Судьба хуже, чем у дракона - Джон Мур

Зайдя в гостиницу, она поискала железный ковшик, что обычно висит на крючке на двери. Возница заметил ее попытку и покачал головой.

— Мисс, эту воду пить нельзя. Она хороша для лошадей, но людям не подходит. Ее надо сначала вскипятить, чтобы снять проклятье.

Глория оглядела стены домика и внутреннюю сторону двери, затем вышла и быстро оглядела дверь в внешней стороны и косяк в поисках места, где колдун поставил свою метку. Но ничего не нашла. Она скользнула внутрь домика и захлопнула дверь.

— Как странно, — сказала она. — Местным жителям стоило бы нанять колдуна, чтобы он заботился об их безопасности.

— Ни здесь, ни где-то поблизости нет колдунов, мисс. Мы находимся в месте, где хозяйничает Горный Мужик. Он тут главный и не любит конкурентов.

Возница указал пальцем вверх, что просто означало крышу домика, но Глория, когда вышла снова на улицу на всякий случай посмотрела наверх.

На черном небе низко нависали снежные тучи, но ей показалось, что среди клубящихся облаков она видит замок, громоздившийся на дальней скале.

— Готова поспорить, что в хорошую погоду оттуда открывается отличный вид.

— Говорят, колдун все видит независимо от погоды, — ответил возница. — У меня есть бутылка сидра, мисс, если вы хотите пить.

— Спасибо, — Глория выбросила замок из головы и выпила чашку напитка.

Через несколько часов начался спуск в долину. Ранним утром, когда еще не рассвело, ее чемоданы были сгружены на вокзале. Холодный ветер заставил людей прятаться по домам.

Глория порадовалась, что приехала в такое удачное время. Никто не видел, как подкатила телега и увезла ее во владения барона Вэйлесса.

Час спустя они свернули к хозяйскому дому. Дорога бежала в тени высоких шумящих сосен мимо лужаек, на которых пробивалась коричневая трава. Вскоре впереди показался большой дом в сельском стиле, с серой шиферной крышей, широкими печными трубами и зашторенными темными окнами.

Сам барон, закутанный в старое пальто из медвежьей шкуры, вышел встречать Глорию. На лице его отразилось немалое удивление и даже замешательство, пока он наблюдал как на землю опускается один чемодан за другим.

— Вы планируете устраивать здесь вечеринки, моя дорогая? Сколько одежды вы привезли?

— Как можно носить вещи, если не брать их с собою? — весело ответила Глория. — Возможно, я уеду отсюда не раньше, чем через неделю. Надо же мне чем-то заниматься.

— Надо было предупредить Вас, чтобы Вы взяли с собою что-нибудь почитать, — Барон с сожалением посмотрел на окна библиотеки. — Боюсь, мне пришлось продать все свои книги.

— У меня есть одна.

Глория дождалась, пока последний чемодан окажется на земле. Лишь только когда повозка, грохоча, скрылась из вида, она откинула капюшон. Слуги унесли ее багаж. Барон закашлял в носовой платок. Глория сделал вид, будто не замечает этого, и когда он откашлялся, произнесла:

— Вижу, вам хорошо удается управлять слугами. Они, должно быть, очень вам преданы.

Барон Вейлесс покачал головой.

— Я не платил им уже целый год. Почти все они нашли себе работу в деревне. А мне помогают в свободное время в обмен на разрешение жить в доме.

Глория проследовала за бароном в дом. По пути она смогла в полной мере оценить серьезность положения хозяина. Почти все комнаты заперты, камины не топлены, на стенах белели прямоугольники, оставшиеся от когда-то висевших там картин, да и большая часть мебели отсутствовала.

Чувствовалось, что перед ее приездом провели генеральную уборку, все поверхности, которые можно было наполировать, блестели и сверкали, но подоконники и дверные косяки требовали покраски, а комнатные цветы имели жалкий вид. Пальто барона тщательно заштопано, но протерто на локтях. И на манжетах. И на воротнике. Как ни старайся, а безденежье не спрячешь.

Вейлесс провел принцессу в обеденную залу, где на столике орехового дерева лежали письма.

— Надо будет уничтожить нашу переписку.

Барон зажег свечу и поднес ее к письмам принцессы, написанных аккуратным почерком, в которых она излагала свой план, а так же пачке компроментирующих черновиков с ответом барона.

— Вы голодны, принцесса? Не хотите ли отобедать, прежде чем мы вернемся к делам? — барон опять зашелся в приступе чахоточного кашля, так что слова давались ему с трудом. Он выпрямился и поспешил успокоить Глорию, — Я в порядке, моя дорогая. Сознание того, что Судья Баззард все-таки прищучит меня, действует тонизирующе. И поверьте, мне больше по нраву умереть с петлей на шее, чем в собственной кровати.

