Вопросы мастеру - Наталья Захарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как тебя зовут?
– Элизабет.
– Такое длинное имя для тебя такой маленькой, – улыбнулся он, – оно тебе нравится?
Она задумалась, пыталась понять, стоит ли верить ему, и, видимо, все-таки решив, что стоит, кивнула головой:
– Меня назвали в честь моей бабушки…
– Элизабет, – он усмехнулся, – пожалуй, чуть позже, когда повзрослеете, то это имя будет подходить для вас…, но сейчас… Вы- Элли, не больше, не меньше. И я вас так буду называть, хорошо?
– Хорошо. Я вас тогда буду называть… Вы похожи на демона, я видела таких в книгах. Как ваше имя?
Генрих рассмеялся:
– Какая теперь разница. Вы мне его уже дали.
Чуть позже, когда они шли по лесу в направлении города и разговаривали о всяких детских вещах, он на какой-то миг вдруг почувствовал себя таким же ребенком, заблудившимся в лесу, как и она, словно принял на себя часть ее страхов и обид.
Украдкой он разглядывал ее, пытаясь найти сходство с семейством друга. Темные волосы, голубые глаза, хотя, может быть, и зеленые- в темноте было не разобрать точно. Слегка вздернутый носик… Она несомненно будет красоткой, ведь уже сейчас в шестилетней девочке читается порода.
Элизабет болтала без умолку, видимо, не могла наговориться после целого дня молчания, а он поймал себя на мысли о том, что слушает ее лишь краем уха, но на самом деле думает о своем будущем. Будущем, в котором у него будут дети, и он будет так же беззаботно общаться с ними. Незаметно, по шажку, двигаясь за ними и вспоминая дорогу, он будет всегда всенепременно возвращаться в детство…
– Вы знаете путь домой? – вопрос вернул его в реальность.
– Я знаю лес очень хорошо, – заверил он ее.
– Откуда вы его так хорошо знаете?
– Часто вывожу глупеньких девочек из него, – улыбнулся он.
Она рассмеялась громко и звонко, оценив шутку…
…Он был тогда шестнадцатилетним мальчишкой…
14
– Анри! – голос друга вернул его в реальность, – Ты слушаешь меня?
– Да, о чем ты? Извини, я задумался…
– Моя кузина, Элизабет- ты помнишь ее?
Генрих усмехнулся:
– Плохо помню. Что с ней?
– Мне пришлось привезти ее сюда. Я обещал матушке выдать ее замуж…
Глядя, как Лувиньи растерянно разводит руками, Генрих расхохотался:
– Ты? Выдать замуж? Это глупо с ее стороны, ты никогда не умел быть серьезным, а уж дальновидным тем более.
– Поэтому я прошу твоей помощи.
Генрих вздохнул и покачал головой:
– Не знаю пока, чем могу помочь…
– Просто будь рядом.
– Может, спросить у нее, кто из женихов ей по вкусу? Ей ведь… сколько лет сейчас?
– Ей давно пора замуж, – ответил Лувиньи неожиданно уклончиво, – За кого она хочет… Да в принципе, это известно всем нам. Элизабет поддалась на влияние сына своей кормилицы, который не является дворянином вовсе. Конечно, в наше время титул можно купить… Но мы не хотим принимать в свой род голодранца с улицы. Поэтому надо в кратчайшие сроки подыскать ей мужа и всеми силами сохранить ее для него. Элизабет не простого нрава и привыкла делать все по-своему, поэтому мне понадобится твоя помощь в ее охране, она уже пару раз убегала из дома, чтобы разыскать своего возлюбленного, а у меня поиски мужа для нее занимают слишком много времени, чтобы я мог уследить за ней. Могу я рассчитывать на тебя, дружище?
– Как всегда, – Генрих вздохнул и подошел к окну, – расскажи мне о ней.
– Не думаю, что составит особого труда выдать ее замуж, она красива – у нее темные волосы и голубые глаза, она стройная, небольшого роста…
Желая предаться воспоминаниям, Генрих скользил глазами по верхушкам деревьев сада. Взгляд его привлекла девушка, идущая к дому по одной из садовых тропинок. Ее распушенные волосы развевались, подол платья сходил с ума от набежавшего, вдруг, ветерка, в ее руке была книга. Конечно же, это была Элизабет- так он себе ее и представлял, такой она и должна быть: невысокая, изящная, с таинственной книгой в руках, романтичная до безумия. Он улыбнулся, подумав о том, как быстро бежит время и в его голове возникло видение- часы, неумолимо отсчитывающие секунды, минуты… Старинные, хорошо знакомые ему часы…
Но что-то странное он увидел в этот раз на их циферблате, словно какая-то метка – на нем виднелась алая полоса, до которой оставалось всего лишь несколько минут счета. Уже тогда он почувствовал неладное и очень скоро понял, что прав. Не веря своим глазам, не желая того, чтобы это было правдой, но он был вынужден признать тот факт, что вчера, прогуливаясь по городу, он встретил именно Элизабет…
Долгожданная встреча с другом закончилась неожиданно, и Генрих возблагодарил судьбу за то, что она послала ему друга, способного не задавать лишние вопросы. Не требовать объяснений, зная, что они будут получены позже- это благое качество, которым обладают лишь единицы.
