Книга тайн (СИ) - Гольшанская Светлана

Вспоминалось всё, чему его учили на фехтовании. У него получалось! Николас даже собой гордился. Этот замах – сколько в нём силы! Настоящий враг такого напора не выдержал бы. Ноги не подгибались и шагали уверенно вперёд и назад.

Николас кувыркнулся туда-сюда, прошёлся колесом. Видели бы его учитель с отцом!

Вот тебе удар кулаком в ухо, зловредный демон! Что? Не ожидал, такого коварства, да? Я и не такое могу!

Николас махнул палкой почти у самой земли, снося вылезшие из мха иголки. Край прошёлся в дюйме от мордочки припавшего к земле зверька.

– Ой, прости! – Николас бросил палку.

Вроде же не попал, ничего не повредил, ведь правда?

Лисица подскочила и помчалась прочь.

– Эй, стой! Я не хотел! – побежал за ней Николас.

Нельзя потерять друга из-за такой глупости.

Лисица проскочила между деревьями к обрыву и, принюхавшись к плескавшейся внизу воде, спрыгнула на камни. Перебираясь с одного валуна на другой, она спустилась к шумящему галькой пляжу.

Николас застыл, глядя на неё сверху. Камни-то скользкие, покрытые склизким мхом, а дальше острые края виднеются. Вдруг расшибётся?

Лисица, дразнясь, повернулась к нему: «Ты что, боишься? Слабак! А туда же, воином себя вообразил!»

Нет, он не струсит!

Николас полез по камням, балансируя руками. Воздух вокруг сгущался, от воды поднималась серебристая дымка и поддерживала, светясь голубыми огнями. Тусклыми, чтобы не было заметно издалека.

Отец говорил, что нельзя, только когда другие видят, а когда отворачиваются, можно. Николас ведь ничего плохого не делал: ни болезни не наводил, ни влюбиться не заставлял. Кому это вообще нужно? Не грабит и не убивает, значит, не злой пока.

Мальчик спрыгнул с валуна едва ли не в три ярда высотой. Застучала мелкая галька, разъезжаясь под ногами. Пришлось выставить перед собой руки. Но ничего не сломалось. А что ладони и колени поцарапались – с кем не случается?

Лисица взмахнула хвостом и помчалась наутёк. Николас хотел бежать за ней, но ощутил неладное. Будто приманенное его шалостями, к берегу приближалось нечто большое и страшное, нездешнее в отличие от лисицы, которая была частью леса.

Николас вглядывался в тёмную кромку океана. Волны плескались о борта плоскодонки, ловко ходил в руках лодочника шест. Он словно удлинялся в воде и отталкивался от самого дна. Но ведь здесь очень глубоко, лишь в некоторых местах скалы поднимались на поверхность.

Лодочник грёб всё быстрее. Водоросли освещали мчавших следом белобрюхих рыбин. Косатки! Это злобные косатки-тэму. Николас читал истории о том, как они расправлялись с рыбаками.

– Эй! Эгей! Берегись! – закричал мальчик, указывая на опасность.

Лодочник перенаправил плоскодонку к нему, гребя с утроенной силой. Демоны выпрыгивали из воды, поднимая тучи брызг. Сверкали ряды острых зубов в огромных челюстях. Лодочник стукнул подобравшуюся близко косатку шестом, но тот надломился.

Как же лодочник плыть-то будет? Его же сейчас съедят! Нужно помочь! Но он так далеко. А если испугается? Донесёт? Нет, нужно забыть о страхе и сомнениях.

Сохраняя в поле зрения лишь лодку, Николас вытянул руки и прищурился. Туман сгущался вокруг неё, ярче сияли водоросли, поднявшийся ветер толкал судно вперёд всё яростней. Лишь бы не разбить! Ничего подобно Николас раньше не делал.

Лодочник встал в такую же позу. К ветру подключилось течение. Разрезая морскую гладь, лодка летела к берегу. За кормой пенилась дорожка.

Косатки остервенели, словно помощь Николаса разозлила их пуще прежнего. Они уже бились в борта и кусали доски. Разлетались щепки. От плоскодонки остался только нос. Лодочник спрыгнул в воду. Зачем? На поверхности Николас мог бы его загородить, а теперь… Его же разорвут!

Николас сжал пальцы, собирая сгущённый воздух в шары. Они устремились в высунувшуюся морду косатки, во вторую. Жаль, что в воде шары просто поднимали брызги и тут же гасли.

