Прыжок - Роман Злотников

— Эй, комми, ты там что, решил точно стать этим… как его… а-а, победитель социалистического соревнования! — заржал американец. И сразу же: — Ладно, хорош, Ваня, жрать иди!

На этот раз еду привез адмирал. Иван выбрался из контейнера, сполоснулся и подошел к трапезничающим товарищам к тому моменту, как Банг уже покончил со своей порцией и устроился в теньке, прихлебывая сэлли из запотевшего стакана. И доставая Ямамото:

— Нет, вот ты мне скажи, адмирал, как это они все так сразу с ума-то посходили?

Японец, как обычно, улыбнулся. Но, поскольку, услышав вопрос американца немец так же прекратил степенно хлебать густой суп и заинтересованно прислушался, да и стоявший рядом с полотенцем на плече Иван так же замер, задумался, а затем заговорил:

— Понимаете, у них здесь, на Киоле, очень интересное, но искусственно созданное общество. Не появившееся в результате эволюции, то есть того, что люди тысячелетиями накапливали свой собственный опыт, шли путем проб и ошибок, нащупывая истину, или, хотя, приемлемую большинством правду, и вот, наконец, все вместе, или, в большинстве своем, выросли… ну или дозрели до того, что мы сейчас видим. Нет… — Адмирал замолчал и слегка наморщил лоб, похоже, подыскивая формулировки. Так бывает. Часто. То есть ты вроде уже все понял, разобрался, а поскольку пока не было необходимости донести это самое свое понимание до других — не дал себе труда доформулировать его до конца. Отлить в четкие и понятные формулировки. А когда необходимость в этом возникла — выяснилось, что и твое собственное понимание так же не полное, а, скорее такое… интуитивное.

То, что мы видим вокруг себя, произошло в результате того, что некая группа людей, наверное, очень умная и знающая, возможно, даже самая умная и знающая на то время, решила, что все — она наконец постигла истину. Что для нее не существует никаких, даже самых сокровенных тайн, что именно на них настал конец истории этой цивилизации. И потому они, эти люди, не только имеют право, а просто обязаны предпринять все силы для того, чтобы сделать людей лучше, правильнее, возвышенней. То есть приблизить к полному идеалу. Ну, в том виде, в котором они представляют себе этот идеал… — Тут адмирал бросил быстрый взгляд на двоих, русского и немца, в глазах которых тут же мелькнуло понимание.

Ну да, нечто подобное произошло и у них. В настоящий момент на Земле именно в их странах у власти так же были люди, которые посчитали, что и для них наступил конец истории, что все ясно и понятно, и что наконец постигнута абсолютная истина в том, как устроен мир и человек, а главное — в том, как он должен быть устроен. И ничего существенного более открыть и понять невозможно. Да и не нужно. Поэтому пришла пора переделать все человечество по новому, единственно правильному образцу.

Сержант Розенблюм же отреагировал на это кривой усмешкой. Уж он-то был абсолютно уверен, что в его стране, созданной людьми, сбежавшими от тирании и гнета, и, как утверждалось в его стране всеми и всегда, ставящих во главу угла именно свободу, для того чтобы построить в новых землях, в благословенной Америке, новую, свободную и справедливую жизнь, никогда не найдется придурков, вздумавших учить других людей как им следует жить…

— Так вот, эти люди действительно были очень умны. И упорны. Поэтому им удалось добиться своих целей. И даже без таких уж больших издержек. То есть без революций, войн и голода, которые всегда сопровождали подобные попытки у нас, на Земле. Впрочем, возможно, дело было в том, что они просто не торопились. Ибо это произошло не сразу. Мне удалось найти в Сети намеки на то, что этот процесс занял на Оле и Киоле порядка двухсот лет. Да и потом еще несколько сотен лет система оттачивалась и шлифовалась, пока наконец не сформировалась в современном виде. И с тех пор люди живут так, как мы это видим. Не зная голода, почти не зная преступлений, спокойно и беззаботно. — Тут адмирал усмехнулся. — Но и почти не зная побед, не интересуясь ничем, кроме плотских утех и избегая малейших трудностей.

Немец ухмыльнулся:

— Ну да, болото… никому ничего не интересно, кроме того, чтобы такое новенькое надеть, сожрать и с кем-нибудь новеньким трахнуться. Все остальное — только повод почесать язык.

