Первый марсианский поэт-лауреат - Т. Э. Оливант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этому нет объяснения, но это меня не касается — значит, это неважно, сказала сама себе аугментированная часть его мозга. И всё же…
До Толли не сразу дошло, что он уже в Башне. Он вышел прямо в толпу о-людей, погружённых в пустую и скучную болтовню. Он сразу же заметил Совет и уже было собрался пойти к ним, но внезапно замер, осознав, с кем они беседуют.
Торговцы. Кажется, небольшая группа. Что Совет затеял, зачем ему встречаться с Торговцами, да ещё и в настолько людном месте?
Он отмерил себе успокоительного гормонного коктейля. Это всё — политика в чистом виде. Лишь одна из проблем запредельно долгой жизни — сложно уследить за всеми политическими интригами солнечной системы. Разве Торговцы не были официальными врагами Аугментов? Или это было ещё в прошлом веке?
Впрочем, неважно. Его сообщение для Совета не могло ждать ни минуты. Толли двинулся сквозь толпу к своим собратьям-Аугментам.
«Внимание, внимание! Разрешите представить вам совершенно необычную персону...»
Наступила тишина, и Толли посмотрел на сцену. Персона собиралась выступать.
* * *
Эстер кашлянула и вздрогнула от шума из динамиков. Сделай это или умри, подумала она. Сделай или умри.
Второе пришествие Марса
Все шире – круг за кругом – ходит сокол,
Не слыша, как его сокольник кличет;
Эстер оглядела аудиторию. Это было большой ошибкой. Почему-то из всего океана лиц её взгляд привлекло лишь одно. Его странность притягивала. Это было лицо Аугмента, и оно улыбалось.
Марс, бывший цельным, рушится на части,
На мир напало сущее безвластье,
Летит кровавый шар, и повсеместно
Пески несовпадения находят;
Читая стихотворение, Эстер не отрывала глаз от странного Аугмента. Он был одет в форму картографа, значит, не был членом Совета. Но больше всего её беспокоило, что он, кажется, трясся.
* * *
Толли не сразу вспомнил, что означает именно эта комбинация гормонов. Показатели кортизола и эпинефрина были низкими, зато дофамин и эндорфины на максимуме. Смех — вот что за слово он никак не мог вспомнить. Эта девчонка с её ужасной переделкой одного из величайших поэтов Старой Земли его насмешила!
Нерасщепим гранит, тогда как пыль
Исполнена зернистости горячей.
- Нерасщепим!! - прохрипел Толли, привлекая настороженные взгляды окружающих его о-людей. Он прикрыл рот ладонью, отчаянно стараясь удержать себя в руках, но безуспешно. Горячая зернистость окончательно добила его.
* * *
О БОЖЕ, ОН ЗНАЕТ! Эстер видела, что этот человек практически повторяет слова за ней. Конечно, не те части, что она… адаптировала. Но когда она произносила оригинальные слова Йейтса, незнакомый Аугмент явно знал их назубок.
Что делать? Она поглядела на толпу и глубоко вздохнула. Профессор ободряюще улыбнулся ей. Ничего не остаётся, кроме как идти до печального конца.
Да, откровенье ждет нас впереди;
Пришествие Второе впереди.
Пришествие Второе! Лишь слова слетели,
Огромный образ из Большого Сырта
Мой потревожил взор; в песках далеких
Корабль из металла и тефлона
С большим пустым безжалостным экраном,
Поводит соплами, а вкруг витают
Тени пустынных зондов Аугментов.
Вновь тьма сошла. Но понял, что две дюжины
Столетий каменного сна нарушил
Кошмар от сотрясенья колыбели,
И что за грубый зверь дождался часа,
И вновь к Земле летит, чтоб там родиться?
Выдавив из себя последнюю строчку, Эстер совершенно выдохлась. Её злой дух из толпы держался за голову, но остальные рассыпались в аплодисментах. Эстер задумалась, что произойдёт, если её стошнит на первые ряды, но всё-таки сумела сойти со сцены.
- Великолепно! - сказал профессор, залпом опрокинув бокал вина, - Вы вложили в эти стихи много эмоций.
- Ага, - Эстер торопилась. Нужно немедленно убираться отсюда. - Мне нужно в дамскую комнату, - бросила она Крейтону на ходу, спеша оказаться подальше от публики и Аугмента, знающего Йейтса наизусть. Интересно, давно ли он уже рассказал своим товарищам в Совете, что она обманщица, и, что хуже, плагиаторша? Возможно, у неё остались считанные минуты, чтобы покинуть Марс. Времени на раздумья не осталось. Ноги несли её прочь от толпы и этой провальной церемонии. Первый марсианский Поэт-Лауреат продержался всего пять минут.
Глава 14
Когда Толли пришёл в себя после первого приступа смеха за столетие, девушка исчезла со сцены. Он вытер глаза, ловя озадаченные взгляды о-людей вокруг.
В чём дело, думал он, вы что, никогда не видели смеющегося Аугмента? Он проверил уровни гормонов, они всё ещё зашкаливали. Замять это перед Супервизором будет невозможно. Но оно того стоило. Как там было про сопла? Он прикусил губу, чтобы не засмеяться снова. Хватит. Так называемая поэтесса — неплохое развлечение, но нужно возвращаться к делам насущным.
Члены Совета Аугментов всё ещё толпились в глубине зала, увлечённые беседой с о-людьми, на которых он обратил внимание вначале. Что им вообще обсуждать? Толли потихоньку приближался к ним, стараясь не выделяться из толпы. Он включил аугментированные слух и зрение и сделал попытку их подслушать.
- Переезд состоялся, - говорил один из Торговцев женщине-Аугменту. Толли однажды встречал её на Спутнике-4. Кажется, её аугментское имя — Джакс? Он помнил её ещё обычным человеком, она тогда проходила подготовку к аугментации. Он как вживую снова увидел, как совсем юная девочка рыдает и зовёт мать перед операцией, после которой ей уже никогда не придётся больше плакать.
Толли нахмурился. Проверил жизненные показатели, все в норме. Почему он теряет время на воспоминания о прошлом, когда нужно сосредоточиться на настоящем, на предстоящей ему встрече?
«Это старость» - сказал ему внутренний голос. «Ты становишься слишком старым». «Ничего подобного» - ответил он сам себе, отмеряя небольшую дозу того, что он называл микстурой счастья — дофамин и серотонин. Аугментам следовало избегать такой комбинации нейростимуляторов, но Толли считал её иногда просто необходимой.
Подкрепившись таким образом, он снова обратил своё внимание на Совет, но те уже расстались с Торговцами и шли к выходу. Он ускорил шаг, чтобы перехватить их.
Аугменты уже почти дошли до ожидающего их шаттла, когда их обострённое чутьё сработало, и они все как один обернулись ему навстречу.
Толли не стал пытаться что-либо прочитать на их лицах и угадать, рассердил ли он их: члены Совета держали свои мысли при себе так же хорошо, как и он.
- Аугмент.
Если бы Толли не получил свою порцию счастливого допинга, он бы содрогнулся, узнав голос. Аугментское имя говорящего было Роухан, а человеческое имя, если оно вообще когда-нибудь было, даже Толли не мог припомнить за давностью лет. Роухан был непогрешим и совершенен, как кристалл. И почти
