Буря Жнеца - Стивен Эриксон

Онрек распрямился и поглядел на них. В одной руке он сжимал копье, в другой – меч. – Мы близко от логова эмлавы. Он спит, но все же чует нас. Этой ночью он решится убить хотя бы одного. Сейчас я брошу вызов его правам на территорию. Если я проиграю, он может пропустить вас, потому что станет жрать мое тело.

Быстрый Бен качал головой: – Ты не должен делать это в одиночку. Согласен, я не вполне полагаюсь на свое колдовство в этом месте… но, черт подери, это же просто тупой кот! Ослепляющая вспышка, громкий звук…

– И я готов встать рядом с тобой, – добавил Тралл. – Начнем с копий, так? В прошлом я взял немало волков. Мы будем атаковать по очереди. Когда зверь будет изранен и покалечен, мы подойдем прикончить его клинками.

Онрек молча посмотрел на него и улыбнулся. – Вижу, мне тебя не переубедить. Но не вмешивайся в бой. Я не думаю, что проиграю, и вскоре вы поймете, почему.

Тралл и маг пошли вслед за Имассом вверх по склону осыпи, заполнившей ближайший овраг. Вскарабкались по выступам складчатого, покрытого лишайниками камня. За черной полкой показалась прямая стена серого сланца, изъязвленная пещерами в том месте, где потоки с ледника унесли рыхлые породы. Тот ручей, в котором Онрек омывал руки, тек из глубины утеса, образуя прудик в центре уступа, а затем стекал вниз по склону. Справа от ближней пещеры была другая, треугольная; одна ее стенка была целиком образована осыпавшимся от чрезмерного давления сланцем. Порог пещеры был завален раздробленными костями.

Едва они обогнули пруд, Онрек резко поднял руку.

Громадная тень закрыла выход из пещеры.

Еще три удара сердца – и эмлава показался наружу.

– Дыханье Худа… – прошептал Бен.

Тралл ожидал увидеть хищника, мало чем отличающегося от горного льва – возможно, одного из тех черных львов, которые, по слухам, обитают в дальних лесах его родины. Но представшая им тварь, сонливо моргавшая светочами глаз, по размерам не уступала равнинному медведю. Длинные верхние клыки далеко выходили за нижнюю губу; они блестели янтарем и длиной равнялись охотничьим ножам. На широкой и плоской голове торчали маленькие, ушедшие назад уши. Плечи за короткой шеей выпирали состоящим из мощных мускулов горбом. Мех был полосатым – черным и серым, только на горле виднелся проблеск белого.

– Вряд ли он создан для быстрого бега.

Тралл глянул на Быстрого Бена. Тот выхватил короткий кинжал. – Нужно достать тебе копье, – заметил Тисте Эдур.

– Я возьму одно из твоих, если ты не против.

Тралл стряхнул связку с плеча: – Выбирай.

Эмлава изучал их. Затем кот зевнул; Онрек тут же скользнул к нему на полусогнутых ногах.

Едва он пошевелился, поблизости зашумели камни. Тралл посмотрел туда: – Ну, кажется, Онрек все же получил союзников.

Волки – которых Имассы называют ай – подошли ближе к тому месту, где стоял Онрек. Они опустили головы, не сводя глаз с кота – великана.

Внезапной появление семерых волков явно встревожило эмлаву: он присел, коснувшись животом земли, и подобрал под себя ноги. Пасть раскрылась, воздух заполнило шипение.

– Мы могли бы уйти с их пути, – заметил Бен, с облегченным видом отступая на шаг.

– Я тут подумал, – сказал Тралл, следя за замершими в нерешительности зверями, – не так ли начиналось одомашнивание? Люди охотились вместе со зверями, но не на обычную добычу, а на других хищников.

Онрек приготовился метнуть копье при помощи атлатля, сделанного из рога и голышей. Волки рассыпались полукругом, молча оскалив клыки.

– Никакого рычания, – сказал Быстрый Бен. – Почему-то это пугает еще сильнее.

– Рычание – это предупреждение, – отозвался Тралл. – В рычании таится страх, как таился он в шипении кота.

Долгое шипение эмлавы наконец затихло. Он вздохнул, наполняя легкие, и начал снова.

Онрек метнулся вперед. Копье вылетело из руки.

Отпрянувший эмлава завизжал, когда оружие глубоко вошло в грудь над правой ключицей. В тот же миг его атаковали волки.

Однако смертельной раны оказалось недостаточно, чтобы остановить кота: передние лапы протянулись, охватывая одного из волков. Когти первой утонули в плече зверя, притягивая его ближе, ко второй лапе. Теперь визжащий хищник оказался рядом с котом. Тяжелая голова опустилась, шея растянулась – клыки вонзились в плоть и кости.

Эмлава покачнулся и бросил на умирающего противника весь свой вес – вероятно, переломавший сразу все волчьи кости.

