Светлолесье - Анастасия Родзевич

Княж встал и медленно подошел к окну.

– Гоните эту рыжую в шею!

– Княж, это ж та девка. – Ордак ринулся прочь из палаты. – Хватайте ее, остолопы! Чего уши развесили!

Ольша? Быть может, и в нее вселился Ворон?!

Альдан рванул к окну, но Крац и караульные скрутили ему руки.

– Не слушайте! Он манит вас на гибель!

Дан сопротивлялся, но даже сквозь шум до него долетали слова, перемешанные с хохотом:

– Страшись, Тантор Заревич, Тантор Заревич! Замарал ты руки, Тантор Заревич, не отмыться тебе, не искупить греха проклятущего. Веки вечные мучиться, да не сладиться, веки вечные помниться, да забвение твое – прахом по ветру. Нет, не сладить тебе, Тантор Заревич, с лиходейской силой. Продал ты душеньку свою, мил друг Тантор Заревич, а платить другому оставил!

Княж побелел, как полотно.

– Всем собраться во дворе, – прохрипел он.

– А что это там за дым? – воскликнул кто-то, указывая вдаль.

Нечеловеческий хохот все еще звучал в ушах, когда кто-то тихо произнес:

– Горит мунна…

– Послушайте же вы меня! – кричал Дан, вырываясь из рук червенцев. – Они только того и добиваются!

Но без толку. Никто его не слушал, все взгляды обратились к княжу, когда Тантор Заревич обернулся к дружине и червенцам и обескровленными губами произнес:

– Трубите в рог. Мы выдвигаемся на колдунов!

30

Древо

Первым очнулся Минт.

– Куда делись ходы?

Они с Федом успели нагнать меня, но не видели, что сделала вещунья.

– Чары рассеялись, – прошептала я. – Мы не сможем уйти той же дорогой…

– Да вашу чудову бабушку! Лесёна, идем, нельзя медлить, надо искать выход!

Друг взял меня за руку и потянул за собой.

Но я не могла набраться духу, чтобы взглянуть еще раз на Ольшу. Казалось, будто все происходило не со мной, а с кем-то другим, ведь она не могла так поступить с нами. И Древо не ранила скверна!

Но оберег давил на шею холодной тяжестью, нити меркли и каменный пол плясал под ногами. Когда я вновь подняла взгляд, вдали виднелась удаляющаяся спина вещуньи.

Вдруг гора содрогнулась, наверху раздался хруст. Мы подняли головы и увидели, как от потолка откололись каменные пики.

– Фед, – хриплый голос Минта привел меня в чувство.

Наставник взмахнул рукой и раскинул над нами световой щит. Его хватило, чтобы сдержать первый шквал камней, но от следующего толчка треснул пол, зал раскололся на островки, и мы с наставником оказались отделены друг от друга.

Я сплела заклятье помехи, затем еще одно и еще, пока не выдохлась. Но все чары были неустойчивыми, сплетения распадались на глазах, и осколки без труда пробивали их.

Гора вздохнула еще раз, и под корнями Древа открылся проход. В каменный зал хлынули десятки колдунов. Они прикрывали головы свитками и книгами, пригибались под тяжестью книг. Матушка-гора вывела наверх Совет, старших и учеников! Сберегла последним усилием…

Щитовое заклятье Феда накрыло колдунов, и вместе с двумя другими созидающими он укрепил его над всеми.

Но Обитель погибала. Камни кололись и множились, тысячи острейших граней пролетали мимо нас. Минт еще что-то кричал, но звуки путались в плаче горы. Волнами накрывало болью, ведь и я была частью Обители, и эта часть погружалась во тьму, рассыпалась.

На твердых ногах я споткнулась и покатилась было в расщелину, но Минт поймал меня за руку. Мимо пролетели сорвавшиеся глыбы и с оглушительным грохотом приземлились рядом.

– Держу! – заорал Минт.

Предана, предана, предана…

Голос погибающей горы рвал так, словно в грудь втыкали колья раскаленного железа.

Я упала на живот, подтянулась к краю, но пропасть дышала и рычала мне в лицо злобной, бездушной тьмой. Нет. Не могло такого быть! Минт рывком втащил меня наверх, но упавший каменный зубец отбросил его назад. Друг закачался и едва не слетел в пропасть.

– Минт!

Но вот гора еще раз надсадно дернулась, вздохнула, а потом затихла. Нити померкли. Над нами осталась пробоина, и в ней виднелось сумрачное небо. Щиты колдунов меркли вслед за нитями, не выдержав камнепада.

«Они погибнут, если ты не вмешаешься», – вдруг раздался Шепот у самого уха.

– Нет!

«Сбрось сомнения, точно шкуру. Покажи себя. Покажи, на что способна. Защити колдунов и Минта».

Всего капля крови, и пробудятся старые чары, и оживет древнее колдовство. Сила рода и сила тех, кто жил в Срединном мире, наполнит меня до краев, а потом разрушит летящие камни. Путь Разрушения, тонкий и неведомый, поведет меня к собственным границам бытия.

Я зажмурилась.

– Выбор. Должен быть выбор!

Оставался обряд из таблиц. Оставалась моя собственная кровь.

Но если я вновь пролью ее, Шепот возьмет свое, и сила, взятая взаймы, не убережет от расплаты. «Только если под шкурой овечки не прячется кто-то пострашней волка», – сказал тогда Колхат. Теперь я поняла смысл. Мы, колдуны прошлого и настоящего, в ответе за все то зло, что причинили Светлолесью. Если я сомкну влажные от крови пальцы и взову к чужой силе, то и меня не станет. Кто-то другой войдет в мое тело, кто-то иной свершит колдовство. А что потом?

Всполох щитовых заклятий мерк, нас накрывала темнота, каменные зубья крошились под ногами, и их осколки царапали кожу.

Шепот играл со мной все это время. Ворон не мог нас убить, но выжидал. Ворон чего-то хотел. Он… ждал.

«Колдовство крови, – наконец поняла я. – Ворон захватит мое тело».

– Выбор…

– Ворон! – крикнула я. – Ты не заставишь нас играть по своим правилам! Выбор есть.

Я нащупала за пазухой перстень, что дал мне Дарен, и сжала его.

Не память подсказала мне образ колдуна, не уста произнесли имя. Само колдовство внутри проснулось и быстрее мысли полетело к нему, и не словом, не мольбой я потревожила его, а склоненной головой и ласковым шепотом.

Приди ко мне.

И он откликнулся.

Полы серого кафтана, расшитые неровным речным жемчугом, подметали хвою и листву, когда колдун шел меж нитей жизни и те расступались пред ним. Дарен сократил разделяющее нас расстояние через сотворенный чарами облик, морок Пути Превращения.

Я чуяла исходящие от него волны гнева, хотя внешне Дарен оставался спокоен. Только колдовской глаз обозначился резче, изумрудной гранью цепляясь за явь.

Он встал рядом. Призрачная рука коснулась моего тающего щита.

– Мы создадим сплетение вместе, – сказал он.

– Как?…

Колкие нити чужого колдовства оплели мое тело.

– Все рождается из пустоты и в пустоту нисходит, – продолжил Дарен. – Нет предела. Это Путь Разрушения, Лесёна. Ступай по нему.

Сплетение Дарена давило, как тиски. Я словно вошла в узкую каменистую расщелину.

Нестрашно.