует или ружье отберет.

Хункарпаша только усмехнулся и продолжал свое занятие. Жена посмотрела на разложенные на столе пыжи и картечь и снова задала вопрос:

– А картечь зачем, или на кабана собрался?

– На слона, – огрызнулся муж. – Тебе что, делать больше нечего, как за мужем шпионить, да?

– Ну-ну, – не осталась в долгу жена. – Только ты не забудь принести слона-то домой. Вот уж попируем! Соседей всех пригласим!

– Вот язва! – улыбнулся Хункарпаша, набивая патронташ. – Ты ей слово, она тебе – десять. И что за жизнь!

10

Да, жизнь в те послевоенные годы была не сахар, да и дома… Когда Хункарпаша привез молодую жену в дом родителей, после первых же месяцев стало ясно, что Надия пришлась не ко двору. И работала вроде бы наравне со всеми, и слова худого от нее никто не слышал, но Хункарпаша видел, как по поводу и без повода злится на нее мать, как косятся на нее сестры и братья. Да и сам Хункарпаша чувствовал себя не в своей тарелке, когда слышал тихий змеиный шепот, в котором отчетливо различались ядовитые слова в адрес своей жены. Только отец относился к новой невестке ровно и с пониманием. Он пытался что-то втолковать жене и невесткам, но все было бесполезно.

Однажды весной, когда с гор скатились снега и установилось тепло, отец отозвал Хункарпашу в сторону и начал разговор:

– Как живется, сынок?

– Все хорошо, отец.

– Вижу я, как хорошо. А она как?

– Привыкает.

– Привыкает, – проворчал отец. – Ты думаешь, я не вижу, что она как в аду здесь живет?! В доме словно все перевернулось вверх тормашками. И что за люди эти женщины! Ревнуют они что ли? К чему ревновать: ест не больше других, работает не меньше, шелку да золота у нее нет, чужого не отбирает, а они шипят и шипят. – На косой взгляд сына замахал руками. – Нет, нет, я Надию ни в чем не обвиняю, она хорошая женщина, но не наша, не горянка, пойми ты это.

– Что же нам делать, отец? – понуро спросил Хункарпаша. – Я ума не приложу, как это изменить. В доме будто зараза какая завелась

Отец долго молчал, что-то обдумывая, потом решительно сказал:

– Вот что, сынок, отделяться вам надо. А лучше совсем отсюда уехать, иначе, мира в нашем доме не будет. – После некоторого молчания спросил: – Любишь ее?

– Зачем спрашивать, отец, вы же видите – я без нее жить не смогу.

Отец хлопнул его по плечу и засмеялся.

– Ой, завидую я тебе, сынок, мне бы твои годы! Джигит, джигит, моя кровь! Ты вот что – пока никому о нашем разговоре. Вот с месяц попасем отару, бараны нагуляют на пастбище жир, и поедем мы с тобой на базар. После этого решим, что дальше мозговать.

Отец несколько раз куда-то ездил. Куда и зачем – его никто не спрашивал, потому что все знали, что хозяин семьи никогда и ничего не делает впустую.

Перед Маулидом, когда правоверные мусульмане собирались праздновать день рождения пророка Мохаммеда, отец и Хункарпаши с братьями зарезали десять баранов и повезли продавать мясо на базар в Хасавюрт. Мясо на прилавке не залежалось, и отец на одной лошади отправил зятьев и сыновей домой, оставив с собой только Хункарпашу. На второй повозке они доехали до небольшого селения недалеко от города. Хункарпаша спросил: