Семко - Юзеф Игнаций Крашевский

Монах приложил руку к сердцу.

– Ваша милость, и свою честь, и имущество, и будущее вы можете спасти от неопределённости и риска.

Он поклонился ему до колен.

– Послушайте меня, назначьте время и место.

Семко долго думал, раз и другой прошёлся по комнате.

– А если спасение окажется невозможным, если мне поставят такие условия, на которые я не смогу согласиться?

– Тогда, ваша милость, вы ничего на этом не потеряете, кроме нескольких дней и напрасной поездки.

Князь задумался ещё на мгновение. Но ему уже практически нечего было терять, а мог что-нибудь приобрести. Не стоило ли попробовать?

– Через четырнадцать дней на Муравом Острове, – сказал он в конце.

Старичок сложил руки.

– Слава Богу, – шепнул он. – Я иду сегодня ещё, чтобы отправить, куда нужно…

И он тут же покинул комнату, спешно с палкой шагая к воротам.

II

Муравый Остров находился на границе, в лесах Мазовии, а получил своё название, как легко догадаться, от своего расположения на холме, на стрелке двух рек, которые у его подножия создали обширное болото.

Холм был достаточно обширный, почти весь заросший вечными деревьями. Над речками и болотом густо разрослись лозняк, ивы, кусты, посередине старые сосны и дубы уже не позволяли кустам жить под собой, там едва только местами могла жить черника и брусника. Ветки старых гигантов практически не пропускали света, и только то, что могло обходиться без него, дремля во мраке, пускало бледные ростки.

Эта часть леса была величественной и красивой. Весной и зверя легко было найти, летом Остров пустовал, потому что пищи там он не находил, иногда только стада лосей и коз, когда высыхали ручьи, приходили в них оживиться. Люди редко туда забредали.

Остров был расположен довольно далеко от трактов и больших рек, поселений в околице не было.

В конце августа в назначенный день Семко, который с нетерпением этого ждал, теряясь в самых разнообразных догадках, появился вечерней порой на Муравом Острове. Его сопровождал, как обещал, брат Антоний, а кроме него, несколько слуг, которые везли шатёр и дорожные запасы.

Они никого не застали. Семко сам выбрал место; среди самых старых деревьев, недалеко от речки, где пища для коней была добрая, он велел разбить большой шатёр и сделать шалаши. Люди, во время охоты привыкшие к подобным ночлегам, быстро и умело взялись за работу. Сразу разожгли костры, найдя сухие сосновые ветки, и костёр весело зашипел. Летом или зимой костёр на выпаске и ночлеге должен был гореть. Воздерживались его разводить только тогда, когда он мог выдать врагам.

Летом царила тишина, именно в это время года уже значительнейшая часть птиц умолкает. Сверху качались зелёные ветки, медленно, словно сонные, а шум их тонул в этом торжественном молчании одним своим однообразием.

Князь ждал еду, которую ему готовили, а брат Антоний, соблюдающий, как большую часть года, пост, ел кусок хлеба с солью, когда вдалеке послышался шелест, а потом топот коня по мягкому пласту лесной земли, который не очень был слышен. За деревьями показалось несколько всадников. Из них только один, дав знак товарищам, чтобы остались вдалеке, когда князя увидел, доскакал до лагеря и спрыгнул с коня. Семко, которого жгло сильное любопытство, смотрел внимательно, но прибывшего узнать не мог.

Только когда, бросив коня, он пешком приблизился, снимая шапку перед князем, всмотревшись в него, вспомнил…

старосту Хавнула. Это действительно был он. Князь, у которого сохранились о нём довольно хорошие воспоминания, почувствовал себя более спокойным, увидев, что с ним имел дело. Он легко мог догадаться, что тот прибыл по делу Ягайллы. Воспоминания о литвине, который был его конкурентом и отбирал у него корону, сжало сердце Семко.

Несмотря на это неприятное впечатление, он с любезностью поздоровался с Хавнулом, но в то же время с гордостью человека, который помнил, что хоть мгновение считал себя королём. Хавнул подходил к нему явно смущённый, меряя его беспокойными глазами, желая угадать мысли.

– Простите меня, ваша милость, – воскликнул он, – что я даже сюда забрёл. Бог свидетель, что я желаю добра, и думаю, что принесу мир и счастливое будущее.

Князь молчал, только склонив голову. Хавнул поздоровался со стариком, который при виде его радостно улыбнулся.

– Братья шлют вам привет! – сказал он. – Отец Павел шлёт вам сердечное слово.

Обрадованный монах воздел руки. Тем временем дружина князя готовила охотничью трапезу и разложила на земле приборы. Семко указал рукой, все пошли к этому лесному столу и на сидениях, наскоро сколоченных, заняли места. Только брат Антоний, доедающий хлеб, сидеть не хотел, и скоро отошёл с чётками в сторону.

Хавнул, видя, что Семко не хочет начать разговор, первый его начал:

– Милостивый князь, сначала я должен объявить вам то, что хотя прибыл с ведома моего господина, я не его посол. Это моё собственное желание мира и покоя меня сюда привело. Но также под клятвой признаюсь вам: то, что обещаю вам от имени моего господина, он сдержит.

Он немного помолчал, и говорил дальше:

– Втянули вас, милостивый пане, и разочаровали… Напрасно переживать за то, что случилось. Королева Ядвига приезжает… в этом нет сомнений. Среди панов, которые её окружают и будут руководить её первыми шагами, значичительнейшая часть обязалась дать ей в супруги моего государя. Он принесёт Польше новые силы, богатства, заслугу в отношении церкви, мир и, даст Бог, долгие годы счастья. – Всё это, – сказал тихо Семко, – ещё только надежда и неопределённость. Принцессы до сих пор нет, королева столько раз обманывала поляков, что ей нельзя верить. Ягайлло в серьёзной войне с Орденом и он сам не уверен, удержится ли.

– Мы нанесём Ордену страшный удар тем, что вы сами приготовили, – сказал Хавнул, – мы отберём Витовта. Ягайлло станет сильнее, чем был. Об этом нечего бояться… В Польше мы постарались, – тут Хавнул улыбнулся, – одни нам помогут ради церкви и Польши, другие ради золота. У нас есть, чем наградить тех, кто будет нам помогать…

Он говорил это с такой уверенностью, что Семко, слушая, повесил голову.

– Если бы корона, которую вам предложили, была бы получена, – прибавил староста, – я бы не отговаривал вас от неё, не смел бы отбирать, но, милостивый князь, у вас врагов больше, чем друзей. Они боятся вас. Кто бы ни был королём, вы её не достигните. Заключая с нами союз, отказываясь от этого, вы можете вернуть то, что потеряли, и завоевать больше, не вынимая из ножен оружия.

Семко думал. Правда, он ехал туда, не