Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

422. ЗАТВОРНИК

Земля! не покрывай кровь мою; да не заглушатся мои стенания в недрах твоих.

Земного бытия здесь нет;Не тишина здесь гробовая —Здесь хлад души, здесь сердца бред;Здесь жизнь, покинув милый свет,Жива, всечасно умирая!

Зари румяной узник ждет;Но в бездне ль сей она взыграет!Святую жалость он зовет —Где жалость? где? — Над сводом сводЕго рыданья заглушает!

Как корни древа, перевитДедал страданий под землею;Тюрьма тюрьму во мгле теснит;Ручей медлительный бежитЗеленой по стенам змеею.

В них сна вотще зеницы ждут —И между тем в сей мгле печальнойБез пробуждения дни текут;Минуты черные бредут,Веков огромных колоссальней.

Вотще за мыслью мысль летит,В хаосе гибельном вращаясь, —От дум нестройных мир бежит;Безумства яд душе грозит,Во все мечты ее впиваясь.

И в черноте ль сей глубиныЕще живут воспоминанья?Льют в сердце звуки старины,И шум земной, и счастья сны,Как дальней музыки бряцанье!

Здесь шум единый — ветра вой,На башне крик ночного врана,Часов церковных дальний бой,Да крики стражей, да поройТреск заревого барабана.

Почто ж душа к своим летит?Ах, ни на миг слеза роднаяЗдесь грусть души не усладит!С ней звук цепей здесь говорит;Здесь слезы пьет земля сырая.

Как знать? быть может, над землейУж солнце вешнее играет;А в сей пучине — мрак сырой;Здесь хлад осенний и веснойВсю в жилах кровь оледеняет.

Но если солнечным лучомМой взор уж больше не пленится,То над страдальческим одромПускай хоть ярый божий гром,Примчась к оковам, разразится!

О, если б узник мог схватитьСтрелу перуна огневую,Чтоб ею грудь себе пронзить!..Но нет, страданью ль позабытьДесницу Промысла святую!

О, хоть в виденьи ты ночном,Моя Психея, мне явися!О друге гибнущем своемВздохни, заплачь перед творцомИль горю горько улыбнися!..

423. КАВКАЗ

Г. А. Римскому-Корсакову

Забуду ли кремнистые вершины,Гремучие ключи, увядшие равнины,Пустыни знойные; края, где ты со мнойДелил души младые впечатленья!..

         Отчизна гор в моих очах,Окаменелые гиганты предо мною;Громады мрачные, как будто на часах,         Стоят гранитною стеною.В венце из темного кустарника одна,Зеленым бисером унизана другая;Там — голых скал семья чернеет вековая,Над ней волнистых туч клубится пелена…         Под тяжкими ее стопамиВокруг богатыми махровыми коврами         Луга холмистые лежат.На них, из сердца гор, кипучие фонтаны,Бушуя, серебром растопленным летят;         В гранитных бронях великаны,Склонясь на пропасти, их грозно сторожат;         И тихо речка голубая,Змеей сапфирною утесы обвивая,         Журчит меж каменных стремнин.         Но кто сей мрачный властелин?Иль замок мрачного громад сих властелина?Огромный, с башнями зубчатыми дворец;         Ряд острых скал — его венец,Седая дымка туч — одежда исполина.Ты ль, пасмурный Бешту, колосс сторожевой,В тумане облаков чело свое скрывая,Гор пятиглавый царь, чернеешь предо мной         Вдали, как туча громовая?Так, так, уж не во сне я новый зрю Парнасс!Уж не восторженный богинею рассказа,         О люди, здесь я выше вас         Всей дивной вышиной Кавказа!Здесь, на скалах Бешту, в утробе сих громад, —         В чертогах матери природы;         Здесь, где гранитные их сводыСо мною о веках минувших говорят!Проснитесь, спящие под их навесом годы!Вещай, отчизна гор, которая скала         Кровь Прометееву пила?..         Скажи, как он страданий вечность.         Неволи горькой бесконечность         За дружбу к смертному сносил?         И никогда душой высокой         Глухую непреклонность рока         О примиреньи не молил?..         Но посмотрите, как с ВостокаЗавеса палевых, свинцовых облаков         Свернулась, движется, сбегает…         И что ж? за нею мир духов,         Из перлов созданный, мелькает!Я вижу здания янтарных городов,Покрытых тонкими из снега кружевами;Там сфинксы дивные; там странных ликов ряд —Изида, Озирис, живой хрустальный сад —В тумане розовом слиялись с небесами!Но ты, святой Эльбрус[251], ты будто конь седой,         На коем смерть предстанет миру[252],К светилу вечному, к далекому эфиру         Вознесся снежною главой!         Ровесник мира величавый,Какой орел взлетал на твой венец двуглавый![253]Всемирный океан тебя не поглотил:         Твой верх, как мавзолей надменный,Белел над влажною могилою вселеннойИ первой пристанью любимцу неба был![254]Ты видел, как на мир тот ураган могучийСвоих несметных сил мчал громовые тучи[255];Ты слышал рой их стрел, их бурной керны глас…[256]         Но страшный метеор угас —И силы грозного — дым, пепла прах летучий!         О вы, которых все мечтыК земле продажною прикованы душою.         Рабы ничтожной суеты.Придите с дикою громад сих красотою         Кумир души своей сравнить!Но нет! Пигмеям ли о мелких их заботах,О их тщеславии, о хладных их расчетахС престолами громов небесных говорить!

