Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин пожал плечами.

— Проверим, как будет лучше. В любом случае — скафандр из керамики делать неудобно.

Он раскатал комок глины, нарезал на одинаковые плитки и положил сушиться на край стола. «Долгий процесс, но к утру дозреет,» — сармат расстелил сверху сырую ветошь. «Когда машина поедет — прижать, чтобы не перекосилось. Куда бы датчики пристроить?..»

Глина осталась сохнуть под ветошью и без датчиков; этот процесс должен был идти предельно медленно, и поторопить его Гедимин не мог. «Древние материалы. Вечно с ними проблемы,» — он неприязненно сощурился, отворачиваясь от сырых плиток. «Займёмся чем поновее. Как там ипрон, измельчился?»

В печи уже ждали своей очереди тонкие пласты трёхцветного гзеша, нагретые почти до оплавления. Гедимин до хруста размял пальцы. «Композиты. Давно не делал композитов. Нудная работа. Ладно, был бы прок…»

Ещё пару часов ему было не до посторонних мыслей и пробегающих по отсеку сарматов и чужаков. Работа шла медленно — подложка, слой эластомера, нагрев, напыление, ещё слой, уплотнение, нагрев, напыление… Три одноцветных образца с ипроновой пылью, три одноцветных с мифрилом, двуцветные и трёхцветные с жёсткими прослойками… В печи дозревали ещё шесть образцов — гзеш, равномерно перемешанный с металлической пылью. Гедимин надеялся, что хотя бы этого количества хватит, чтобы он начал «чувствовать» новый материал и как-то судить о его свойствах. Пока он ничего не мог сказать — ни о прочности ещё не изготовленных образцов, ни об их радиозащитных свойствах, только надеялся, что напыление ляжет прочно, а слои не разойдутся.

На четвёртом часу возни с композитами (Гедимин как раз отправил остывать предпоследний лист металлизированного гзеша и ненадолго откинулся в кресле, прикрыв глаза) кто-то поставил перед ним на стол флягу с водой. Сармат озадаченно мигнул и поднял усталый взгляд на Айзека.

— Ты бы отдыхал хоть иногда, — со слабым укором сказал тот. — Плечи ещё не свело?

Гедимин снова мигнул, шевельнул лопаткой — и с досадой обнаружил, что в спине что-то неприятно тянет. «Совсем размяк, хуже „мартышки“. Сказал бы мне сейчас Линкен…»

— Много времени потеряли, — буркнул он. — Надо навёрстывать. Доделал композиты и сплав. Остынут — сяду с облучателем. Если получится нормальный металлизированный…

— Из местного сырья? — Айзек придвинулся ближе, разглядывая пласты гзеша. Они так и не сменили цвет — ни после нагрева, ни при смешивании с металлической пылью.

— Местный скирлин… Да, это будет неплохо. Проверь потом, что там с криостойкостью. И — мне на биопроверку. Всё, что сочтёшь пригодным к использованию. Без биопроверки никак.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Что с руками у Гварзы? — он вспомнил об эксперименте с лентами, за ходом которого никак не удавалось проследить. Айзек ухмыльнулся.

— Пока целы. Я за ним слежу. Ещё пара недель, и можно будет считать твой «скирлин» безвредным. Если, конечно, всё-таки не пойдут язвы.

«Можно было найти для таких опытов какого-нибудь филка,» — думал Гедимин, недовольно щурясь. «Хотя бы не рисковать одним из четвёрки… А выходит, Гварза склонен к опытам на себе. Не знал…»

— А что Би-плазма? Не отравилась?

Айзек хмыкнул.

— Не смогла прожевать. Но это и к лучшему. Я ещё проверю съедобность этого вещества для местных бактерий. Но это уже после переезда. Закопаю там на холме фрагменты с указателями и бочонок с водой…

«Да, переезд,» — Гедимин с трудом вспомнил, как называется та местность. «Скоро стройка. Без чертежей, без материалов…»

— Когда поедем? — спросил он, помрачнев. Айзек придвинул ближе флягу и погладил сармата по плечу.

— Не раньше восхода. Ты отдохни как следует. Через пару дней соберутся Текк’ты — и вот тогда работа пойдёт.

16 день Огня, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — долина Элид

Гедимин услышал тихое шипение, резко развернулся к Вепуату и сердито фыркнул — коготь разведчика, которым он пробовал на прочность ярко-малиновую пластину, раскалился докрасна, и «ткань», в которую он утыкался, ожидаемо начала оплавляться и проседать. Вепуат, увидев кулак Гедимина, проворно отдёрнул коготь и отключил нагрев.

— Естественно, он плавится, — сармат сердито сощурился на «испытателя». — Ты его на плавкость проверяешь?

— Тихо, тихо, — Айзек досадливо поморщился и перевёл взгляд на Гварзу — тот задумчиво давил пальцем на свободный угол пластины, будто хотел нащупать под ней стол. — Что скажешь?

Гварза сжал угол в пальцах, резко вывернул и, с силой оттянув и едва не сдёрнув лист материала со стола, отпустил его и нехотя кивнул.

— Прочный. Работал с рэссеной? Есть расчёты по пропорциям?

Гедимин молча положил на стол обрывок бумаги — итоговые формулы, наскоро переписанные с исчирканного листа. Хотелось выпрямиться, упереться руками в потолок и потянуться, разминая мышцы. Он уже не помнил, сколько часов провозился с эластомерами — смешивая, нагревая, склеивая, остужая, засовывая под облучатель и пытаясь разорвать… Перед Айзеком, Гварзой и пролезшим к столу Вепуатом лежали итоговые образцы — основная ткань, уплотнители, защитные пластины.

Айзек заглянул в листок вперёд Гварзы, быстро прочитал и весело хмыкнул.

— И опять умножение на двадцать? Что-то всё-таки непросто с этим числом… Почему именно двадцать? Это же, вроде как, из опытов с ипроном, а у тебя тут рэссена.

— Сначала проверил на ипроне, — отозвался Гедимин, глядя в стол. Почему он использовал именно такую пропорцию — атом металла на двадцать молекул эластомера — сармат и сам не мог объяснить. Опробовал он её для начала на ипроне — это было правдой, и результат ему понравился. Но как с ипроном связана рэссена, у которой совершенно другие свойства, Гедимин даже не брался объяснять — «Работает, и ладно.»

Гварза недовольно поморщился.

— Для ипрона не годится, — он когтем отчеркнул одну из строк. — Слишком большой расход. С рэссеной делай, что хочешь. Но для ипрона и мифрила — только напыляемый слой, никаких сплавов.

— Да, верно, — кивнул Айзек, перечитывая результаты опытов. — Расход большой, а экранирующие