— Да, это быстрая смерть, — согласилась Глория. Эта часть плана вызывала наибольшее ее беспокойство.

— В день, когда меня повесят, я надену парадный костюм, — размечатлся Барон. — И произнесу речь. Я, конечно же, сознаюсь в похищении, но затем загадочно намекну, что никто никогда не догадается об истинных мотивах моего поступка. Следующие несколько месяцев все только и будут обсуждать возможные теории о заговоре, одна нелепее другой. О, это будет великолепно. Еще я скажу, что спрятал ценные семейные реликвии. Даже если Баззард опять станет владельцем поместья, ему до конца дней придется бороться с кладоискателями, которые будут по ночам перекапывать его сад.

— А вы мстительный человек, барон Вейлесс.

— Для меня это звучит как комплимент, моя дорогая, — Вейлесс рухнул в кресло. — Если бы вы только знали, в какое бедственное положение он меня поставил. И все из-за чего? Судья владеет большей частью этой долины. У него самые плодородные земли, чистейшие реки, угодья ценной древесины. Но нет, ему приспичило заполучить долину целиком, и он использует для этого все доступные способы — честные и не очень.

Глория воспряла духом. Во время поездки в Борневальд она больше всего боялась, что барон умрет раньше времени и не сможет ей помочь. Напротив, он жизнерадостно демонстрировал компроментирующую его переписку, аккуратно сложенную в папку и оставленную на видном месте на каминной полке.

— Если они вдруг все-таки не заметят письма, вы им подскажите, моя дорогая. Вы удивитесь, когда узнаете, как много следователей убеждены, что читать переписку другого мужчины не по-джентльментски, даже если это входит в их обязанности.

К счастью, женщин подобное предубеждение не касалось.

— Я не стану Вас отговаривать, барон Вейлесс, но должна быть полностью честной с Вами. Когда Вас арестуют за похищение, ваше имение будет конфисковано в пользу короля.

— Разумеется.

— Вы должны понимать, что если кто-то держит закладные на ваши земли, они могут пойти в суд и требовать компенсации от отца, как нового владельца. В зависимости от того, насколько влиятельными окажутся эти люди, ну, и в каком настроении будет отец, он может удовлетворить их требования.

— Ха, — барон ликовал. — Да! Король выплатит компенсацию, но только исходя из налогооблагаемой стоимости поместья. А Баззард полностью контролирует налоговое управление. Он сразу же узнает, что по сравнению с реальной стоимостью король выплатит сущие копейки. Он не удовлетворится одной компенсацией. Сам себе выроет яму.

Он быстро удалился в соседнюю комнату. Глория услышала новый приступ кашля, но вернулся барон с улыбкой на лице. В одной руке он держал чистый носовой платок, а в другой — пыльную бутыль.

— Портвейн. Последняя бутылка из погреба. Мы с женой получили в подарок ящик этого вина, когда я унаследовал имение. А сейчас наступает конец всему. Окажите честь выпить со мною бокал вина, Принцесса Глория.

— Благодарю, Барон Вейлесс. Я выпью один бокал.

— Нет, я совсем не против нарезанного хлеба, — сказал Терри. — Мне нравится нарезка. Но я считаю, что на ценниках надо четко указывать, что это именно нарезка, чтобы покупатели делали свой выбор сознательно.

— Но нарезанный хлеб — это тоже самое, что и наломанный кусками, — возразил Роланд. — Просто его разрезали ножом.

— В таком случае нет никаких причин не писать об этом в ценниках, — гнул свое Терри. — Стой.

Они оказались на перекрестке двух дорог, ведущих к большому лесу, где голые ветви тонких деревцов дрожали на холодном ветру. За весь день им не повстречался ни один путешественник. Терри и Роланд находились в нескольких днях пути от ближайшего города, в эту часть Медуллы редко заезжают коммерсанты, особенно в это время года.

Терри спешился. Он был человеком высоким и выбрал себе большого невозмутимого военного конягу, почти на целый локоть выше энергичного рысака Роланда. Терри дождался, пока Роланд успокоит коня, затем опустился на колено.

— Ну-ка, посмотрим следы, — произнес он, указывая на засохшую грязь. — Они едва различимы, я знаю, но еще можно разглядеть, что подковы имеют три гвоздя с круглыми шляпками и два с квадратными. Это как раз одна из лошадей, которую мы преследуем. Она отправилась налево. Значит, и нам туда.