Призма тишины - Роман Викторович Титов

– Ты про Обсерваторию? По словам Бавкиды, станция даст ей возможность покончить с флотом Риомма и реорганизовать Адис Лейр. Я не считаю себя частью ни того, ни другого. К чему мне соваться в их конфликт?

«Все куда сложнее, мой юный друг».

Ну вот, опять этот покровительственный тон! Не происходи этот разговор в ментальности, я бы непременно воздел очи горе.

– Уточнишь, быть может?

«Обсерватория – не то, чем кажется. Искаженный отзвук запретных знаний, достигших ушей твоей наставницы через немыслимые дали. Бавкида считает, будто открыла способ упрочить свое могущество, но не подозревает, что попалась в ловушку собственной алчности. Обсерватория – не источник силы. Она – дверь, способная распахнуться в бездну, и чем дольше длиться эта беседа, тем выше вероятность, что та дверь распахнется, а захлопнуть ее уже не удастся».

И снова ничего конкретного. Сплошные иносказания да недомолвки, которые могли означать что угодно. Я слушал слова Хранителя с вниманием, достойным ученика Цитадели, но чем больше осмысливал их, тем сильнее убеждался, что они ничего не стоят. Бессмысленность и пустота.

Но ему я, конечно же, сказал другое.

– Бавкида провела здесь столько времени. Почему ты ее не остановил?

«Потому что она лишилась возможности слышать. Испорченная, алчущая могущества и ослепленная собственным превосходством над остальными, Бавкида теперь слушает только себя. Проведя на Шуоте столько времени, она даже не поняла, кто я».

– Я тоже этого не понимаю, однако ты хочешь, чтобы я тебе верил.

«Одна нехарактерная для лейра черта в тебе особенно привлекательна. Несмотря на змеиную клоаку, служившую тебе семьей и домом, ты поразительно мало заботишься о собственном благополучии. Хозяева планеты, где ты стоишь, те самые, что властвовали над Вселенной за многие тысячи лет до того, как был возведен Храм, оставили меня здесь в качестве предупреждения. Они и мои хозяева тоже. И они знали, что рано или поздно найдется некто, кому будет мало той власти, что дают Тени».

– Твои хозяева… юхани?

«Ты – молодец, Сет Эпине».

Я задохнулся. От чего? Трудно сказать. Вероятно, от осознания величия открытия, что на меня только что обрушилось, но об заклад биться бы не стал. Лишь несколько мгновений пребывал в прострации. Я пытался осмыслить услышанное, осознать масштаб, но единственное, что получалось, это унять дрожь, пронизавшую каждую мою мысль. В том, что юхани – не шутка, я убедился еще во времена поисков Иглы Дживана. Не смущала меня и их связь с Тенями. Могучие настолько, что собственное величие ослепляло, юхани создали Иглу, из-за чего и разделились на два противоборствующих лагеря. Разразилась война невиданных масштабов, результатом которой стало полное истребление юхани. По итогу войны Галактику наполнили Тени, к которым аборигены Паракса, не без помощи древесника Ту’ата, умудрились открыть себе доступ. Иглу спрятали на Боиджии, где нам с Батулом и удалось ее отыскать. Я помнил все это слишком хорошо, чтобы не переставать мучиться кошмарами по ночам.

– В легендах говорится, что юхани состояли из Теней, и что Шуот стал их последним местом упокоения. Это правда?

«Смотря, что подразумевать под словом «правда». Уж ты-то должен понимать, как часто истина зависит от перспективы».

– То есть?

«Тени не появились просто так. Вселенная зародилась и ширилась, прекрасно чувствуя себя без них. То же самое касается и разумной жизни. Многое в нашей природе взаимосвязано, но не настолько, чтобы считать некоторые процессы естественными. Многое в истории юхани, Иглы Дживана и Теней искажено и приукрашено. Тебе же я поведаю тайну. Юхани зарвались. Решив, что их могущество не ведает границ, они осмелились дотянуться до миров, что таятся за Гранью».

И снова эта «Грань». За короткий период мне уже несколько раз приходилось слышать о таинственной «Грани», куда якобы открывает путь Обсерватория, но что все это означало, от понимания ускользало.

– Так тебя смущает стремление Бавкиды переплюнуть твоих хозяев?

«ИДИОТ!»

– Ну вот опять ты орешь.

«Во всей нашей Вселенной в принципе нет и не будет существ, способных переплюнуть моих хозяев. Но есть нечто, чему под силу сделать со всей существующей жизнью то же, что когда-то давно настигло юхани».

– Вот как? А отчего ты ей об этом не сказал? – Несмотря на то, что в целом и сам вопрос и тон, которым он был задан, предполагали некое отстраненное равнодушие, на деле я всерьез озаботился услышанным предостережением.

Хранитель недолго ждал с ответом.

«Как я и сказал, она осталась глуха к доводам разума».

– Не поверила?

«Нет».

– А с чего ты взял, что я поверю?

«Потому что ты, Сет Эпине, являешь собой поразительное сочетание все тех качеств, что делают лейра ничтожеством, но при этом умудряешься оставаться на высоте. – И прежде чем я успел поблагодарить его за сомнительный комплимент, добавил: – Ты не испорчен. Несмотря на свою тесную связь с наставницей и Обсерваторией, тебя не коснулась та хмарь, что окончательно пропитала разум Бавкиды».

Перед мысленным взором пронеслась вспышка из прошлого: теневой ожог, образовавшийся на внешней стороне моей ладони после соприкосновения с центром управления станцией.

– Значит, Обсерватория – это ключ ко всему, – протянул я, придя к убеждению, что дела и впрямь хуже некуда. – Как ее обезвредить?

«Вывести из строя. Уничтожить. Как же иначе?»

– Об этом я и сам догадался! Как это сделать? – Вспыхнуло еще одно воспоминание: гротескно искаженная рожа Шенга. Будучи не самым могучим лейром, он и то заставил меня попотеть. – Страшно представить, что Обсерватория сотворит с Бавкидой.

«Именно поэтому я и советую тебе объединить силы со своими противниками. Лишь действуя сообща, у вас появится шанс против Бавкиды».

– Это с паучихой-то? – Я даже не пытался скрыть сомнение.

Но Хранитель явно не был настроен на мои хохмочки.

«Речь о том, кого заперли в отражении! Не пренебрегай им. Используй, чтобы усилить свое восприятие!»

Не то, ради чего я тренировал собственное сознание столько лет. Совсем не то.

Впервые за время нашего разговора я открыл глаза и увидел Храм таким, каким он был на самом деле – всего лишь пыльная глыба, которой умелые руки лейров придали строгую форму. А все остальное – весь мистицизм и внушаемое древними письменами благоговение, – просто так, привет из прошлого, до которого никому уже не было дела.

– Паяц будет счастлив, –