Ловушка для бога (сборник) - Сергей Грин

Томас шел по узким улицам к морю. Базарная площадь была полна народа. Многие узнавали Томаса, подходили к нему, останавливали и расспрашивали о корабле, о будущих плаваниях, где Томас, конечно, найдёт невиданные сокровища в неведомых странах. Все ожидали обещанного царем праздника, который состоится завтра после торжественного шествия в храм богини Ашерат.

Дом Тубала был непривычно тих. Испуганная Эмина бросилась к Томасу, едва увидев его у двери дома:

– Пришли два стражника и увели Иллейну во дворец. И не дали ей даже одеться подобающим образом. Ты не знаешь, зачем?

– Успокойся, мать!

– Я спрашивала их, но они не знают. У них приказ, – тревожно глядя на Томаса, продолжала Эмина. – Тубал побежал за ними. Нельзя же забирать дочь у родителей вот так… Она ведь не рабыня!

Томас обнял женщину за плечи, усадил её на скамью:

– Оставайся дома. Я постараюсь узнать, где Иллейна. День ещё не закончился…

Томас вышел из дома и пошел к морю, где в бухте стоял корабль Ашерат. Солнце уже коснулось краем своего раскаленного красного диска синей поверхности моря и раскрасило его белыми, жёлтыми и красноватыми оттенками.

Вечер наступил, обещая спокойствие после сумасшедшей недели. Месяцы напряжённой гонки закончились. Детектор был собран в экспериментальном зале института и несколько дней круглые сутки работал в тестовом режиме. Томас не спал все это время, удивляя своих сотрудников способностью работать без сна и держать в памяти сотни промежуточных результатов. Разбившись на смены по восемь часов, инженеры и научные сотрудники приходили на пульт управления установки и всякий раз видели там свежего и бодрого Томаса, который весело встречал их шутками и новыми заданиями. Россия – страна глобальных идей и мелкие задачи никогда не интересуют её жителей, а потому несколько раз приходилось останавливать эксперимент и заменять блоки с некорректными параметрами. Томас уезжал на пару часов домой, принимал душ, переодевался и возвращался в институт. В зал приходили экспериментаторы из других групп и институтов и внимательно наблюдали за ходом эксперимента. Суеверные инженеры злились и шептали о дурном глазе. Молодые теоретики из лаборатории Самуила Осиповича важно расхаживали по залу и безуспешно пытались объединить в воображении совершенно понятные формулы физического бытия своих теорий и беспорядочное на их взгляд соединение приборов, проводов, светодиодов и компьютерных панелей. И вот, наконец, всё закончилось. Детектор разобрали, упаковали в десятки ящиков и подготовили для отправки в Женеву. Томас решил этот первый свободный вечер провести дома и по этому случаю, Виктория надумала удивить его кулинарными способностями. Результаты этого неосторожного поступка уже стояли на столе. Томас украсил его бутылками из дьюти-фри и сверкающими бокалами. Подумав, он зажёг свечи в высоких подсвечниках, раз это так нравится девушкам, выросшим вместе с глянцевыми журналами.

– Томик, ты счастлив, что закончил свои железки в институте? – спросила Вика, усаживаясь в уютное кресло.

Томас задумался. Виктория иногда удивляла его вопросами, на которые он не находил ответов в своей бесконечной жизни. Счастье – понятие человеческое. Жизнь коротка. Тридцать, ну сорок лет отпущено человеку, чтобы ощутить это призрачное состояние: я добился, я получил то, о чем мечтал в детские и юношеские годы, получил больше чем другие, больше, чем те, кто были рядом. Или наоборот – жили в далекие времена, и ты ими восхищался. Получил то, что хотел и что? Счастье закончилось? А потом уже новые желания и новые стремления, борьба, препятствия, ожидание… А если жизнь бесконечна? Хотя, может быть, и Томасовой жизни будет когда-то конец? Он этого не знает. Но если не тридцать лет, а миллиард? Томас вспомнил время, когда появилось первое живое существо рядом с ним, или когда появилась Лили… Он был счастлив? Возможно… Он был обрадован, удивлен… С кем ему было равняться? С самим собой?

Жрецы соблазняют той жизнью, когда человеческая душа возвращается к Томасу. Возвращается, чтобы жить вместе с ним, сделать его сильнее и могущественнее в желаниях и стремлениях к тому неизвестному будущему, к которому идет сам Томас. Где это счастье в самом Томасе? В миллиардах клеточек, в которых как в колыбели покоятся те, кто пришел на землю и возвратился?

– Дорогая! Я счастлив только тогда, когда обнимаю тебя. Тогда я забываю о времени. Не чувствую секунд и минут. Когда время останавливается… Я хотел бы, чтобы его не существовало. А были только мы.