Лодочник вынырнул рядом с берегом. Николас побежал к нему. Чем он ближе, тем больше шансов его закрыть. Ледяная вода промочила одежду, ноги сводило, но мальчик двигался, борясь с течением. Сил ещё хватало, всё громче свистел ветер, стягиваясь вокруг него щитом и тараном одновременно.

Бедолага был уже совсем близко. Но там – глубина, каменистое дно уходило в бездну. Николас протягивал руки. Лодочник плыл из последних сил. Пасти косаток уже разверзались у его ног. Сожрут, а потом и на Николаса перекинутся! Нет, нельзя и думать о плохом.

– Это ты! – воскликнул лодочник. – Значит, мы будем жить! Мы ещё поборемся! Мы покажем, кто тут хозяин!

Их пальцы тянулись друг к другу, как бирюзовый океан смыкался с бездонно-синим небом за горизонтом, чтобы стать единым целым и обрести небывалую мощь. Пена взмыла в воздух стеной и ножами ударила в косаток, вода смешалась с кровью. Ветер нахлёстывал всё яростней и закручивался воронкой смерча, волны поднимались выше и выше. Николас поднялся на гребне и взлетел. Собиралась буря, он – в её сердце, он сам – сердце бури.

Через миг всё стихло. Ноги снова погрузились в воду и коснулись дна. Косатки пропали, а вместо лодочника в море прыгнул дельфин и помчался в сияющую водорослями пучину.

Что это было?!

Николас побрёл к берегу, весь промокший и продрогший. Он помог кому-то злому? Лодочник тоже был демоном, как косатки? Почему они нападают друг на друга? Почему лодочник так тянулся за помощью? Неужто Николас тоже демон? Подкидыш? А ведь он всего-навсего хотел защитить, спасти!

Домой пришлось бежать, чтобы успеть до рассвета. Забравшись в окно, Николас спрятал мокрую одежду в углу и завязал на запястье нитку, чтобы не забыть всё просушить, иначе отец всыплет ему так, что он месяц сидеть не сможет.

Николас вытерся умывальным полотенцем, просушил волосы и спрятался под тёплым одеялом. Спать оставалось всего ничего.

========== Глава 3. Наставник ==========

1556 г. от заселения Мунгарда, Авалор, Озёрный край

Поздним утром, когда дом уже шумел хлопотами, в спальню заглянула мама.

– Вставай. Скоро занятия, – позвала она, настороженно глядя в угол, где была спрятана одежда.

От неё редко удавалось что-то утаить. Она отдёрнула занавеску, опустилась на колени и вынула неприбитую доску, под которой мальчик соорудил тайник.

– Ники-Ники, что же ты творишь? – покачала головой мама, вынимая наружу грязную одежду и сырые ботинки.

В отличие от отца ругаться она не умела, только расстраивалась и опускала глаза. От этого становилось намного неприятнее. Будто Николас действительно подкидыш и сосёт из родных все соки.

Зевая, он натянул на себя чистую одежду, которую мама достала из комода. Мокрую она унесла дородной экономке Эмме. Строгая любительница порядка постоянно грозила надрать пострелёнку уши за очередную шалость, но не забывала впихивать ему лишнее печенье или кусок пирога, ведь он такой мелкий и щуплый, что все косточки сосчитать можно.

Николас спустился в столовую. На застеленном льняной скатертью столе его дожидалась тарелка с овсянкой. Устроившись на табуретке, Николас принялся завтракать. Он набирал кашу в ложку и водил ею у лица. На самом деле это вовсе не ложка, а шмель, который хочет пробраться ему в рот и искусать, чтобы всё внутри опухло, и он умер от удушья.

В дверном проёме появилась мама:

– Поторопись, милый! Эдвард уже ждёт тебя.

Ложка упала обратно в тарелку. Николас соскочил с табуретки, забрал из маминых рук деревянный меч, флягу с водой и полотенце на случай, если он измажется. Последнее происходило с ним часто.

– Ты же совсем не поел! – возмутилась мама, глядя на почти полную тарелку.

Раньше Николас выкидывал завтраки в окно, но когда измазанный в каше карниз обнаружил отец, то заставил сына вытирать грязь и надавал подзатыльников. Теперь приходилось доедать всё, что накладывали, а порой и добавку. Но сегодня Николаса мутило, а из носа грозила снова пойти кровь.

– Ты так никогда не вырастешь. Взгляни на Эдварда, на отца. Они хорошо питаются, поэтому такие большие и сильные, – уговаривала Николаса мама, поправляя его одежду и растрепавшиеся волосы.