Собор без крестов - Владимир Шитов

— Правильно ты мыслишь, — согласился с ним Борода. — Его поездка в Америку — ширма, за которой провернутое нами махровое дело.

— Ты не тяни резину, а быстрее выкладывай, — не вытерпев затяжки, потребовал у Бороды Лапа.

— Короче, он по подложному американскому паспорту возвратился назад. В столице он грабанул один коммерческий банк и втихаря смылся опять к себе в Америку. Теперь ожидаю всем семейством его возвращения с «отдыха», но только официально.

— Стоило ли ему из-за этого дела городить такой сложный забор?

— Стоило! — заверил его Борода, показав ему разжатых четыре пальца, гордо прокомментировав: — Между прочим, с семью нулями.

— Тогда молодец! — восхищенно похвалил за глаза Лесника Лапа.

— Мне пришлось немало повозиться, пристраивая такую кучу бабок в дело, чтобы не пропали и не упали в цене, — хитро скривив физиономию, а потом улыбнувшись, поведал сокровенное Борода.

— Как вы узнали, что такая куча наличных денег хранится в банке?

— Это долгая история. Если вкратце, то двумя словами можно сказать так: его племянник, здоровенный бык, между прочим, служил в морской пехоте, закрутил с одной вертихвосткой, работающей в этом банке, любовь. Эта «сорока» часто делилась с ним своими новостями по работе. Какой промышленник или фермер берет в банке ссуды или кладет на свой счет наличные деньги, но это нас сильно не интересовало. Нас заинтересовало то, что руководство коммерческого банка, получая безналичный кредит, постоянно переводит его в наличность за тридцать пять процентов годовых, кроме этого, отдает в «рост» из расчета один процент дивиденда в день. Узнав о таком факте, мы не могли не воспользоваться такой благоприятной возможностью. Правда, пришлось нам воспользоваться помощью Душмана и его дружков, — довольный произведенным эффектом, пояснил Борода.

После затянувшейся паузы Лапа посоветовал Бороде:

— Вашему племяннику надо под благовидным предлогом расстаться с болтливой «пташкой».

— Уже расстался, — успокоил его Борода.

— Надо было расставание провести чисто, чтобы «птаха» не затаила на вашего племянника злобу, — поучающе заметил Лапа.

— Мы так и сделали, — довольный собой, своей идеей, заверил его Борода. — Наш родич пошел с ней в одну компанию, как надо накачал ее спиртным, попросил своего дружка соблазнить пьяную «сороку». Она клюнула на приманку. Наш родич устроил ей сцену ревности с обидой, возмущением и последующим вынужденным расставанием с ней. Так что пускай «сорока» сама на себя обижается, что из-за слабого своего передка потеряла такого парня.

— Молодцы! Неплохо сыграли в поддавки. — Подумав, Лапа поинтересовался: — А как насчет вашего племянника? Он не наследит?

— Парень в такой среде рос, что учить его где и как себя вести, держать рот за зубами не надо, — сообщил Борода Лапе. — Виктор как-то заикался мне, что не мешало бы парню передать свои знания, но, как всегда, у него на это дело не хватило времени.

Выслушав Бороду, Лапа, выкурив сигарету, задумчиво произнес:

— Если вы с Лесником уже насытились, то почему же ему и не передать свои знания?

— Я тоже так думаю. Вот почему сейчас и советуюсь с тобой в отношении его, — наконец-то признался Борода, давая понять Лапе, что приехал к нему не только отдыхать, но и решить насущные проблемы.

— Своих внуков ты не думаешь обучить нашему ремеслу? — улыбнувшись, пошутил Лапа.

— На их век, век их детей наших бабок хватит, так зачем нам рисковать и подвергать детей опасности? — резонно возразил Борода, не склонный шутить на такую тему.

— Я думаю, племянник Виктора так не рассуждает? — поинтересовался Лапа.

— Ему выбирать не приходится. Парень любит одеваться в импорт, а где у матери на такие покупки бабки, если живет с алкашом и хулиганом? Поэтому парню ловить нечего и надо рисковать, тем более что имеет к этому охоту.

— Разве он знает, что его дядя — медвежатник?

— Шила в мешке не утаишь. Его мать, сестра Виктора, живет в доме, который купил и подарил ей брат. Она и посвятила своего сыночка.

— Мне-то что. Моя хата с краю, но нежелательно подвергать Виктора опасности из-за родича.

— Ты думаешь, я за него не пекусь, а хочу, чтобы дочка жила одна, без мужа? — заметил Борода с обидой в голосе.