Едва он сделал это, по два волка рванулись к мягкому животу, глубоко вонзая клыки и дергая головами, чтобы разодрать плоть. Эмлава с визгом развернулся, отгоняя их.

Подставив шею.

Мелькнуло лезвие меча Онрека, острие вонзилось в горло хищника.

Кот дернулся, отбросив одного из волков, и осел на задние лапы – он как будто пытался развернуться и убежать в свою пещеру – но тут силы покинули эмлаву. Животное упало, тяжело ударившись о почву, и замерло.

Шесть оставшихся волков побежали прочь (один из них хромал), огибая троих людей, и через мгновение скрылись из вида.

Онрек подошел к хищник и вытащил запачканное кровью копье. Затем он склонился к голове зверя.

– Просишь прощения? – слегка иронически спросил Быстрый Бен.

Имасс посмотрел на него: – Нет. Это было бы не искренним, колдун.

– Думаю, ты прав. Хорошо, что ты не станешь вешать нам на уши всякую чепуху о «святости духа». Вполне очевидно, что войны начались задолго до того, как стали воевать народ против народа. Вначале вам пришлось устранить природных соперников, хищников.

– Это верно. И мы нашли союзников. Если хочешь отыскать иронию, Быстрый Бен – знай, что мы охотились, пока не истребили почти всю дичь. Наши союзники голодали – те, что не стали нашими слугами.

– Имассы едва ли уникальны в этом, – сказал Тралл.

Бен фыркнул: – То есть в понимании, Тралл? Скажи, Онрек, зачем ты встал на колени перед трупом?

– Я ошибся, – отвечал Имасс, поднявшись и двигаясь к пещере.

– Жаль. Ты казался мне безупречным.

– Если в убийстве, да. Быстрый Бен, эмлава… это не кот, а кошка.

Колдун что-то пробормотал – и вздрогнул. – То есть самец бродит рядом?

– Не знаю. Иногда они… разбредаются. – Онрек опустил взор к окровавленному копью в руках. – Друзья мои, признаюсь, что… смущен. Наверное, раньше я не стал бы думать дважды. Как ты и сказал, колдун, мы боролись с соперниками. Но это королевство… это дар. Все потерянное в результате бездумных наших поступков вдруг ожило. Здесь. Я гадаю, могло бы все пойти по-иному?

В молчании, наступившем после такого вопроса, они услышали из пещеры первый желобный писк.

– Ты когда-либо думал, Удинаас, что можешь утонуть в камне? Проскользнуть в его долгие воспоминания…

Бывший раб отыскал взглядом Тлена – темное пятно в полумраке – и фыркнул: – И увидеть все, что видел он? Треклятый дух! Камни не могут видеть.

– Достаточно верно. Но они глотают звуки и держат их в плену. Они сохраняют беседы жары и холода. Их кожа хранит касания ветра, плеск воды. Тьма и свет живут в их плоти – и несут с собой отзвуки ранений, проникновений, жестокого обтесывания…

– Ну хватит! – Удинаас подтолкнул полено в костер. – Иди и растай среди руин.

– Ты один не спишь, друг. И я уже побывал в тех руинах.

– Эти игры сделают тебя безумным.

Последовала долгая пауза.

– Ты знаешь то, чего не имеешь права знать.

– И как тебе это? Проникнуть в камень – простое дело. Вылезти обратно – вот дело потруднее. Ты можешь застрять в их беспорядке. Со всех сторон память, они давит и напирает…

– Тебе такое снилось, не так ли? Во снах ты узнал все те вещи. Кт говорит с тобой? Назови имя учителя!

Удинаас хихикнул. – Ты дурак, Тлен. Мой учитель? Ну как же! Его зовут воображением.

– Не верю.

Мало толку поддерживать такую беседу. Уставившись в пламя, Удинаас позволил его мельтешению захватить разум. Он устал. Ему нужно поспать. Лихорадка ушла, но ночные видения, странные нектары, питавшие его нестройные иллюзии, притекали со всех сторон. «Словно моча, сочащаяся изо мха. Сила, которую я ощущал в иных мирах, оказалась ложью. Ясность – обманом. Все пути, по которым я должен был шагать, заканчивались тупиками. Нет, одним и тем же тупиком. Нужно было знать заранее».

– Это руины К’чайн На’рхук.

– Ты еще здесь, Тлен? Зачем?

– На этом плато Короткохвостые некогда построили город. Но теперь, сам видишь, всё разрушено. Осталась мерзость запустения, перекошенные, ломаные плиты. Но мы спускаемся вниз. Понимаешь? Вскоре мы дойдем до середины и поймем, что же разрушило это место.

– Руины, – сказал Удинаас, – помнят холодную тень. А затем – удар. Тень, о Тлен, которая нахлынула, возвещая конец мира. А удар… ну, он был следствием тени, не так ли?