Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд

он, – я заклинаю вас подумать, что мы делаем. Короля не волнует, как часто он вступает в бой, но мы должны быть осторожны, поскольку, вступая в бой, рискуем всем понапрасну. Даже если мы проведем сто боев и девяносто девять раз у него выиграем, он все равно останется королем. Но если он победит нас хотя бы раз, последний раз, нас повесят, мы потерям все наши поместья и погубим своих потомков». – «Милорд, если дело обстоит так, – спросил Кромвель, – то зачем мы вообще брались за оружие? Значит, мы должны прекратить борьбу в будущем? Но если так, давайте заключим мир, как бы это ни было низко». Однако было очевидно, что Кромвель не хотел никакого мира, поскольку затем он напомнил своим коллегам, что королева – во Франции, и, значит, было бы разумно вывести короля из игры до того, как ему пришлют помощь с той стороны Канала. Манчестер, который лучше разбирался в вопросах внешней политики, решительно заявил, что король никогда не получит помощь из Франции. Его мнение возобладало, и у Ньюбери не случилось никакого нового сражения с целью не позволить королю вернуться в Оксфорд с пушками.

Теперь армия парламента с ее ревнивыми, постоянно ссорящимися командирами пребывала в унынии. Даже Кромвель признавал, что невозможно ждать дальнейших усилий от людей, из-за долгих походов и тягот прошедшего лета превратившихся в ходящих мертвецов. Уоллер заявлял, что его люди ни разу не покидали службы с первого боя у Ньюбери, то есть больше года, что они провели в боях всю тяжелую зиму, сырую весну и бурное лето, а теперь снова стояли на пороге зимы, получив вместо отдыха и наград одни лишь долги по выплате жалованья.

Плохие новости приходили в Комитет Обоих королевств и из других регионов. Беспорядки в гарнизоне Виндзора начались с угрозы очередного роялистского заговора по захвату Лондона. Из Ноттингема отголоски ссоры между назначенным парламентом губернатором и местным дворянством достигли Вестминстера, и комитет, находившийся в гуще такого количества серьезных проблем, вынужден был заниматься спорами по поводу организации ужина у губернатора, угрожавшими расколоть их сторонников в Ноттингемшире. Полковник Мэсси из Глостершира жаловался, что не в состоянии удерживать свои войска, чтобы они не разбегались. Поскольку все эти местные войска были набраны ассоциациями окрестных графств, то считали, что могут свободно перейти со службы одного графства на службу другому, где лучше платили или имелись более привлекательные перспективы. Очевидно, что нужно срочно что-то делать для реорганизации разваливающейся армии.

Над всей этой мрачной сценой висела угроза серьезного раскола с шотландцами и еще одна зима без огня в очагах. Условия альянса были нарушены с английской стороны, поскольку парламенту не удалось найти денег, чтобы оплачивать пребывание шотландских солдат, а англичане, у которых они квартировали, то и дело отказывались давать им еду и фураж. После взятия Ньюкасла они наконец получили хорошую позицию для торга и отказались снабжать Лондон углем, если доходы от его продажи не пойдут на оплату их армии. Несмотря на то что все лето предпринимались усилия для создания в Лондоне запасов торфа и дров из всех окрестных мест, лидеры парламента прекрасно понимали, что без угля они вряд ли смогут контролировать город грядущей зимой. Шотландцы воспользовались своим выигрышным положением и давили на парламент, желая добиться немедленного урегулирования вопроса о реформировании церкви по пресвитерианскому образцу.

Тем временем сильно затянувшийся процесс над архиепископом Лаудом удовлетворил его самых мстительных врагов и послужил, хотя и не вполне адекватно, способом убедить публику, что пресвитерианцы, как и сектанты, ненавидят епископальную церковь. Но, как и в случае со Страффордом, обвинители обнаружили, что если строго следовать закону, то невозможно признать архиепископа виновным. Они смогли в большом количестве обнаружить то, что с радостью называли «правонарушениями» в исполнении его обязанностей, но ни одно из них нельзя было расценить как измену. Обвинение сделало неуклюжую попытку показать, что такое большое количество правонарушений можно приравнять к измене, но советник архиепископа поднял эту попытку на смех: «Я никогда до сегодняшнего дня не знал, что две сотни черных кроликов можно считать черной лошадью». К ноябрю было решено поступить с архиепископом, как было сделано со Страффордом, – подготовить Билль об опале, то есть отправить его на смерть специальным указом, принятым для этой цели. Билль без труда прошел первое чтение в палате общин.

Иначе обстояло дело, когда Вестминстерская ассамблея рекомендовала к рассмотрению парламентом свой новый «Справочник богослужений», в предисловии к которому содержалось заявление, что пресвитерианство согласно Божественному праву является единственной формой управления церковью. Сторонники проекта представили его рано утром в надежде, что он получит одобрение практически пустой палаты. Однако юристы Джон Глинн и Балстрод Уайтлок, являвшиеся его противниками, с помощью намеренно длинных речей затянули слушание, пока палата не наполнилась депутатами, и проект был отклонен.

Все это время понурые войска парламента отступали от Ньюбери. Они оставили свои хорошо оборудованные позиции вокруг Бейзинг-Хаус и ушли из Хемпшира в родные графства, чтобы найти там зимние квартиры. Осень выдалась сырой и мглистой, и говорили, будто 19 ноября, в день рождения короля, на небе видели три солнца и призрачную радугу – небесные знамения, предвещавшие то, чего толком никто не знал. В тот же день парламент получил петицию от Восточной ассоциации, возражавшей – не без некоторых оснований – против того, чтобы армия, на экипировку и содержание которой они потратили так много денег, теперь постоянно несла службу в других частях Англии. Ассоциация сообщала, что не в состоянии нести огромные расходы, следовавшие из такого положения дел. Комитет Обоих королевств прислушался к Восточной ассоциации, как, вероятно, не прислушался бы к другим жалобам, и решил, что следует предпринять шаги по реформированию армии на общенациональной основе.

На той же неделе парламент отправил делегацию к королю с новым предложением заключить договор. Инициатива исходила от палаты лордов, но не встретила препятствий со стороны Сент-Джона и Вейна в палате общин, поскольку они могли себе позволить протянуть королю оливковую ветвь, которую он заведомо не примет. Между тем переговоры, как и два года назад, дали бы им время провести масштабную работу по реорганизации армии. В этом отношении они были куда мудрей своего коллеги Дензила Холлеса, лидера тех, кто симпатизировал пресвитерианцам. Он при тайной помощи шотландского канцлера Лоудуна, переменчивого лорда Холланда и интриганки леди Карлайл вступил в контакт с французским посланником Сарбаном, который, по его мнению, мог повлиять на короля и убедить его рассмотреть условия договора. Эти полные надежд заговорщики рассчитывали, что если договору будет дан