— Не то шпрехаешь, кореш. Я только предостерегаю и предупреждаю, так как Виктор для меня больше, чем родня, — напомнил ему Лапа, — чтобы потом у нас с тобой разговора не было на эту тему и не пришлось охать и ахать.

Борода, налив Лапе и себе виноградного вина, чокнувшись своим фужером о фужер Лапы, молча выпил.

Проследив, как Лапа опорожнил свой фужер, Борода после долгого молчания, обняв Лапу за плечи, что делал впервые за долгие годы своего знакомства с ним, проникновенно произнес:

— Мы с тобой жили его заботами и, наверное, с ними умрем.

Такой подход Бороды к его ученику вполне устраивал Лапу, а поэтому, тоже обняв Бороду, кивая головой, произнес:

— И никуда нам от этого не деться.

— А я и не хочу жить без таких хлопот, — храбро бросил свое заявление Лапе Борода.

— Да и я тоже такого мнения, — признался Лапа, не спеша пощипывая гроздь винограда, выбирая самые крупные ягоды и бросая их себе в рот.

— Послушай, Остап Харитонович, а почему бы тебе не поехать в гости к своему корешу Молоху в Америку?

Перед смертью посмотришь, как живут богатые люди, как они проводят свое свободное время? — встрепенувшись, поинтересовался у Лапы Борода.

— Ты думаешь, что я против такого турне? Отнюдь, я жду официального приглашения от Молоха, которого пока не получил.

— Я скажу Виктору, чтобы он там пошурудил Молоха и напомнил ему о тебе.

— Молох и без вашего напоминания помнит обо мне, но он — очень осторожная устрица. Если он приглашения пока не шлет, то, по-видимому, на то есть причина, и он осторожничает…

Они еще долго беседовали между собой, не торопясь идти спать, так как знали, что завтра им не надо будет спешить на работу, рано вставать, а будут они спать столько, сколько пожелают, после все равно останется много свободного времени и опять придется думать, куда его девать.

Глава 2

Золтан Кройнер, находясь в своем служебном кабинете, сидя в глубоком кресле, углубившись в размышления, анализируя проделанную работу по находящимся у него в производстве уголовным делам, был недоволен результатами своей работы. Являясь практиком с солидным стажем работы, он был вынужден констатировать, что по факту ограбления миссис Кэрол преступление осталось нераскрытым и ближайшей перспективы на его раскрытие не предвидится. Миссис Кэрол была богатой миллионершей, лишившейся в результате преступления всех своих драгоценностей. С таким фактом она не могла смириться. Она давила на его начальство, требовала не только того, чтобы инспектор ФБР Золтан Кройнер работал по раскрытию интересующего ее преступления, но чтобы был виден результат его работы, чтобы драгоценности были возвращены ей. Фактический результат был противоположный ее желанию, а поэтому ни о каком продвижении по службе на ближайшие месяцы ему нечего было и рассчитывать, тогда как уже четыре года он работает в занимаемой должности и по всем основаниям его время для служебного роста пришло. Его коллега Роберт Штейн, пришедший позже его в отдел, уже стал старшим инспектором, тогда как по стажу работы в отделе это звание должно быть присвоено ему.

Размышления Кройнера прервал неожиданный телефонный звонок, который его слегка напугал, что, безусловно, еще в большей степени испортило и без того плохое его настроение. Приложив недовольно телефонную трубку к уху, он бросил:

— Слушаю!

По голосу, раздавшемуся из трубки, он узнал говорившего. Им оказался его специальный агент Виктор Крошт. Последний сообщил ему, что интересующий его мистер Гончаров-Шмаков вместе со своей женой в настоящее время находится в своей загородной вилле под Нью-Йорком.

— Когда они туда прибыли? — с пробуждающимся интересом спросил он у агента.

— Не знаю! — удивил его своей нерасторопностью агент. — Его с женой я только что обнаружил дома и сразу же позвонил вам. Такое было ваше указание.

Кройнер вспомнил, что он действительно приказывал Крошту так действовать. От исполнительного специального агента сейчас ему новой информации о Гончарове-Шмакове нельзя было требовать, так как он ее еще не получил. Поблагодарив своего агента за его сообщение, Кройнер положил трубку. Довольно потерев ладони рук о стол, Кройнер решил немедленно проверить на Гончарове-Шмакове одну из своих рабочих версий его причастности к преступлению. По этой версии не исключалось, что деньги и драгоценности у миссис Кэрол мог похитить русский промышленник Гончаров-Шмаков, который в тот период находился в Нью-Йорке и перечислил крупную сумму денег в Австрийский банк, тогда как до прибытия к ним в страну у Гончарова-Шмакова не было ни таких денег, ни счета в банке. Из МВД России, куда он делал запрос в отношении Гончарова-