Степей обширною темницей утомленный,         Как радостно, отчизна гор,         Мой на тебя открылся взор!         Восторженный, обвороженный         Красой твоих пустынных скал,         Как часто в дикие дедалыЯ на залетном их питомце проникал!Как часто пировать в порфировые залыЧад Эпикуровых сбиралася семья!Но вы уж скрылися, счастливые друзья,         Как это солнце золотое,         Как это небо голубое,Как эта теплая кавказская весна!Как ты мертва теперь, пустынная страна!Как молчалива ты! лишь ветр в ущельях мшистых         Трепещет — и с вершин кремнистых         От скал отторженный гранит         В глухие пропасти катит…

424–430. ФРАКИЙСКИЕ ЭЛЕГИИ

(Писаны в 1829-м году)

Ma bouche se refuse à tout langage qui n’est pas le vêtement même de la pensée… et d’ailleurs… ma lyre est comme une puissance surnaturelle qui ne rend que des sons inspirés.

1. ПЕРВАЯ ФРАКИЙСКАЯ ЭЛЕГИЯ

Отплытие[258]

Adieu, adieu! my native shore Fades o’er the waters blue…

Визжит канат; из бездн зыбучихВыходит якорь; ветр подул;Матрос на верви мачт скрыпучихПоследний парус натянул —И вот над синими волнамиСвоими белыми крыламиКорабль свободный уж махнул!

Плывем!.. бледнеет день; бегут брега родные;Златой струится блеск по синему пути.           Прости, земля! прости, Россия,           Прости, о родина, прости!

Безумец! что за грусть? в минуту разлученьяЧьи слезы ты лобзал на берегу родном?           Чьи слышал ты благословенья?Одно минувшее мудреным, тяжким сном           В тот миг душе твоей мелькало,И юности твоей избитый бурей челнИ бездны перед ней отверстые казало!Пусть так! но грустно мне!Как плеск угрюмых волн           Печально в сердце раздается!Как быстро мой корабль в чужую даль несется!О лютня странника, святой от грусти щит,           Приди, подруга дум заветных!           Пусть в каждом звуке струн приветныхК тебе душа моя, о родина, летит!

Пускай на юность ты моюВенец терновый наложила —О мать! душа не позабылаЛюбовь старинную твою!Теперь — сны сердца, прочь летите!К отчизне душу не маните!Там никому меня не жаль!Синей, синей, чужая даль!Седые волны, не дремлите!

Как жадно вольной грудью яПью беспредельности дыханье!Лазурный мир! в твоем сияньеСгорает, тонет мысль моя!Шумите, парусы, шумите!Мечты о родине, молчите:Там никому меня не жаль!Синей, синей, чужая даль!Седые волны, не дремлите!

Увижу я страну богов;Красноречивый прах открою:И зашумит передо мноюРой незапамятных веков!Гуляйте ж, ветры, не молчите!Утесы родины, простите!Там никому меня не жаль!Синей, синей, чужая даль!Седые волны, не дремлите!

           Они кипят, они шумят —И нет уж родины на дальнем небоскате!Лишь точка слабая, ее последний взгляд,Бледнеет — и, дрожа, в вечернем тонет злате.           На смену солнечным лучам,Мелькая странными своими головами,Колоссы мрачные свинцовыми рядамиС небес к темнеющим спускаются зыбям…Спустились; день погас; нет звезд на ризе ночи;           Глубокий мрак над кораблем;           И вот уж неприметным сномНа тихой палубе пловцов сомкнулись очи…Всё спит, — лишь у руля матрос сторожевойО дальней родине тихонько напевает,           Иль, кончив срок урочный свой,Звонком товарища на смену пробуждает.Лишь странница-волна, взмутясь в дали немой,Как призрак в саване, коленопреклоненный,           Над спящей бездною встает;           Простонет над пустыней вод —И рассыпается по влаге опененной.           Так перси юности живой           Надежда гордая вздымает;           Так идеал ее святой           Душа, пресытившись мечтой,           В своей пустыне разбивает.           Но полно! что наш идеал?Любовь ли, дружба ли, прелестница ли слава?           Сосуд Цирцеи их фиал:           В нем скрыта горькая отрава!И мне ль вздыхать о них, когда в сей миг орлом,Над царством шумных волн, крылами дум носимый,Парит мой смелый дух, как ветр неукротимый,Как яркая звезда в эфире голубом!Толпы бессмысленной хвалы иль порицанья,Об вас ли в этот миг душе воспоминать!           Об вас ли сердцу тосковать,Измены ласковой коварные лобзанья!Нет, быстрый мой корабль, по синему пути           Лети стрелой в страны чужие!           Прости, далекая Россия!           Прости, о родина, прости!

2. ВТОРАЯ ФРАКИЙСКАЯ ЭЛЕГИЯ