Красный цветок - Екатерина Оленева

— Готовься. Вечером предстоит сдать небольшой экзамен.

Ближе к десяти часам принесли черную одежду, "обливающую" тело с ног до головы, как вторая кожа. Фигуры, одетые точно так же, жестом приказали следовать за собой, как только я успела облачиться в мрачное и вызывающее одеяние.

Меня привели в зал. Внизу лежала уже знакомая арена с изображением звероподобного Пожирателя Плоти. По обе стороны статуи молчаливо застыло с полсотни черных фигур.

Зверь возлежал на подушках, обтянутых черным атласом, в беспорядке разбросанных по полу. Жестом он приказал мне сесть рядом. Я повиновалась.

Низкий грудной голос Миа*рона легко заполнял гулкое пространство:

"Ну, Тени, сегодня я представляю вам шанс немного развлечь меня. У меня этакий душевный зуд, можете назвать его капризом: хочу видеть хорошую драку, в которой противник зубами отрывает противнику уши. В вашей партии шестьдесят человек. В то время как мне нужно не больше пяти боеспособных новобранцев. С самого начала я предупреждал: в "Дом Теней" ведет много дорог, но выйти можно только одним путем. Тогда не хотелось уточнять, каким именно. Но думаю, не стоит скрывать от вас правды теперь: выходят отсюда только вперед ногами. Что-то подсказывает мне, что желающих пойти добровольно на тот берег Вечной Реки, нет? Что ж, тогда деритесь. Деритесь, как демоны или боги. Деритесь, как умеете. Деритесь за свою жизнь. Используйте приемы, которым обучали вас здесь или где-то ещё. Мне, если честно плевать, что вы станете делать. И безразлично, кто из вас выживет. Да, скажу напоследок ещё. Настоящий воин всегда помнит, что бой это не танец, рассчитанный на зрителя или аплодисменты. Бой это проще, азартнее и страшнее. Суть боя проста. Нужно выжить и для этого — уничтожить противника. Обнажить сталь! Вы больше не товарищи и не братья. Вы — враги. Врага нужно уничтожить! Убить! Да придет Светлая Ярость!

Судя по тому, как яростно схлестнулись между собой мальчишки, Светлая ярость не пришла, а прилетела. Это был ужасно. Молчаливая и беспощадная борьба. Клинки, кинжалы, стилеты, голые окровавленные руки, смертоносные выпады, отходы и новые выпады. Сталь свистела и — нет, — не визжала — пела, входя в плоть.

Кто-то падал. Кто-то продолжал драться.

Поначалу кровь вызывала во мне вполне понятное отвращение. Дурнота накатывала тяжелыми волнами, тяжело ухало сердце. Но потом стало происходить что-то совершенно невероятное, непонятное, неожиданное и неприемлемое. Чужая боль пьянила как вино, поднимала, словно крылья. Чужая ярость, чужая смерть дарили непередаваемую остроту ощущений. Никогда в своей жизни я не принимала дурманящих средств, но думаю, что те, кто грешил этим, испытывали нечто подобное: экстаз, радость, бешеный прилив сил и энергии.

Жадно наблюдая за сражением, я жалела о том, что одежда на темных альфах черная. Ткань скрывала то, что мне казалось видеть в первую очередь: кровь!

Алое, расплывающееся на белом, — что может быть прекраснее?

В то мгновение все Тени виделись сильными, смертоносными, прекрасными и желанными. Сама Смерть не могла хотеть их сильнее, чем хотела я.

Я не помню, как оказалась на арене, в самой гуще драки. Возможно, что увлеченная событиями, сама шагнула за парапет. Но очень может статься, что мой злой гений помог мне спуститься вниз.

Оглушенная падением, неожиданным поворотом событий, рывком превращенная из зрителя в действующее лицо я с диким криком рванулась вперед. Ножи свистели. Я едва успевала уходить в сторону, скользить на ту сторону мира, где люди двигались медленнее, кинжалы передвигались со скоростью улитки, будто рассекали не воздух, а кусок теста. Но даже там, в замедленном режиме, клинков было много. Слишком много. Все не успеть отвести.

И тогда вокруг меня плотной стеной вырос огонь. Он разбегался в стороны, словно круги по воде. При соприкосновении с ним железо легко плавилось и шипело, стекая на пол. Оставляя после себя на полу черные пятна.

Стоя в эпицентре огромной ветровой воронки, я чувствовала, что замерзаю. Холод рвал тело на части, в то время как по сторонам разбегался не лед, а пламя. Один огненный вал, второй, третий.

Огонь уничтожали все: сталь плавилась, плоть обугливалась.

Никто не дрался между собой. Все сплотились против единого врага. Кое-кто делал попытки отступать, но проснувшийся во мне демон был неутолим и беспощаден.

Перешагнув очерченный огнем рубеж, ловко выхватив оружие у нападающего, я воспользовалась им в рукопашной, слишком окрыленная силой, чтобы думать о последствиях. Сталь упоенно вошла в тело. Горячая жидкость потекла по отливающему синевой острию, коснулась пальцев и, зашипев, исчезла. Поры жадно впитали её в себя.

Струи крови устремлялись к рукам, наполняя Силой.

Круглая, как арена, площадь, полыхала яркими языками пламени. Волна безумия отступала. Вослед ей приходило осознание содеянного. Холод. Стыд. Пустота.

Подняв глаза, я встретилась взглядом с Миа*роном.

— Почему ты не добьёшь их? — С дружелюбным любопытством поинтересовался он. — Добей. Они все равно бесполезны.

Наверное, в тот момент мне впервые удалось заглянуть к нему в душу. Тогда же во мне поселились недоверие и неприятие.

Сила Миа*рона была разрушительной, красота — черной и бесплодной, сердце — кровожадным, душа — звериной. При этом он оставался притягательным и опасным.

— Ты слышала? — Слегка повысил он голос. — Я приказал добить их.

— В этом нет необходимости, — возразила я.

— Ты поняла меня?

— Я не стану этого делать.

— Почему?

— Не хочу.

— Вот как мы заговорили? — Рыкнул он, улыбаясь так, что лучше бы скалился. — У меня ещё будет время отучить тебя перечить. Ну, а пока… — с ухмылкой нелюдь пожал плечами.

Потайная пружина привела в действие скрытый механизм. Что-то проскрипело. На арену одна за другой заскользили гибкие черные кошки. Пантеры.

Крики жертв, стоны и звериное урчание навсегда останутся в памяти аккомпанементом к чувству полнейшей беспомощности перед лицом слепой, необузданной и неотягощенной никакими рамками, силы.

Дикие кошки терзали людские тела, вонзая в них синие когти.

Одна из хищниц, припав к земле, сверкнула на меня глазами. Я сжалась в комок, не желая защищаться. Словно воздух из проколотого иголочкой шарика, из тела вышла вся энергия, из души — желание бороться за жизнь.

Я ощущала себя обессиленной, обескровленной и дезориентированной.

Миа*рон обнял со спины.

Замерзшее тело, измученная душа так нуждались в тепле и поддержке.

— Не бойся. Они тебя не тронут. Они не посмеют сделать то, чего я не желаю. Это урок тебе предстоит выучить. Хочешь жить — делай то, что я хочу. И так, как я хочу. Ты надолго останешься моей игрушкой. Моей самой любимой игрушкой.