Вторая попытка - Екатерина Тильман

Евгений тщательно проанализировал свои ощущения: нет, ничего подобного. Конечно, эту реакцию Юли можно было отнести на счет ее впечатлительности, но с тем же успехом могло быть наоборот: Евгений ничего не почувствовал, потому что был слишком увлечен замерами.

Принцип Оккама говорит, что не следует привлекать новые сущности для объяснения фактов, пусть даже самых непонятных, и следование ему защищает от пустого фантазирования. Но когда ты точно знаешь, что новые сущности есть, этот принцип только сбивает с толку, никак не помогая выяснить, какая же именно новая сущность портит кровь экспериментатору.

В замке было нечто. В результате него возникли связи между вещами, никак помимо этого друг от друга не зависящими.

Сбивался с курса вертолет. Изменялось свечение перстня. Без видимой причины возникали эмоции у Юли. И все это происходило в явной зависимости от изолиний, расходящихся пучком от места, где висел портрет. Но интенсивность ЧЕГО обозначали они? Ведь перстень был только индикатором! Евгению казалось, что еще минута, и он все поймет, все встанет на свои места, еще чуть-чуть, и... Он взглянул на перстень, лежащий на столе совсем близко: тот светился так, что казалось, сейчас загорится.

- Что за черт?! - невольно воскликнул Евгений.

Вопрос был адресован в пространство, но ответила на него Юля:

- Тебе казалось, что ты "вот-вот все поймешь". Ощущение знания.

- То есть это моя эманация его зажгла?

- Ну, думаю, да... - Помедлив, ответила Юля. - Смотри, ты отвлекся, и свечение ослабевает. А ты действительно что-нибудь понял?

- Да нет, - вздохнул Евгений, - так, уяснил для себя кое-что, не больше...

- Вообще, согласно некоторым положениям буддизма, самоубийцы - если самоубийство было совершено не вовремя - на некоторое время становятся призраками.

- А как буддисты представляют себе призраки?

- Ну, как обычно, - пожала плечами Юля, - сознание без тела.

- То есть эти призраки невидимы?

- Как все астрально-эфирное, они исчезают при прямом взгляде. - Юля удивленно посмотрела на Евгения. - Ты же должен это знать, ауры так смотрят...

- Да, конечно... - Евгений ненадолго задумался. - А если оно астральное, то должно хорошо разбираться в снах, так?

- Разбираться в снах? - У Юли даже глаза заблестели. - Ты хочешь сказать, мы можем получить какую-то информацию через сны? Я правильно понимаю?

- Не знаю, - отозвался Евгений и неожиданно добавил: - Но если эта мистика хоть как-то одушевлена, то сейчас она должна взять на себя активную роль. Понимаешь? Стать инициатором нашего с ней общения, а не ждать неизвестно чего.

- Может, она ждет, пока мы поумнеем, - усмехнулась Юля.

- Это трудно сделать без встречных шагов. Мы и так сделали все, что могли, приблизились на минимально доступное расстояние, причем и фигурально и буквально.

- То есть ты готов с ней говорить?

- Это ты спросила? - Евгений быстро повернулся к Юле.

- Да... а что?

- Да так, ничего...

Думая о Тонечке, Евгений не мог не вспоминать Сэма. Не могли ли они встретиться еще здесь, до "Лотоса"? Маловероятно, конечно: слишком большая получалась нестыковка по времени. И хотя община, где жил Сэм, находилась недалеко от имения Горвича, возникла она уже после бегства Тонечки... Однако узнать хоть что-нибудь о погибших друзьях Сэма все же стоило!

Конечно, осторожность не позволяла Евгению завести прямой разговор об интересующем его предмете, но можно было сделать по-другому: он ведь знал, где находилась разгромленная община, и задал какой-то невинный вопрос о владельцах тамошних мест.