Ямамото кивнул с печальной улыбкой:

— Да, это так. Единственная конкуренция допустима здесь только в творческой и научной сфере. Но и там ее уровень настолько слаб, что самые талантливые и амбициозные современные ученые занимаются лишь интерпретацией уже когда-то достигнутых показателей или поиском новых вариантов использования уже созданных технологий. Что же касается творчества, не смотря на то что достижения в области творчества считаются этой цивилизацией наиболее престижными, реально творчеством в разных формах занято менее одной десятой процента от общего числа живущих на планете. Наукой же, даже такой усеченной и ослабленной, вообще занимаются тысячные доли населения. Остальные… — Адмирал развел руками.

— Хэ, а кто ж обеспечивает все это? — недоуменно спросил Банг, обведя рукой терминал. Иван и Отто обменялись усмешками.

— Машины, старина, механизмы, — хлопнув по плечу американца, сообщил ему Иван.

— Не, ну я понимаю, не дурак, — горячо начал Джо, — ни в «капле», ни, скажем, в иуэле Беноля мы никакого обслуживающего персонала не видели, да и вообще, все эти «кубы», «окна», «шары», они тоже без всякого там обслуживающего персонала работают. Но вообще без людей?!

Адмирал кивнул:

— Тем не менее это так. Для функционирования цивилизации Киолы люди вообще не нужны… то есть, нет, нужны конечно. Чтобы придать существованию этой цивилизации хоть какой-то смысл. Скажем, такой, который имеет присутствие в жилище человека аквариума с золотыми рыбками. Но не более…

— Ли-ихо… — выдохнул Банг и задумался. А Иван шагнул вперед и, ухватив свою порцию, уселся прямо на теплые плиты, приступив к обеду.

— А-а-а, ладно, — махнул рукой Банг, оживая, — все равно я в этой мути разбираться не собираюсь. Если уж эти ребята довели себя до уровня аквариумных рыбок, то Бог им судья. А мне на это по большому счету — чихать! Но мне не понятно, почему это у них вся их благостность вот так сразу пошла кувырком? Вы посмотрите что делается-то…

— Это как раз результат того, что их общество создано искусственно. Без учета глубинных мотивов и моделей поведения, заложенных в человеке, — несколько грустно продолжил Ямамото. — Человек изначально предопределен насилию. Справиться с этой предопределенностью можно двумя путями — либо познакомить его с насилием, научить его контролировать свое и чужое насилие, сдерживать его, противостоять ему. То есть загнать насилие в некие рамки, жестко ограничив его, но и создав возможность где-то и как-то, в определенных условиях, ограниченных законом, моралью, традициями, модой, либо необходимостью время от времени его проявлять. Либо, как они поступили на Киоле — искусственно сделать вид, что его просто не существует.

Исороку сделал короткую паузу, задумчиво выпятил губу, а затем продолжил:

— Это сложно. Очень сложно. Для этого создателям этой системы пришлось пойти на полное разрушение семьи. На почти полное подавление материнского инстинкта у женщин. Вспомните, семьи как таковые здесь существуют только на Острове, месте, где поселяются местные изгои, которых все остальные считают не совсем нормальными. А в городах и поселениях остальной части плана мы с вами не видели ни одного ребенка… Но иначе было нельзя. На любую даже тень угрозы своему ребенку любая мать инстинктивно реагирует насилием.

Трое собеседников адмирала понимающе переглянулись. Действительно в поселениях киольцев практически не было детей. Но из осторожных расспросов выяснилось, что это отнюдь не запрет, а просто киольцы не очень любят обременять себя детьми. Да и потом, практикуемое большинством непостоянство в связях служило тому, что подавляющее большинство родивших женщин практически сразу после родов передавали детей «на попечение общества», вновь возвращаясь в водоворот неги и удовольствий. Причем, совершенно искренне считая при этом, что специализированные «детские центры развития» обеспечат чадам куда более комфортные условия роста и проживания, чем существование поблизости от любого из родителей.

В принципе, так оно и было на самом деле. Ибо то, что новые поколения киольцев по-прежнему способны не только рассуждать о тонких вкусовых отличиях нового творения Тиэлу или последней постановке Пламенной, но и просто читать, считать и связно выражаться, было несомненной заслугой именно этих центров. С такими родителями, каковыми могли бы стать обычные киольцы, у их детей не получилось бы стать даже просто грамотными…

— Так вот, — продолжил адмирал, — все это могло продолжаться до тех пор, пока насилие оставалось как бы не существующим. То есть, так сказать, невидимым. Но сто срок лет назад насилие ворвалось в эту столь строго и четко организованную цивилизацию, построенную на столь мастерски поддерживаемой системе иллюзий…