Беззвездный Венец - Джим Чайковски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разглядев красную восковую печать, скрепляющую пергамент, мужчина со шрамом поспешно вскрыл послание и пробежал его взглядом. Он вопросительно посмотрел на мальчишку, и тот указал на Фрелля.
– Это послание принес ты? – окликнул алхимика человек со шрамом. – Оно написано рукой настоятельницы Гайл?
Кивнув, Фрелль почтительно поклонился.
– Да, но я доставил нечто большее. – Обернувшись к двери, он махнул рукой. – Никс… ты можешь подойти к нам.
Девушка сомневалась в том, что ей ничего не угрожает. Однако она шагнула во двор, увлекая за собой Джейса и принца.
Фрелль повернулся к мужчине со шрамом.
– Я привел дочь Марайны, которую все считали погибшей.
Никс сделала шаг назад, глядя на незнакомца с тем же потрясением, которое отобразилось и у него на лице. До нее с трудом дошел смысл следующих слов алхимика.
– Никс, это Грейлин си Мор, возможно, твой отец.
Какое-то мгновение девушка и незнакомец молча смотрели друг на друга.
– Нет… – наконец выдохнул тот. – Этого не может быть.
И тем не менее он неуверенно шагнул к Никс.
Та попятилась назад, натыкаясь на принца и Джейса.
– Я с тобой, – шепнул Канте.
– Мы оба с тобой, – добавил Джейс.
Воодушевленная этой поддержкой, девушка остановилась. Ее потрясение переросло в нечто более холодное. Если это правда, перед ней стоял человек, который много лет назад бросил ее на болоте.
Рыцарь приблизился, внимательно изучая Никс, сначала одним глазом, затем другим. Вдруг под ним подогнулись ноги, и он упал на колено.
– Т-ты… – дрогнувшим голосом произнес рыцарь. – Ты вылитая Марайна! Ошибки быть не может. – Он буквально пожирал девушку взглядом. У него на глазах навернулись слезы – это была радость, приправленная печалью. – Клянусь всеми богами… я уверен в том, что ты дочь Марайны!
Никс шагнула к нему, привлеченная его скорбью и чувством вины. Ее собственное сердце разрывалось от этих же самых чувств. Девушка всмотрелась в его лицо, стараясь найти хоть какое-либо сходство, но увидела лишь загрубевшего, сломленного человека.
– Простите… простите, – прошептала она. – Но я не уверена, что это действительно так.
Ее слова ранили рыцаря, однако она не нашла в этом удовлетворения, даже несмотря на то, что всю свою жизнь заочно осуждала этого человека. Гневные слова, давным-давно готовые в груди, превратились в камень. Никс не знала, как относиться к этому падшему рыцарю. Столько лет она готовилась к этой встрече, в глубине души убежденная в том, что этого никогда не случится. Никс не смела даже надеяться на это.
И вот теперь это наконец произошло…
Никс осознала страшную истину.
«Этот человек для меня ничего не значит».
Словно в ответ на ее невысказанные вслух мысли, по двору раскатилось грозное рычание. Тотчас же к нему присоединилось другое. Из конюшни справа выскочила полосатая тень, следом за ней еще одна такая же. Животные походили на волков, но только ростом они были до груди Никс. Звери принялись расхаживать из стороны в сторону, опустив морды, насторожив уши с кисточками на концах.
Джейс испуганно ахнул, Канте выругался вслух.
Фрелль поспешил отвести своих спутников обратно к двери.
– Это варгры! – предостерег он, и в его голосе прозвучал страх, смешанный с восхищением.
Не обращая внимания на алхимика, Никс не двинулась с места, завороженная мрачными призвуками в рычании зверей. От этого тихого завывания у нее волосы встали дыбом.
Грейлин, человек, который мог быть ее отцом, повернулся к огромным животным.
– Аамон, Кальдер, живо вернитесь обратно! Ну!
Не обращая на него внимания, варгры разошлись в стороны, обходя его. Затем они снова встретились, уже перед Никс, загораживая собой рыцаря. Грозно рыча, варгры оскалились, угрожающе надвигаясь на девушку.
Той вспомнилось предостережение Шан: «Есть звери, которых твое пение привлечет. Они постараются убить того, кто пытается их обуздать».
И тем не менее Никс не двинулась с места, глядя на приближающихся варгров. В их вое она уловила глубоко спрятанные нити, повествующие о непроходимых лесах под холодными звездами, об азарте охоты, о хрусте перегрызенных костей и о тепле стаи, укрывшейся в заснеженном логове. Девушка впустила эти дикие пряди в себя, переплетаясь с ними; она приняла хищную сущность варгров, их кровожадную алчность. У нее не было ни малейшего желания обуздывать все эти первобытные инстинкты, но в то же время она не собиралась отступать перед ними.
Вместо этого Никс собрала всю ярость, всю боль, все чувство вины, переполнявшие ее, даже стыд и одиночество, так, что они стали рваться на свободу, готовые выплеснуться в безудержном крике. Она помнила, как один раз после смерти своего отца уже дала выход буре, оставившей после своего буйства десятки погибших.
«Больше такое не повторится!»
Никс сфокусировала всю эту первозданную мощь на одном воспоминании – о маленькой летучей мыши, пытавшейся спасти ее и отдавшей свою жизнь. О молоке и тепле, которыми они делились друг с другом. О брате, неотрывно связанном с ее сердцем. Закрыв глаза, девушка издала скорбный стон, подпитанный всем, что скопилось у нее в душе, оплакивая это родство. Она передала свою песнь по двум нитям, протянувшимся от нее к сердцам двух диких зверей перед ней.
При этом Никс раскрыла свое собственное сердце, радушно впуская их в него.
Обе эти песни медленно сплелись воедино. Плач у Никс в груди преобразился в беззвучный вой. Она разделила с варграми их тоскливое завывание, обращенное к ледяным звездам, обрамленным заиндевевшим ветвям.
Казалось, прошла целая вечность. Наконец стоявший у Никс за спиной Джейс ахнул.
Девушка открыла глаза.
Сначала один варгр, затем другой склонились перед ней, опуская морды к брусчатке. Янтарно-желтые глаза вспыхнули радушным огнем. Хвосты приветливо закачались. Из двух глоток вырвалось негромкое тявканье, приветствующее отбившегося члена стаи, вернувшегося к своим собратьям.
Никс долго смотрела на своих новых братьев, затем подняла взгляд на стоящего позади них человека. В отличие от этих зверей ему она не предложила родственной связи. На лице у Грейлина изумление смешивалось с благоговейным восхищением.
У девушки имелось для него одно-единственное послание.
«Вот что ты бросил в болотах».
Часть двенадцатая
Кровожитницы
И так записано: Маг им-Релль, Первый из клашанских Дреш’ри, перед лицом своих братьев вырезал свое сердце и предъявил его как доказательство своего превосходства. Он вручил его Второму по старшинству, прежде чем пасть мертвым. Утверждается, что на протяжении столетий Имри’Ка хранят эту святую реликвию в священном склепе – где сердце продолжает биться и по сей день.
Из «Истории таинственного и чудодейственного» БаскаляГлава 39
Светловолосый королевский сын стоял в полумраке.
Микейн остановился на погруженной в темноту лестнице, спускающейся в укрепления Вышнего. Он смотрел в узкую бойницу, обращенную на север, на дымящиеся развалины пристани.
Минуло уже три дня с момента трусливого нападения на беззащитные воздушные корабли. Однако в воздухе до сих пор висела пелена дыма, похожая