Вика польщённо улыбнулась:

– Тёма! Когда ты так говоришь, я чувствую себя счастливой. А время пусть тикает… Кстати, хочу тебе сказать, что сегодня остаюсь у тебя. Я не хочу ехать домой. Мне не нравится вставать из твоей теплой постели, ехать домой в холодной машине и чистить зубы под ворчание мамы.

– Боюсь, твои родители будут недовольны.

– Ты забыл, что я диктор телевидения, а значит уже самостоятельная женщина, – сердито сказала Вика. – Я могу оставаться где хочу и с кем хочу!

– А не дикторам телевидения всегда нужно возвращаться к маме? – лукаво спросил Томас.

– Ты противный, когда так говоришь…

– Ну, хорошо. Всё же позвони родителям, чтобы они не беспокоились.

– Ты такой же зануда, как мой папа. Иногда я думаю, что тебе не тридцать два года, а как минимум лет пятьдесят.

– Верно, моя дорогая. Ты, как всегда, права. Я ужасно стар. Кстати, откуда тебе известно, что мне тридцать два года? Ведь я не показывал тебе никаких документов…

– Ой, ёй, ёй! Тоже мне военная тайна! Я знаю о тебе всё, что полагается знать девушке. Тебе – тридцать два, ты – заведующий лабораторией. Не богат, но есть надежда, что эта ситуация изменится. Частенько уезжаешь в заграничные командировки. Не был женат. Живешь один в скромной квартире. Не куришь, пьешь мало. Знакомых много, друзей мало. Ну и что ещё нужно знать девушке?

«Вот они – женщины! Не меняются веками», – подумал Томас. – Знают о мужчинах всё, кроме самого главного. Но может быть это и хорошо», – утешил он себя.

– Ты видишь меня насквозь, дорогая. Я сдаюсь… Но все же позвони.

– Ну, ладно, ладно. Звоню…

Вика ткнула пальчиком в экран мобильника и строгим голосом произнесла:

– Мама, привет. Я остаюсь ночевать у подруги и приеду домой завтра. Или послезавтра… Не волнуйся…

Виктория терпеливо слушала взволнованный голос мамы и, наконец, сказала:

– Да, да, я поняла. Всё, пока!

– Мама поверила, что ты у подруги? – улыбаясь, спросил Томас.

– Конечно, нет! Но ей так спокойнее. Я думаю, что и своей маме, моей бабушке она говорила то же самое, когда была молодая.

– Откуда такая уверенность? – рассмеялся Томас.

– Томас! Ты не знаешь женщин! Ты такой наивный!

Утро следующего дня было благословенным воскресеньем. Как замечательно в русском языке отмечен этот день недели! Изматывающие понедельник – пятница. В субботу ты приходишь в себя, тоже хорошее выражение, то есть возвращаешься к себе, а в воскресенье воскресаешь! Становишься самим собой! Вот в этот замечательный день Томас был приглашен к Самуилу Осиповичу на дачу. Тот считал, что для самых важных долгих разговоров этот день подходит как нельзя лучше, тем более что суббота уже позади. Щекотания за ушком, потом по пяткам не прошли даром и Вика к десяти часам утра, наконец, поднялась.

Сорок минут езды по свободным дорогам и Томас с Викторией оказались среди академических дач. Академиков в этих местах становилось всё меньше и меньше. Не столь талантливые наследники, не устояв перед большими деньгами, один за другим продавали дачи с почти гектарными участками. От академиков осталась только традиция низких заборов, когда соседи могли раскланиваться через изгородь. Каким-то образом новые владельцы, насмотревшись американских фильмов с домами и лужайками, не решались сломать последние устои академического духа и продолжали жить беззаборно на виду у остальных. Старые дачные дома, построенные по типовому проекту, сносились один за другим. Вместо них строились роскошные трёхэтажные особняки. Томас их не разглядывал. По толстым мордам, видневшимся поверх невысоких изгородей, все новые коттеджи были для него одинаковы.

Машина въехала на участок и остановилась в стороне от дома. Самуил Осипович стоял на крыльце, олицетворяя собой пророка Илию. Тот, как известно, жил в пещере далёкой пустыни, питался гусеницами, но время от времени с шумом выходил из пещеры, свергал неправедных царей, с шумом же возвращался и продолжал тихую жизнь. Судя по выражению лица Самуила Осиповича, он находился в состоянии завершения неаппетитной фазы питания и готовности выйти в большой мир. Немедленному этому событию помешала его жена, Дина Давидовна, которая вышла из дома и мелкими шажками побежала к машине обниматься с Томасом. Увидев Викторию, она тут же изменила первоначальному намерению и, коротко подставив щёку Томасу, взяла под руку Викторию и повела её в дом, что-то приговаривая по пути. Томас поздоровался с хозяином, на что тот проворчал: