Лучший друг - Ян Жнівень

Работал ген очень просто. От Лёши лишь требовалось подумать о ключевом слове, как перед глазами начинали мелькать даты и воспоминания. Со стороны это выглядело как самая настоящая картотека данных, но на деле работали лишь картинки в голове, диалоги из которых были смутными, неясными, а визуальные обрамления трудноразличимыми. В общем и целом, это были самые настоящие воспоминания, которые Лёше просто передали через этот ген.

Но у действия ментанилина была одна проблема – человек не помнил ничего после того, как наркотик переставал действовать. В воспоминании человека остаются сцены, где он просто сидит и вспоминает что-то. У Лёши в голове это выглядело как он сам, сидящий два часа на месте и иногда затягивающийся сигаретой, говорил Жене слова, которые было невозможно различить. Приходилось все читать и впитывать как губка, чтобы вернуть утраченную память.

Вместе перекурив и глотнув для смелости пятьдесят грамм виски, Женя пригласил всех в компьютерную комнату для обсуждения культурного наследия, на которое упор в прошлый раз они не делали, но Егор с Машей предпочли занять себя другим – коллекциями, любезно предоставленными для изучения.

Оба ушли с головой в чтение и впали в ту кондицию, когда звук в комнате не должен подниматься выше тридцати децибел, а интенсивность музыки была подобна движению материков по океанам.

Решив, что в будущем ей поможет такой опыт, Маша забралась на пуф и набрала себе на колени около десяти томов черно-белых комиксов. В них она буквально утонула, забыв на пару часов о сне, еде и воде. Лишь раз она отлучилась в тесную и слабо освещенную уборную, откуда незамедлительно вышла спустя пару секунд. Чтение она прерывала тем, что доставала измалеванный от начала и до конца блокнот и яро зарисовывала сцены, движения, стильное обрамление и мультяшные пейзажи.

Дав мозгу отдохнуть и выкурив две сигареты, Егор вытащил с нижней полки один из десятков толстых томов и сдул с него легкий слой пыли. На корешке значилось золотыми буквами: «История Беларуси – средние века». Когда он это увидел, у него учащенно забилось сердце. Издание датировалось 2071 годом, так что в его достоверности ему убеждаться не приходилось. Он смело открыл книгу и тоже ушел в нее с головой.

Как и ожидалось, сведения из нее разительно отличались от того, что давали в университете. Измазанных кровью белорусов, еще до рождения Христа пускавших кровь своих врагов в каждой точке мира, не было. Это был простой оседлый народ. Помесь балтов и славян, мирно живших на своих землях до прихода инициативных завоевателей.

Так же Егор в других книгах открыл для себя древние цивилизации Рима и Греции, Месопотамии и Азии, описанные без той надменности, с какой их подавали преподаватели; открыл также справочник об идеологиях, где узнал про гитлеровскую Германию, фашизм, течении расизма и идеях неравенства. Там он увидел доселе невиданных философов. Сократ и Кант, что были уже неким архаизмом, которых боготворила Кира Васильевна, отошли на второй план, дав ему наконец увидеть альтернативы в лице Ницше, Сартра, Шопенгауэра и Достоевского; о последнем не раз, конечно, слышал ранее. Так в его голове укрепилась слепая уверенность в том, что теперь ты можешь доверять лишь себе и тому, что пришло из прошлого. Вся картина, и без того корректируемая старшим братом, дабы Егор не превратился в полоумного, поменялась напрочь. Он узнал многое, так что теперь совсем не хотел уповать на предыдущие свои предрассудки.

Однако с этим к нему пришло осознание, что старший брат от него все же что-то скрывает. Не мог человек, выросший в таких же условиях, как он, так много знать и так скептично относится ко всему вокруг. И все же, по старшему брату был видно, что истинной картины мира он не видел, хоть и не верил в переписанную. Егору срочно надо было выяснить, что посеяло в нем эти семена сомнений.

X

В один момент Егор, спускаясь вниз за порцией сигарет и уже надумывая строго обратиться к старшему за истиной, заметил свое слабое и темное отражение выше проигрывателя пластинок и магнитофона.

Он и раньше его замечал, но сейчас надолго залип и понял, что это не темное стекло и не занавеска, а какое-то устройство. Оно было настолько огромным, что занимало всю стену в конце коридора над нарисованным портретом длинноволосого парня. Он справился у утомившегося часами печатания Жени, что это было. Тут хозяин по привычке стукнул себя по лбу и громко расхохотался. Только Егор хотел расспросить Лёшу о его прошлом, как все пошло псу под хвост, потому что Женя выдал неожиданное заявление, повергшее всех в какое-то неконтролируемое и воодушевленное бешенство:

– Вот я дурак! – он завопил, вскочил с кресла и оторвался от распечатанных листов, которые они с Лёшей продолжали заполнять. – Да вы же это видели пару раз за жизнь!

– Что?! Что мы видели? – пищал Егор, совсем потеряв контроль от нетерпения и внезапного воодушевления. – Стой… Неужели это…

– Это телевизор, брат! – после фразы Жени в комнате начался сущий кошмар. Маша оторвалась от комиксов, Лёша вмиг проснулся, и усталость как рукой сняло, а Егор, потеряв всякий стыд, начал рвать на себе волосы и кричать от счастья.

– У тебя есть фильмы? Скажи, что есть! – взмолился Егор.

– Целая, мать ее, картотека! – ответил Женя и достал из верхней шуфлядки у туалета небольшое круглое устройство с выпирающим железным кубиком. – Три года скитаний по заброшенным домам в поисках записанных фильмов. Все сидели по подпискам на сайтах, которые были до войны, но некоторые скачивали их из-за плохой ситуации с интернетом.

– Ох, знали бы они наш интернет, – пробормотал Лёша, закинув руки за голову и выпучив глаза. – Давай запускай, Жека, не томи!

– Ну как это? Сначала надо подготовиться, – нетерпеливо ответил Женя, пряча флешку в карман. – Я сам давно хотел пересмотреть некоторые ленты, но просто так я этим не займусь, – он взял под руку Егора, и впервые за долгое время они вышли наружу.

Снаружи подул холодный ночной ветер. Город спал, а Егор удивился, что день они начали так поздно. Не сразу догадавшись, он посмотрел на часы и с ужасом заметил, что на них было 5:22. Внутренний мир подвала Жени настолько поглотил их, что они забыли о понятии времени. Егор поинтересовался, почему бы тому не повесить часы в комнате, но тот ответил, что предпочитает не заботиться о времени, поэтому