Пьяная Россия. Том первый - Элеонора Кременская

Она останавливалась в шикарной квартире старшего, брала с собой среднего брата и шла к Жоре на квартиру.

После ее посещения притон переставал быть притоном. Жора поселялся в психушке, где его лечили от алкоголизма и других закидонов. А в квартире проводился ремонт, менялась мебель, постельное белье, одеяла, покупалась новая одежда.

Деньги давал старший, но сам он в перспективу исправления младшего брата от алкоголика к человеку разумному, не верил. К Жоре никогда не заглядывал и не видал его уже много лет. Еще будучи детьми они всегда враждовали. Средний же крутился в квартире у Жоры, пока мать не уезжала, тогда он с чистой совестью забывал дорожку к младшему брату, и все катилось по-прежнему.

Жора выходил из больницы, делал широкий жест рукой бродягам и довольные шикарным жильем выпивохи поселялись у него до следующей карательной операции, то есть до будущей осени.

Жора пьянствовал, распутничал. По временам он вспоминал что-то такое про свои корни, обычно это у него выражалось в плясках.

Жора тогда выставлял старинный, еще катушечный магнитофон на подоконник, широко распахивал створки окна и включал подходящую для себя музыку. Обычно это были какие-то такие песни, какие и не найдешь в музыкальных магазинах. Песни с плоскими текстами, чаще блатные и матерные, которые слушать могли только он сам да вот такие же недалекие людишки, что собирались пьянствовать у Жоры.

В какой-то момент звучала подходящая мелодия и Жора, вдруг, вскакивал, хлопая ладонями по коленям. Выходил на середину комнаты и, встряхивая волосами, ждал чего-то, к чему-то прислушиваясь. Постепенно растопыривал руки и сразу как-то шел вприсядку, дробно стучал пятками об пол, выбивая своеобразную чечетку, приседал и кружился волчком.

А пьяницы вокруг весело гикали и по-разбойничьи свистели. Наконец, Жора выдыхался и шел к столу пить, а пьянчуги глядели на него уважительно и качали головами, удивляясь на его талант танцора, не догадываясь или позабыв совершенно, что вот также, даже еще лучше танцевали русские люди во все времена. И может вот также танцевал еще дед Жоры, крепкий крестьянин, выстроивший дом в деревне, где сейчас жила его мать. Дед, когда-то при жизни презрительно относящийся к пьяницам и не догадывавшийся, что его младший внук станет пропойцей. Какое для него было бы разочарование!.. В такие моменты, русские обычно говорят, вот хорошо, что не дожил, не увидел, хотя в последнем обстоятельстве можно сильно усомниться, еще неизвестно, возможно дед призраком ходил за внуком, как это, иногда, бывает, и качал укоризненно головой и потрясал перед его лицом призрачным пальцем, беззвучно шевеля сморщенными губами, грозя и внушая…

Между тем, время шло, Жора старел, старела его мать, старели и спивались его друзья. И как-то так, пришла телеграмма, что мать умерла. Жора на похороны не поехал, а запил хуже прежнего и не танцевал уже, а только рыдал, оплакивая мать, которую, в принципе, очень любил и из любви к ней и подчинялся всем ее требованиям, ложился в психушку, терпел ее нравоучения. Братья схоронили мать без Жоры. Дом пошел под дачу для среднего брата, у старшего итак все уже было. А про младшего оба и не вспомнили, чего вспоминать о пропащей душе?.

Жора пил, хоронил друзей одного за другим и вскоре обнаружил себя совсем одиноким. Вокруг были сплошные трезвенники. И он с ненавистью глядел в окно, провожая взглядом очередного пожилого мужичка, решившегося утренней пробежкой расправиться с болезнями. Жора тогда вслух вспоминал, что вот бывали времена, когда можно было выйти на улицу и тут же найти собутыльника, а то и на троих сообразить, а теперь вот… Напившись, он все больше и больше озлоблялся, выходил на улицу, всклокоченный, грязный, в любую погоду босой. И теряя самообладание, кидался к первому встречному попавшемуся ему под горячую руку прохожему, хватал его за грудки, тряс немилосердно, обдавая тошнотворным запахом перегара. И прохожий дабы вырваться из мощных лап Жоры скоренько отдавал тому свои кровные денежки, думая, что причиной нападения является ограбление. Жора увидав деньги, немедленно забывал о своих претензиях, оставлял прохожего в покое и зажимая в кулаке драгоценные бумажки тащился в магазин за очередной бутылкой.

