Лучший друг - Ян Жнівень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В обоих царила та неопытная чистота, которую все сбрасывали с себя когда-то, неумелыми движениями, порой даже пьяными, стараясь нащупать ту точку, которая будет вести их дальше. Между Егором и Машей в первую же секунду воцарилась гармония. Общие движения. Они чувствовали друг друга, знали каждый шаг. Каждое движение было словно давно отработанным, а бесконечные каскады поцелуев, как мягкий дождь, взаимно покрывали их тела.
Вторым, что вспомнит Егор, пробив карандашом себе руку, будет их жаркое соитие, которое произошло в ту ночь. Струя крови будет сопровождена жуткой головной болью и гулом, который будет нарастать с каждой секундой. В тот момент, в уютной комнатушке «Клецкого дома», освещаемой одной лишь тусклой лампой, все казалось идеальным. Они были словно созданы друг для друга, и ничто не могло тогда разделить их, ничто и никто.
VI
Егора прозвали полковником Эшби, а Митрофана повысили до маршала армии Клецка. Как сказал Рей: «Рановато пацана ставить на один уровень с героем, который посвятил службе больше половины своей жизни; но уже можно смело заявить, что он не обычный рядовой».
Многие, возможно, даже не понимали, за что этого робкого, плаксивого мальчугана повысили до полковника и уже называли героем. Они даже не понимали, что ответ был на поверхности, хотя многие все равно, замечая его, не могли смириться с решением вышестоящих. В один момент Снов, который не шибко и восторгался Егором, а был скорее на нейтральной стороне, вдруг заслышал разговор двух солдат из так называемой «элиты», который очень сильно его затронул и заставил пойти против своих эгоистичных принципов невмешательства. Подойдя к ним, он подслушал обрывок разговора:
– Я, конечно, не имею ничего против, но они хотели поставить его на один уровень с Митрофаном. Вдумайся, Толя, Митрофаном! С человеком, имя которого порой сказать боялись! – тихо кричал друг Толи и размахивал руками. – Для меня Митрофан – живая легенда, непоколебимая стена!
– Я давно уже так думаю, – отвечал высокий и невозмутимый Толя своим томным голосом. – Не побоялся. Много кто не побоялся.
– А вы, уважаемая «элита», Анатолий и Константин, чем себя занимали три года службы? – встрял в разговор начинавший терять терпение Снов, скрестив руки за спиной и окинув их холодным взглядом.
Завидев низкого мужичка, два солдата как по команде стали смирно и переглянулись, немного испугавшись такого внезапного визита. На лицах их появился легкий румянец.
– Извините, Юрий Алексеич, но я не понимаю, о чем вы говорите, – начал самый разговорчивый из их дуэта – Константин.
– Этот малый, будь хоть чужаком, хоть отшельником – да кем угодно, но он оказался единственным, кто осмелился выступить. Вы же знаете историю про вбитую пулю в ванной седьмой комнаты гостиницы «Клецкий дом»?
– Конечно, – смутившись, отвечал Константин.
– Эту пулю достал брат этого мальца из его руки, пока тот сжимал окровавленным ртом полотенце, – говорил тихо Снов, вызывая своим голосом дрожь в голенях у обоих солдат. – Эту пулю он словил, когда в одиночку шел по минному полю в поисках ответов на вопросы об этих дикарях. Он получил ее в свою молочную, девственную ручку, пока вы мяли сиськи проституток у себя в будках, элитный отряд.
– Но он пошел туда из-за неведения. Мы-то знали, что там мины и отряд спецназа. Мы, пусть вам не кажется это грубым, элита. Нас всего шесть человек, и наша потеря может много стоить, – пытался парировать Константин.
– Я не могу не согласиться, – отвечал на последнее его заявление Снов. – Но он был прекрасно осведомлен. Он знал, что там будут мины, и в одиночку, будь то из глупости или исходя из плана, но пошел туда. Он пошел туда и начал дело, хотя, думаю, очевидно, что каждого из вас повысили бы в звании хоть до генерала и я, и господин Рей с Игорем Дмитриевичем, осмельтесь вы выйти туда. Вам бы дали премию, но вы сидели, поджав хвосты. В отличие от меня и остальных, вы – элита, получившая эти звания не по случайности. А этот малый принял вину, разбил чело об пол перед господином Реем, но принял вину на себя и сжал свои юношеские яички в кулак. Пусть полковник Эшби будет для вас примером в будущем, – Снов окончил свою речь, еще какое-то время осматривая их побледневшие лица своим холодным взглядом.
По ним было видно, что солдаты испытывали стыд, и с тех пор почти никто не задавался вопросом, почему в их рядах есть полковник Эшби – чужак и предатель по совместительству.
Младший брат лежал на кровати, уткнувшись уныло в плечо Маши. Даже в эти моменты у него не было и секунды, чтобы забыть о грядущем. Лежа рядом, вдыхая приятный запах ее тела, он смотрел сквозь темноту собственных глаз на воображаемые картины будущего поля боя и неуверенно вынашивал план.
По выходе из палаты, где облачались в броню солдаты и получали оружие, Лёшу охватил ужас. Сотни женщин и детей сгрудились на площади, обнимая и целуя грубых, облаченных в нелепую броню мужчин, державших ружья наперевес. Этот эпизод сильно его задел, и он ушел, лишь бы не проникнуться состраданием к этим незнакомцам.
Митрофан Альбертович стоял неподалеку и курил свою трубку, плотно набитую горьким табаком. Став рядом, Лёша тоже закурил, и оба уставились вдаль – в сторону, где ютились две дюжины подготовленных, профессиональных убийц. По телу пробежала дрожь, что заметил Митрофан Альбертович. Он взял Лёшу за плечо и легко постучал по нему. С того момента старший брат его видел лишь единожды.
В баре было пусто. Женя, выжидая какое-то время, уже собирался закрыть маленькую дверцу, выключить проигрыватель пластинок и накинуть на себя камуфляж, как в дверях показалась знакомая девушка. Марго, вскинув брови, медленно двигалась к нему и, словно не веря своим глазам, жадно пожирала его всего одним взглядом. Женя почувствовал себя жутко некомфортно, ему захотелось убежать и спрятаться от нее, но Марго остановила его легким прикосновением руки.
– Куда же ты собираешься? – спросила она, поднеся свое лицо к нему и готовая в любую секунду заплакать.
