Лучший друг - Ян Жнівень

– Наша государственная валюта. Рей их сделал сам, как он утверждает, – сказал Женя и полез в карман. Оттуда он достал три бумажки – две, пять и десять клецн. На каждой была морда кота-мэра, но на обороте нарисованы другие изображения: на двух – церковь, на пяти – костел, а на десяти – Белый Дом города А. – Одна клецна равна примерно двум вашим рублям, – сказал Женя и забрал бумажки назад.

V

Далее Женя включил легкий джаз, который все остальные слышали впервые, и продолжил.

– История музыки…

– Так, стоп, – оторвался от увлекательного занятия Лёша. – Мы вообще-то уходить сегодня должны. Твои сожители нас с дерьмом смешают. Давай ближе к делу. Чего ты нас позвал?

– Ты правда думаешь, что вы еще кому-то нужны? Вы можете посидеть тут хоть неделю. Еда, вода, алкоголь, сигареты – все есть. Но, раз уж тебе так важно, переходим к делу.

Пока Женя спускался в подвал, у Егора выдалась свободная минутка осмотреть все мелкие детали в его комнате. Этот идеальный образ жилища ему запомнился надолго, а по уровню креатива и уюта сычевальня Жени смогла переплюнуть даже комнату Маши.

Помещение было под завязку набито шкафами, полками, шуфлядами, секретерами, витринами и стеллажами. Все они были в самых разных положениях: на стенах, подвешены под потолком, на полу и в стенах; горизонтально и вертикально. На каждом из них стояли коллекции всего подряд, которые Егор очень хотел изучить досконально, и, дабы заранее не перенасыщать себя таким изобилием, он заострил внимание на стенах, забитых плакатами и наклейками. На потолке также висели какие-то висюльки из металлических шариков, пластиковых поплавков без крючков и пуговиц разных размеров и форм. Стенки шкафов так же, как и простые стены тесного коридора, были завешаны наклейками, плакатами, вышивками, пуговицами, снимками полароида, кривыми зарисовками каких-то логотипов компаний и разной другой чушью, показавшейся Егору совсем незначительной в общей массе, но столь приятной и важной деталью при ближайшем рассмотрении и при составлении психологического портрета Жени.

Мелкие детали в виде кактуса на столе в углу, стула с красивой резьбой, узорчатыми сводами потолка, балками, установленными для красоты, а также тряпочек, висящих на них, создавали неподдельный и настоящий его портрет. Как и квартира, хозяин не отличался особенной собранностью, организованностью, ухоженностью и однобокостью. Он, как и его комната, выделялся своей многогранной развитостью, но очень большой неряшливостью. Одет он был тоже так, как подобает в его случае: легкая курточка черно-лилового цвета, длинные сальные волосы (тоже черного цвета), широкие и выцветшие на солнце штаны в сине-белую полоску, а также что-то вроде японских гэта, которые он нашел на свалке.

И все же внимание привлекал плакат с неизвестными ему людьми. Вспомнить современных исполнителей он-то смог, но вот этих ребят нет. И только когда оборвалась одна из композиций B. B. King’а, он снова обратил внимание на висящий над полкой портрет парня с длинными волосами. Прикинув один к одному, он узнал его как члена команды на фото. Далее шли еще два лысых парня, портреты которых были ловко спрятаны в других углах комнаты – над шкафом с книгами и фильмами.

Составлению психологического портрета Егору помешал сам Женя, ввалившийся в комнату уже с новой сигаретой, неся на руках какой-то накрытый грязной серой тряпкой агрегат.

– Так-так, внимание! – сказал Женя сквозь наплывшие на глаза волосы, как-то фанатично и жутко уставившись на агрегат. – Как вы поняли, я гоняю наружу за разными диковинными штуками. Так? Так. Помимо музыки я коллекционирую все, в том числе и книги. Мое старое пристрастие к науке привело меня к этому занимательному чтиву, – он, покачиваясь на одной ноге, поставил агрегат на стол и достал из одной шуфляды внушительных размеров потертый справочник. – Оно! Книга называется «Научная одиссея по двадцать первому веку». Написано неким Генри Шульцем, но это неважно. Важно лишь то, что чувак он был юморной и больно умный. Сейчас я найду страничку… Вот, слушайте:

«В 2033 году ученый института ГУИиГ (Гамбургский университет инженерии и генетики), Говард Дишмауфц, создал одно занятное устройство. Называлось оно «гормональным возбудителем нейронных связей». Звучало это довольно угрожающе, но на деле открытие оказалось довольно занятным. Суть заключалась в чипах, которые путем небольшой операции, не требовавшей даже наркоза, вшивали всем желающим. Принцип работы был прост – в течение жизни вакцинируемого чип подстраивался под его биологические данные и пытался произвести наследственный ген. Этот ген, по заверениям господина Дишмауфца, должен был при должных дозах менталинина – вещества наркотического характера – заставлять мозг носителя перестраивать и образовывать нейронные связи в мозге потомка, от чего тот мог увидеть все грязные делишки своих предков. Как утверждал господин Дишмауфц, эта разработка сможет затронуть много аспектов будущей жизни на земле: восстановление утерянной информации, возможность для будущих поколений изучать старый и настоящий мир и многое другое. Как я думаю, все это интересно, только вот на деле все будут смотреть порнушку со своими родителями. Странно, согласитесь. Господин Дишмауфц явно не был поклонником личной жизни, так что вскоре после открытия объявил об этом на весь мир, благодаря чему даже получил Нобелевскую премию по физиологии, с чем мы его и поздравляем. Менталинин, в свою очередь, представляет из себя диэтиламид d-лизергиновой кислоты (ЛСД), намешанный со всякой научной дрянью, не являющейся для нас важной. Так как это психоактивное вещество, научное сообщество в свое время сильно извело нервишки в борьбе за его легализацию. Им удалось этого достигнуть путем доказательства его безвредности, а также отсутствия вызывания зависимости. Кстати, и кайфа оно особо не приносило. После триумфального выхода на научную арену в мире согласилось привиться около 5,9 млрд человек. О целесообразности сего действия стоит еще поспорить, но, видимо, это многим показалось вполне нормальной затеей. 5,9 млрд – довольно внушительная цифра, потому что огромную долю этого населения составляли и африканцы, и выходцы из бедных стран Азии, и прочие не самые благополучные ячейки общества, которые я, как терпимый ко всем расам, нациям, ориентациям, культурам уважаю и принимаю. Вполне возможно, что 80 % читателей имеют этот ген, но он не дает им никакой пользы. Что до меня, то я бы, скорее всего, не хотел бы, чтобы мои дети баловались чем-то из моей молодости, так что оставим это людям менее искушенным. Больше об институте ГУИиГ можно узнать на стр. 609».

В глазах Жени отразилась блеклая надежда. Он с минуту смотрел на новых знакомых с желанием углядеть в них хоть каплю заинтересованности, но