Увы, безрезультатно. Горвич рассказал, как показалось Евгению, решительно обо всем, кроме того, что нужно. Вообще, это было логично: постыдный эпизод, если разобраться! К тому же, для местной аристократии хорошим тоном стало полное непризнание любой мистики, и тому был резон: жить рядом с мистикой, не понимать ее, но при этом обращать на нее внимание - это же с ума сойдешь рано или поздно! Недаром ведь штат прислуги, как можно было понять из оговорок Горвича, обновлялся в среднем раз в несколько лет!

Что же заставляет графа жить в этом проклятом месте? Гордость? От такой гордости с ума можно сойти!

- Я его не понимаю, - сказала как-то Юля. - Провести всю жизнь в этой дыре с привидениями! Да я бы на его месте наняла управляющего и носа бы сюда не показывала чаще двух раз в год!

- Большинство так и делает. Но отнюдь не все, надо сказать...

- А как бы ты вел себя на его месте?

- Мне трудно представить себя графом и землевладельцем... но, пожалуй, я вел бы себя так же, как Горвич!

- То-то ты ему понравился! Он поэтому с тобой так и разговорился...

- Не сказав при этом ни слова о том, что нас интересует.

- У нас, согласись, специфические интересы! - усмехнулась Юля и неожиданно спросила: - А как ты думаешь, здесь действительно есть привидения?

Евгений удивился: что за вопрос!

- У нас даже начерчены изолинии их интенсивности! - ответил он.

- Интенсивность привидений, - с издевательской важностью произнесла Юля, - измеряется... вероятно, в привидунах. Или в привидиллах. - Она вздохнула и сказала уже нормальным тоном: - Я не об этом! Кто-то кроме нас это замечает?

- Да, - твердо ответил Евгений. - Еще как замечают. Но похоже, здесь строгое табу на подобные разговоры. И это даже странно...

- Действительно странно, - заметила Юля. - Ведь в каждом приличном замке, должны водиться привидения. Или вампиры. Ты читал "Вампиров" Олшеври?

- Да.

Юля отскочила к двери, замерла, входя в образ. Евгений неотрывно смотрел на нее: он понял, кого она собирается играть.

- Вот представь себе, - заговорила она, и даже голос ее неуловимо изменился. - К тебе входит молодая женщина, лицо ее прекрасно, правда, зубы чуть острей, чем нужно, но ты не замечаешь этого... - теперь Юля сделала несколько медленных шагов; казалось, лицо ее стало чужим, а зубы действительно заострились... - Она смотрит тебе в глаза, ты замечаешь, что лицо у нее очень бледное, тебе становится жаль ее... Ты хочешь сказать ей что-то ласковое, но не находишь слов, а только смотришь в глаза, ища что-то в ее взгляде... - Глаза Юли потемнели, стали почти фиолетовыми и манящими, как спираль бесконечности. - Там ничего нет, там только пустота и холод, но поняв это, ты уже не можешь вернуться... - Евгений не мог отвести взгляд от лица Юли, действительно, не мог вернуться. - А она подходит ближе, кладет руки тебе на плечи... - Евгений вскрикнул от прикосновения ее рук, казалось, сердце остановилось... что это? игра? или уже не игра? - Ты нравишься мне, - шептала Юля (или уже не Юля?). - Я хочу поцеловать тебя. - Ее губы вначале нежно, потом все сильней и сильней прижимались к шее. Что-то почти неосязаемое обволакивало Евгения, голова кружилась, но несмотря на подступающую слабость, возбуждение нарастало. Он сам обнял Юлю, почти вцепился в нее, опрокидывая на постель... Она оторвалась на секунду от его шеи, и тут же приливом горячей крови вернулись силы, но только на секунду. Ведьма властным жестом подняла руки, толкнула ладонями что-то невидимое, словно смыкая вокруг Евгения кольцо... - Ты не уйдешь от меня! - она произнесла это, как заклинание и Евгений снова упал в ее объятия, будучи не в силах сопротивляться, да и не желая этого... И снова губы на шее, высасывающие силы, но дарящие наслаждение...