Он не чувствовал голода, а только жажда пьянства мучила его, иногда он по три дня ничего не ел и давно бы сдох уже от такой жизни, но его нереально живучая душа, похожая на одичавшего зверя, все таскала и таскала на себе крепкое массивное тело. Иногда только она вырывалась из его груди громким рыком, но и только…

И каждый раз, напившись до безумия Жора просыпался, долго кашлял, оттягивая момент. Он боялся подойти к зеркалу. Жора не знал, какое чудовище уставится на него оттуда. Всякий раз, он находил новую рожу и глубокомысленно мычал, разглядывая отражение своей опухшей физиономии с заплывшими щелочками глаз.

Но не подойти к зеркалу он не мог. Каждый день он ждал, что не найдет своего отражения. Покойники ведь в зеркале не отражаются. Естественно, похоронив друзей, Жора ждал для себя точно такой же участи. Вот такая логика пьяного человека, не лишенная смысла, ежели вдуматься.

Часто ему снились мертвые друзья, в избытке покинувшие этот мир. Друзья не были счастливы и завидовали живому Жоре. Правда, вопреки всему, они не отговаривали его выпить, как это следовало бы ожидать от раскаявшихся грешников, какими они должны были бы сделаться после смерти исходя из христианских книжек, а только завидовали лютой завистью тому, что он может пить, а они нет.

Выпивая, он так и чувствовал, как они подставляют свои жадные рты, ожидая хотя бы случайную каплю пойла, упавшую на стол. Иногда, они наглели и не давали Жоре напиться, непостижимым образом воруя у него выпивку. И он вынужден был увеличивать свою дозу до каких-то невероятных литров. Бывало, у него со стола пропадала неизвестно куда закуска, значительно уменьшались куски хлеба и колбасы. Жора злился и неистово ругался на своих мертвых друзей, но друзья были настойчивы и, не обращая внимания на его ругань, все-таки, выпивали и закусывали так, как будто все они были живыми.

В какой-то момент жизни, на пороге его жилища, вдруг, вырос средний брат. Про младшего он вспомнил в связи с квартирным вопросом, у него подрос сын, захотел жениться и вот задача, куда же поселить молодых? Таким образом, возник вопрос о Жоре и его квартире.

Без лишних слов Жору переселили в дом для инвалидов. Помог старший брат, чиновник. Квартиру отремонтировали и отдали молодым. Их, конечно, мертвые друзья Жоры не беспокоили совершенно.

А Жора поселившись в доме для инвалидов, меньше стал пить, ему уже не давали врачи да нянечки напиваться. Больше стал сидеть перед телевизором, выходил на улицу, в парк погулять. Дожил, таким образом, до Нового года. В праздничную ночь даже в доме для инвалидов накрывали стол и ставили ящик шампанского на всех. Жора сразу выпив четыре бутылки шампанского, вспомнил тут о братьях лишивших его жилья, лишивших его привычного образа жизни. А вспомнив, озверел.

Он выбежал на улицу и, нахлобучив поглубже шапку, смачно сплюнул себе под ноги, а затем бодро побежал.

Но зима выпала без снежная, в праздник естественно никто не посыпал песком ледяной налет образовавшийся на асфальтовых дорожках, как бывало, посыпали в будни. И тротуар обледенел настолько, что волей-неволей, несмотря на тракторные подошвы крепких ботинок, Жора поехал. Порывистый ветер подхватил его и потащил вперед, толкая в спину. Как назло тротуар переходил в довольно-таки крутую горку.

Жора расставил ноги, словно моряк на палубе, распахнул руки, будто для объятий и ехал так, пока не врезался в фонарный столб. Искры посыпались у него из глаз. Он потрясенно потряс головой, замычал, трезвея прямо-таки на глазах.

Между тем, на дороге, до того, пустынной, все автолюбители, естественно, сидели за праздничными столами, появился грузовик. Продвигался он чрезвычайно медленно, елозил и часто останавливался. Но и остановившись, все равно, медленно-медленно съезжал, пока не набирал мало-помалу скорость и водитель, намертво вцепившийся в руль, просто вынужден был включить зажигание и бороться с гололедом вместе с грузовиком.

Так они и пронеслись мимо поверженного Жоры, пока не достигли ровной дороги, где также потихоньку продолжили движение.

Только тогда Жора рассердился на самого себя, кое-как сел, оттолкнулся и так и помчался на пятой точке с горки до конца, где шатаясь, скользя и падая, он все-таки, кое-как, где по заборам, где по стенкам или по столбам, растеряв всю злость, но добрался-таки до своего дома.

Такое усилие протрезвило его окончательно, и домой он пришел, как говорится ни в одном глазу.

Племянник встретил его с улыбкой. Долго обнимал. Открыл было рот, чтобы оправдаться, но остолбенел, понюхал воздух вокруг Жоры, встряхнул головой, не поверив. И поглядел на дядю растерянно, мол, не пьяный, а пахнешь свежестью. Жора объяснил про ледяную дорогу…