Лучший друг - Ян Жнівень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Младший брат стоял в дверях, особо не скрываясь, но и не стараясь вызывать к себе лишнего внимания. Лёша сидел на корточках и прикрывал дрожащие губы рукой, по которой текли крупные, как град, слезы. Закрыв глаза на изменения на лице, появившиеся у Егора, он одел сережку на левое ухо и горько улыбнулся.
– Мама носила такую сережку на левом ухе всю мою сознательную жизнь, – ответил Лёша, поворачиваясь к нему лицом и стирая влагу со щеки. – И как она тут оказалась?
– Я такого не помню, – виновато ответил Егор и опустил взгляд. Только после этого Лёша заметил рассеченную бровь, губу и вырванный клок кудряшек на голове брата.
Выглянув в окно, Лёша улыбнулся и сказал:
– Пойдем.
Вставив в зубы сигарету, Лёша вышел из подъезда и закинул на плечо красную кедровую биту, оставшуюся у него с тех времен, когда он грезил создать свою банду. Тогда вместо того, чтобы искать последователей, Лёша решил купить эту биту, но на том игра закончилась, а он повзрослел.
Младший брат, слегка испугавшись, шел за широкой спиной брата и выглядывал из-за нее. Поняв, куда тот идет, он расстроился и стыдливо опустил глаза.
Андрей Спичка стоял около каштана и, засунув руку в широкий карман джинсов, курил какую-то самокрутку без фильтра. Увидев Лёшу, держащего на плече кедровую биту, тот чуть под землю не провалился. Забыв даже достать сигарету изо рта, он остолбенел и прижался к дереву, но Лёша не тронул его. Из-за спины вышел виноватого вида младший брат.
– О-па, – сказал Спичка, осмелев. – Это же так называемый Эшби! Братан, ты, я смотрю, большой. Зачем тебе заступаться за этого шкета? Да и бита, как ни погляди, великолепна! Давай к нам в тусовку. Здесь все сильные пацаны.
В ошалелых глазах Спички появилась надежда. Он легким жестом головы указал одному из своих друзей включить камеру, дабы показать школе, какое ничтожество учится с ними. Весело решив принять удар, он вжался в дерево и зажмурил глаза.
– Давай, – толкнул младшего брата Лёша и отошел назад. У Спички отлегло от сердца, и он увидел еще больше надежды в своем бедствующем положении.
Но тут случилось невероятное. Заметив резкий взмах старшего брата, Егор словил момент и влетел с хрупкого, сухого кулачка Спичке прямо в щеку. Удар получился не особо сильный, но суть была не в силе – удар был нанесен в унисон бите, которая, выпущенная из крепкой руки брата, влетела прямо в припрятанную у груди камеру одного из прихвостней Спички.
Бессильно упав, Спичка направил взгляд на друга, который, крича от боли, валялся на земле и прикрывал сломанные пальцы целой рукой. Дорогая видеокамера лежала, разбитая вдребезги. Закончив дело, Егор молча ушел. Старший брат, забрав биту и похлопав ею по голове Спички, сказал:
– Не на тех ты напал, – и в подкрепление своих слов он пронесся битой под своим левым ухом, колыхнув шахматную сережку на подвеске.
С того дня Андрей Спичка был забыт, как страшный сон. Кулак, который после удара остался с рассеченной костяшкой, теперь был главным аргументом Егора в любом споре. С тех пор он ни разу не бил никого до встречи с сыном Романа Федоровича, но его поступок, быстро разнесенный по школе зеваками, что были в тот день неподалеку, привлек внимание и вызвал неподдельный интерес некоторых личностей. Алексей Эшби, именуемый Битой, стал своего рода легендой, которую больше никто не видел, а если и видел, то только издалека – курящим на балконе и подсчитывающим купюры с подработки.
III
От воспоминаний Егор почувствовал что-то вроде того, что чувствовал при поцелуе. Его плотину невозмутимости, которая укрепилась еще задолго до путешествия, вдруг как напором воды смывало, заставляя просыпаться самые потаенные участки души.
Отрицать было бесполезно. Старший брат был человеком, приблизиться к которому смогла лишь любовь, которая была чем-то вроде свежего глотка воздуха в затухшем разуме. Неизвестно было даже, сможет ли эта любовь во второй раз сравниться с этими теплыми воспоминаниями. В сердце появилось жуткое желание подойти к Маше и крепко ее обнять, но вместо этого он забился дальше в угол и постарался подавить чувства, которые росли в нем, словно сорняки.
Впервые за долгое время Егор увидел, как старший брат сел за какую-то тетрадь и принялся упорно писать в ней. Под впечатлением от невероятного переизбытка информации он взялся за ручку и принялся тщательно выводить буквы, чеканя каждое придуманное на ходу слово. Где-то недалеко уместились Маша с Женей, смотрящие драму про парня и девушку, ищущих покоя в каких-то сомнительного вида развлечениях, и лили горькие слезы, понимающе смотрели друг на друга. Как-то не заметив того, Егор впал в сон и завалился прямо по центру комнаты.
В полной темноте его разбудила мягкая рука, которая сжимала его руку. Он дернулся. Пристроившаяся на целых двух пуфах, Маша лежала рядом, уткнувшись носом ему в скулу. Когда он открыл глаза, она слегка укусила его за мочку уха. Сначала Егор лежал с широко раскрытыми глазами и, дрожа от удовольствия, не знал, как отреагировать. Нечто столь неестественное и приятное вызывало в нем злость и радость одновременно. Маша открыла широко свои голубые глаза и посмотрела на него виновато.
– Разбудила? – спросила она.
– И слава богу, – выдохнул Егор и посмотрел на нее.
По телу снова пробежало ее теплое, свежее дыхание, в первый раз повергнувшее его в экстаз и заставшее его врасплох. Он посмотрел на ее губы, в возбужденном ожидании застыв, но Маша лишь улыбнулась и опустила голову, закрыв глаза. Расценив этот поступок как разумный, он решил не торопиться и тоже закрыл глаза.
– Как бы ты отнесся к моей смерти? – словно громом ударила Маша своим вопросом. В холодном поту Егор открыл глаза и посмотрел на ее беззаботное лицо. – Никак? – спросила она, ожидая ответа.
– Сам не представляю, как это будет, – ответил Егор и почувствовал, как сердце бешено забилось. В ее словах он почувствовал какой-то нездоровый намек, но ее улыбка притупила сомнения и усыпила бдительность. Они уснули.
Мимолетное видение. Егор увидел во сне какой-то блик. На лбу была странная