Направляясь домой, молодой человек обернулся и взглянул на дом друга. Вокруг дома уже расплывалась розовая пелена. Они были с ней давно знакомы, и, хотя Генрих никогда не попадался в ее ловушку, он часто видел ее отголоски в людях, отчетливо видел, как она способна овладевать душами людей, лишая их рассудка…
Сейчас же пелена заглядывала в окна, блуждала по саду в поисках Генриха, желая накрыть его с головой, оставляя ему лишь два выхода: броситься навстречу ей, либо бежать от нее. Всю свою жизнь, лишь увидев отголоски розовой пелены, он неизменно выбирал второй вариант, и был счастлив… Так почему же сейчас ему так хотелось ворваться в нее?
Все происходящее казалось ему шуткой, чьей-то хитроумной выдумкой, разыгранным фарсом, наконец. Кто бы мог подумать, что вот так, словно по нотам, будут разыграны его недавние дни и, узнав свою любовь, но, приготовившись утратить, он снова повстречает ее… Совпадение!
Генрих ненавидел совпадения. Они всегда мешали ему жить, заманивали в ловушку, расставленную удачно сложившимися обстоятельствами, а потом обязательно приходило разочарование. Обязательно! И он словно оказывался запертым в клетке, из которой мог освободиться, только лишь жертвуя чем-то дорогим. Всегда было так.
Сейчас он знал, что ловушка для него приготовлена и он обязательно попадет в нее, как бы ни сопротивлялся -ведь приманка на этот раз слишком соблазнительна, чтобы он мог устоять.
15
– Давно хотел тебе сказать, и не находил повода… Ты должна знать, что если смешать все цвета судьбы, то получится…, – холодные глаза Мастера посмотрели на дочь.– Как ты думаешь, какой же цвет получится?
Энж вспомнила, как смешивала различные цвета, но получался всегда почему-то темный цвет, близкий к черному.
– Черный.
– Я так и думал. – он покачал головой в знак того, что это неправильный ответ.
– Какой?
Он улыбался.
– Белый.
– Не может быть!
– Кажется невозможным?
– Я в это не верю! Я много рисовала, ты знаешь. Я изучила всю палитру, ни разу у меня не получалось хотя бы что-то похожее. Наоборот, когда кончалась черная краска, я ее делала из других оттенков!
– Вот поэтому ты всегда была удивительным ребенком.
Она смутилась, опустила глаза, его же это смешило.
– Я говорю правду. Всегда считал тебя таковой. Когда ты стала обучаться и взяла в руки кисть, я приходил домой по большей части для того, чтобы посмотреть на твои рисунки. У меня всегда складывалось впечатление, что ты что-то знаешь о происходящем здесь, о самом смысле собирания судеб, о ее носителях… Где-то на уровне подсознания тебе словно было все известно, но ты еще не осознала разумом. Я видел, что твои рисунки становились все светлее и светлее…
– Я просто научилась рисовать за столько-то лет, – проворчала она. – Не помню, чтобы у меня получалось что-то светлое или красивое.
– Ты не права! – и объяснил. – Однажды я был осенен одной мимолетной мыслью: а что, если посмотреть на творения дочери как-то по-другому, под другим углом, на свет, издали… Эта мысль мне не давала покоя, пока я не посмотрел на них через свой синий кулон.
– И что же ты увидел? – она внимательно слушала, завороженная тайной, которая сейчас вот-вот должна была открыться.
– Я увидел, что некоторые из них были практически белыми, – договорил он и гордо посмотрел на нее. – Я попросил твою мать, чтобы она развешивала рисунки слой за слоем, поверх старых – новые. И с каждым разом моя дочь делала все большие успехи в стремлении к совершенству-белому цвету. Но тебе всегда не хватало синего.
– Безразличия…
Он кивнул.
– Я конечно не мог и мысли допустить о том, что моя дочь станет Мастером- это не женское ремесло. Однако твой дар мог передаться твоим детям, и я ждал внука, которому, как я думал, суждено было стать великим мастером, ведь твой дар должен был передаться ему, – его голос погрустнел. – Но ты сама решила все. И теперь у тебя в глазах чернота, и надо что-то с этим делать.
