Книга тайн (СИ) - Гольшанская Светлана

– Вон трава примята, а у той ёлки лапки обломаны – явно тут прошёл.

Нет, брату надо дать шанс. Николас покорно следовал за ним по мокрой от росы траве. От спешного шага сучья громко хрустели под ногами, из-под сапог выкатывались шишки, ветки нахлёстывали в лицо так, что мальчик устал увёртываться и весь промок.

Они бродили по лесу до обеда, пока не влезли в болото. Эдварду втемяшилось переправиться по кочкам на другой край. Проверяя почву палками, они с трудом преодолели трясину. Впереди поджидал бурелом: лапы поваленных елей устремлялись вверх непролазной стеной, торчали в стороны острые сучья сосен и осин. Кое-где дыбились заросли колючего малинника и можжевельника.

– Вряд ли бы олень, пусть даже трижды диковинный, сюда полез, – покачал головой Николас, по пояс забравшись в молодой ельник.

– Тоже мне умник нашёлся, – хмыкнул Эдвард и потащил брата обратно через болото.

Умаявшись, они присели на сырое бревно на другом краю трясины и достали овсяные лепёшки с вяленым мясом. Запив их водой из фляги, Эдвард задумчиво посмотрел на крадущееся за макушками сосен солнце.

– У меня есть ещё одно средство. Всё получится. Ты мне веришь? – он обернулся к брату.

Николас прищурился по-лисьи и кивнул. По правде говоря, они так шумели, что даже белок с зайцами распугали, не то, что оленей.

– Почему отец запретил брать с собой собак? – посетовал Эдвард и снял с шеи охотничий рог.

Поправив висевший за спиной лук, Николас поднял ногу. Под каблуком сапога застрял камушек и стучал при ходьбе. Нужно его выковырять, пока есть время.

Пришибив впившуюся в шею мошку, Эдвард набрал в грудь побольше воздуха, поднатужился и… Рог издал низкий звук.

Ветер лениво шевелил макушки деревьев, в отдалении добил кору дятел, тоскливо плакала кукушка. Олень не отзывался. Эдвард снова и снова трубил в рог, вспугнул стаю желтобрюхих синиц, но ничего не добился.

– Идём. Олень там! – напустив на себя уверенный вид, он упрямо двинулся дальше.

Братья долго кружили по звериным тропам, порядочно изорвав одежду. Временами Эдвард останавливался и дул в рог, а потом снова нёсся туда, где якобы прятался олень. Тени начали удлиняться, а кроме гадючьей норы под корнями старого дуба, ничего так и не нашлось.

Они остановились на небольшой поляне, где росли сосны с низкими ветвями. Эдвард принялся ползать по мху в поисках следов, но только испачкал колени.

– Ты заблудился? – не выдержал Николас.

Эдвард подскочил и глянул на него зло:

– Ничего подобного! Отыскивать след оленя – целое искусство. Уж точно занятие не на один день в компании такого сопляка, как ты. Стой здесь. И не так, как с Белым Палачом!

– Хорошо, – пожал плечами Николас.

Стоять на месте, значит, стоять на месте. Но шевелиться-то можно.

Эдвард полез на самую большую сосну, чтобы высмотреть дорогу.

Время вышло. Чтобы отыскать оленя, нужно действовать немедля, иначе Николас потеряет наставника и разочарует отца.

Младший брат вытянулся во весь рост и раскинул руки в стороны. Веки плотно смежились, окунув в серую пустоту, из которой можно было вылепить всё, что угодно. Он пожелал получить крылья и стать птицей, исполняющей магический танец. Тук-тук-тук – сердце мерно отзывалось на медленные вдохи. Из макушки в небо ударил луч.

Происходящее стало различимо с высоты полёта. Даже мелочи различались на много миль вдаль – так не позволило бы видеть даже самое острое зрение. Деревья пели шорохом листвы и звоном иголок, поскрипывали стволами и стучали соками в такт. Ветер скользил между соснами и кружил сверкающие на солнце былинки. Пахло терпкой смолой и горькими травами. Ноги врастали в шелковистый мох, нитями грибницы проникали в землю и растягивались повсюду сетью.

Вон кабаниха ведёт детёнышей лакомиться желудями и откапывать коренья у старого дуба. Сойки кормят птенцов в большом дупле. Кружит за лесом ястреб, высматривая в поле суслика. Конский щавель буйно колосится у самой кромки леса и роняет в землю семена. А вот и молодой олень. Рыжим горят бока, усыпанные светлыми пятнышками. Склоняется к ручью острая морда, золотятся на солнце мягкие шерстинки, покрывающие раскидистые рога.

