Самосожжение - Юрий Антропов

И такая жуткая была музыка!..

Гея передернуло, флюиды глубин сердца достигли, и он испуганно вскинул голову.

Перед ним стоял Феникс. Но только без галифе. Гею даже показалось, что Феникс перед ним стоял почти нагишом. Новоявленный Адам. И до того непривычно было видеть крабообразного соседа в трусах и майке, сквозь которую проступала душа, что Гей растерялся. Но он все же успел отметить, что душа у Феникса была как нечто инородное, вроде железного сердца того американца, которому после пересадки, уже почти мертвому, удалось прожить еще несколько месяцев. И музыка, которая теперь исходила как бы из Феникса, была словно реквием по его железной душе.

— Недолговечен!.. — со вздохом облегчения сказал себе Гей, глядя на железную душу Феникса.

Значит, скоро в доме будут перемены.

Один сосед уедет, другой сосед приедет.

— Какую он тут музычку слушает!.. — донесся до Гея еще один голос, который тоже принадлежал не просто соотечественнику, а как бы другу бывшему, который, естественно, тоже посылал свои флюиды.

Это был Шурик из Дедова. И тоже в галифе. С алым кантом.

Шурик ноги расставил широко и руку вперед вытянул.

— Двое тут мы,Яи Гей.Фотографией на серой скале!.. —

провыл он.

И лишь когда все засмеялись, Гей понял, что компания собралась большая.

Правда, смеялись все одинаково — и немцы, и евреи, и русские, и кто тут еще был.

Смеялись над Геем.

Что и говорить — смешно!

Человек сидел на камне и стал точно камень.

Гей поманил рукой Мээна, не удивившись тому, что и он тоже здесь.

— Мотя, друг, — сказал он глухим голосом, будто из камня идущим, — откуда эти тут взялись? — И он указал взглядом на Феникса и Шурика.

— Так ведь мероприятие же. Вопрос прорабатываем, Насчет масок. Чтобы, значит, их ликвидировать сначала в масштабе если уж не всего человечества, то в отдельно взятых странах. Чтобы, значит, проявить духовное начало, от которого все и зависит, в том числе и вечный мир внутри вида, особи то есть, и мир всеобщий, на планете Земля.

Ай да демон! Как складно поведал он про боль душевную Гея!

Феникс и Шурик подошли к Гею близко-близко и одновременно, с двух сторон к нему наклонясь, поцеловали его в щеки.

— Вы что?! — Гей ошалело вскочил с камня.

Он знал, конечно, что нынче модно, стало обмениваться поцелуями. Нет-нет, для этого вовсе не обязательно, чтобы встреча была долгожданной. Может, в последний раз виделись не позже чем вчера. Какая разница! Все равно с этим человеком вы не дружите, более того, не разделяете его убеждений, да мало ли что еще не разделяете, это не имеет никакого значения, вы просто тешите сами себя, что ваша неискренность, смахивающая на коварство, сойдет за чистую монету, что никто не раскусит этот ваш маневр, и вам вроде как обеспечены фланги, и самое замечательное, конечно, состоит в том, что и ваш партнер по этому фарсу, или как там его назвать, думает в это время точно так же, как и вы.

Гей знал про все это, но он и представить себе не мог, что Шурик с Фениксом будут соблюдать этот дешевый ритуал здесь, да еще и при иностранцах.

Гей огляделся.

Всюду были маски…

Да, но с чего он взял, что это были иностранцы?

Это были элементарные маски.

Даже без определенного гражданства.

Точнее, интернациональные маски.

Бедный социолог Адам! Он бы вконец растерялся при виде такого количества двойников.

Хотя как социолог он знал наверняка, что весь мир состоит из людей, которые внешне мало чем отличаются один от другого.

HOMO SAPIENS.

ЧЕЛОВЕК ОБЫКНОВЕННЫЙ.

А если на него надеть еще униформу…

И заставить маршировать…

Тогда это будет уже как бы другая биологическая особь

HOMO PREKATASTROFILIS.

ЧЕЛОВЕК ДОКАТАСТРОФИЧЕСКИЙ.

То есть последняя стадия эволюции, оборванная, ПРЕСЕЧЕННАЯ всеобщей ядерной войной.

Рок-опера Пинка Флойда была смятенным голосом ада.

Но, может быть, эта последняя стадия человеческой эволюции пойдет своим чередом, ее не ПРЕСЕЧЕТ никакая злая воля, и homo prekatastrofilis в один прекрасный момент снимет с себя униформу и перестанет маршировать, и стадия завершится великолепным венцом биологической эволюции?

Ах, если бы!..

HOMO GODEY.

ЧЕЛОВЕК БОЖЕСТВЕННЫЙ.

HOMO CENTENARIAN.

ЧЕЛОВЕК ВЕЧНЫЙ.

— Ты отнесла? — тихо спросил он Алину, указывая взглядом на вершину Рысы.

— Да.

Что же, дело было сделано.

Я ВАМ ДОКЛАДЫВАЮ, ТОВАРИЩ ЛЕНИН…

Музыка достигла своего апогея.

Стена рухнула.

— А я думал, это сон, — сказал Гей, открыв глаза.

Он все так же сидел на камне, а перед ним стоял Мээн.

— Ты что тут делаешь? — спросил Мээн.

— Я?.. Работаю.

— Уж не над очерком ли?

— Да, над книгой, — неожиданно для себя сказал Гей.

Он оглядел компанию.

— А где же Феникс и Шурик? — спросил он Мээна.

— А я почем знаю? Наверно, в Москве… — был ответ. — Совещание социологов там на днях состоится. По радио передавали. А может, отбыли в Карповы Вары. По обменному фонду. Здоровье поправить. Как обычно.

Гей еще раз оглядел всю компанию. Алина сидела на камне, рядом. Красная Папка лежала у нее на коленях.

— Хорошо, что ты не ушла, — сказал Гей. — Я должен сам отнести Красную Папку!

Он взял у Алины Красную Папку. Мээн покосился на нее и спросил:

— Ну и как твоя работа над книгой?

— Она, по сути, готова… — буркнул Гей.

— Когда же ты успел ее создать?! — удивился Мээн.

— Воссоздать, — поправил его Гей. — Атомов и молекул оказалось более чем достаточно… — Он посмотрел на Алину. — И музыка, любая, какая бы ни была, тоже погибнет…

— Да, — кивнула Алина. — Как ни жаль…

Она знала, о чем он думал. И сказала ему как бы в утешение:

— Но эту музыку, может быть, удастся сохранить… — Она щелкнула клавишей магнитофона и достала кассету. — Вот, возьмите!

Гей с недоумением вертел в руках магнитофонную кассету фирмы BASF.

— Положите ее в свою Красную Папку, — сказала Алина.

И вдруг его осенило. Он понял, как можно сохранить Красную Папку, сберечь се от уничтожения в ядерной войне. С помощью элементарного, но конгениального, как говорил один банальный остряк, способа! То есть с помощью надувных шариков. Тех самых, которые Гей надувал по праздникам для своих Юриков. Несколько таких праздничных шариков, думал Гей, если их наполнить газом, способны поднять Красную Папку высоко в небо.

Может, и выше Седьмого.

Если, конечно, ее запустить вовремя, до начала ядерной войны, чтобы лазерное оружие не спалило шарики вместе с Красной Папкой.