«Где ты? Где?» – мысленно звал Николас.

Дорога выплеталась из голубых воздушных нитей. Их концы обвились вокруг копыта оленя, чтобы тот не пропал.

Сосредоточенье прервал тяжёлый удар о землю. Послышался недовольный голос Эдварда:

– Что за дурацкие игры? Растянешься и лоб разобьёшь, а мне снова влетит! Сам-то даже пальцем не пошевелил, чтобы демонова оленя найти!

– Уже нашёл! – ухмыльнулся Николас и помчался за угасающим следом.

Лишь бы успеть, пока не пропадёт. У них всего один шанс! Деревья и кусты расступались, поднимались корни, мелькали тропы и большие дороги. Заветный ручей показался у стоявших раскрытой книгой замшелых валунов. Николас присел за кустами лещины. Олень вынюхивал вкусные пучки травы, не замечая охотника.

Плавно вынув лук, Николас наложил на него стрелу. Со стрельбой, в отличие от фехтования, у него проблем не было, с меткостью – уж точно. А силу и дальность можно увеличить с помощью «фокуса».

Он натянул тетиву и прицелился в горло. Постой-ка смирно, олень!

Тетива уже почти соскользнула с пальцев, но вдруг с них что-то потекло. Как во сне руки до локтей оказались перемазаны в крови. «Убийца! Убийца! Подкидыш! Ты – зло!» – шумел в ушах низкий голос Белого Палача. Задрожали ладони, внутри туго взвилась струна. Она не позволяла выстрелить, заставляла стоять истуканом и смотреть.

Рядом раздался треск. В плечо толкнули так, что Николас упал.

Чудесный зверь медленно поднял морду, на кусты лещины уставились лиловые глаза. Несчастные глаза невинной жертвы.

«Не губи! Не губи!» – послышалась призрачная мольба.

Эдвард рядом согнул лук, свистнуло оперение.

Николас сощурил глаза. Сгусток воздуха ударил в стрелу. Наконечник проскользнул в нескольких пальцах от горла оленя. Зверь встрепенулся и помчался в лесную чащу, сверкая копытами.

Эдвард бросил лук и схватил брата за шиворот:

– Какого демона ты вытворил?!

– Ничего я не делал! Ты сам промазал! – вырывался Николас.

– Я никогда не промахиваюсь. Теперь придётся возвращаться ни с чем. Какой же ты бесполезный неудачник!

Брат отпустил. Николас взглянул на свои руки: пыльные и поцарапанные немного. Какое-то сумасшествие!

Не будет у него теперь никакого учителя, видно, действительно недостоин и должен умереть. А как отец расстроится!

Эдвард снова потянул Николаса за собой.

***

Хорошо, что дорога отыскалась быстро, и они успели вернуться к ночи. На крыльце призывно горели фонари, отец бродил по веранде из угла в угол, как загнанный в клетку зверь.

Заслышав шаги, он замер и спросил потухшим голосом:

– Не нашли?

Захотелось сквозь землю провалиться.

– Ещё как нашли! Только он, – Эдвард указал на брата, – отклонил мою стрелу!

– Перестань говорить глупости! – отец смерил их тяжёлым взглядом.

– Это ты перестань! Все прекрасно видят, как он творит непонятные вещи, а ты сговариваешься с подозрительными людьми. Мы попадём на костёр из-за ваших тёмных делишек!

– Иди в дом, – тихо велел отец.

– Ну, конечно! Больше ты ничего сказать не можешь! – Эдвард поднялся на порог и громко хлопнул дверью.

Отец опустился на ступени, поставил локти на колени и спрятал лицо в ладонях.

Николас устроился рядом и спросил:

– Я подкидыш, да? Дитя демонов. Поэтому у меня ничего не получается и все страдают.

– Нет! – отец развернулся и прижал его к себе. – Ты мой сын! Мой! Никогда не думай иначе. Смотри!

На ступеньке лежал гладкий камушек из тех, что дети собирали на галечном пляже за лесом. Камушек задрожал и пополз рывками.

– Отец! – воскликнул Николас.

Никогда не думал, что кто-то ещё так может. Что этим кем-то может быть его хорошо знакомый отец.

Он подхватил сына на руки, совсем как в детстве, когда любил катать его на своих плечах, и понёс в дом.